Синклер Льюис - Бэббит; Эроусмит Страница 84

— Никого мы запугивать не собираемся! — заговорил было доктор Диллинг. Но полковник Сноу перебил его:

— Нет, собираемся! Мы, если нужно, можем и припугнуть! Слушайте, Бэббит, в ЛЧГ давно идут разговоры о вас. Все считают вас неглупым, честным, надежным и порядочным человеком, таким вы были всегда, но в последнее время, один бог знает почему, мне из самых разнообразных источников стало известно, что вы якшаетесь с какой-то распутной компанией и, что гораздо хуже, защищаете и поддерживаете самые опасные элементы в городе, вроде этого Доуна.

— Полковник, по-моему, это мое личное дело!

— Возможно, но мы хотим с вами договориться. Вы и ваш тесть всегда защищали интересы самых влиятельных, самых передовых кругов города, как, скажем, моих друзей из Транспортной компании, и, разумеется, моя газета всегда хвалила вас. Но вы не можете надеяться, что порядочные люди будут и впредь помогать вам, если вы примкнете именно к тем элементам, которые пытаются подорвать основы нашей жизни!

Бэббит здорово струхнул, но его мучило сознание, что, если он сейчас пойдет на уступку, ему придется уступать во всем. И он стал возражать:

— Вы преувеличиваете, полковник! Хотя я считаю, что надо проявлять терпимость, свободу мысли, но, разумеется, я, как и вы, против всяких смутьянов, болтунов, рабочих союзов и всего прочего. Но я уже принадлежу к такому количеству организаций, что не могу уделять достаточно внимания даже им, поэтому мне и хочется сначала все обдумать, а потом решить — вступлю я в ЛЧГ или нет.

Полковник Сноу снизошел до ответа:

— О нет, я вовсе не преувеличиваю! Спросите доктора, он сам слышал, как вы не далее как сегодня порочили одного из самых выдающихся членов конгресса от республиканской партии! И вы напрасно полагаете, будто у вас есть возможность «обдумать» — вступать вам в Лигу или нет. Мы не просим вас вступить — мы разрешаем вам! И я не уверен, мой милый, как бы потом не было поздно, если вы вздумаете откладывать! Я не уверен, что мы вас тогда примем. Решайте-ка поскорей, слышите, поскорей!

Все трое «бдительных», величественные и грозные от сознания своей правоты, смотрели на него в напряженном молчании. Бэббит выжидал. Он ни о чем не думал, а в голове у него гудело и звенело: «Не хочу вступать, не хочу!»

— Ну что ж. Мне вас жаль! — сказал полковник Сноу, и все трое резко повернули к нему широкие спины.

Выходя из конторы к своей машине, Бэббит увидел на улице Верджила Гэнча. Бэббит приветственно поднял руку, но Гэнч не ответил и перешел на другую сторону. Гэнч, несомненно, его видел. Домой Бэббит ехал в отвратительном настроении.

Жена сразу набросилась на него:

— Джорджи, миленький, у меня была Мюриель Фринк, она сказала, что Чам сказал ей, будто президиум Лиги Честных Граждан специально просил тебя вступить в Лигу, а ты отказался. Не лучше ли тебе передумать? Понимаешь, все порядочное общество — в Лиге, и ее цель…

— Знаю я ее цель! Ее цель — запретить свободу слова и свободу мысли и все такое! Не позволю, чтобы меня запугивали и насильно тащили куда бы то ни было! И вопрос вовсе не в том, хороша эта Лига или плоха, и на кой черт она вообще нужна, а в том, что я отказываюсь подчиняться насилию…

— Но, милый, если ты не вступишь, тебя будут осуждать!

— Ну и пусть осуждают!

— Я имею в виду порядочных людей.

— А ну их к… И вообще, на эту Лигу просто пошла мода. Сколько таких организаций возникало с шумом, с треском — весь мир хотели перевернуть, а потом они рассыпались, словно их и не было!

— Но если сейчас все вступают, то и тебе следует…

— Ничего не следует! Прошу тебя, Майра, перестань меня пилить! Надоела мне эта проклятая Лига! Честное слово, лучше бы я вступил в нее с самого начала, когда Вердж мне предлагал, и делу конец. Да я бы и сегодня согласился, если бы этот их комитет не пытался меня застращать, и клянусь честью, пока я еще свободный, независимый американский гражд…

— Джордж! Ты разговариваешь как наш немец-истопник!

— Ах, так! Тогда я совсем с тобой не желаю говорить!

Вечером ему до смерти захотелось повидать Танис Джудик, найти в ней сочувствие и поддержку. После того как вся семья ушла наверх, он даже попытался позвонить ей, но так волновался, что, когда швейцар подошел, он невнятно забормотал: «Ничего… позвоню позже», — и повесил трубку.

«Бэббит»

Если Бэббит был не вполне уверен, что Верджил Гэнч его избегает, то насчет Уильяма Вашингтона Иторна никаких сомнений быть не могло. Утром, когда Бэббит ехал в контору, он обогнал машину Иторна, в которой великий банкир в расслабленном величии восседал позади своего шофера. Бэббит помахал рукой, крикнул:

— С добрым утром!

Иторн пристально посмотрел на него и не сразу ответил ему кивком, в котором выразил больше презрения, чем если б он демонстративно отвернулся.

Компаньон и тесть Бэббита явился в десять часов.

— Слушай, Джордж, говорят, ты тут устроил чистый цирк, отказался вступить в ЛЧГ, когда тебя просил сам полковник Сноу! Какого черта ты затеял — хочешь фирму погубить, что ли? Уж не думаешь ли ты, что эти заправилы потерпят, чтоб ты шел против них и трепал языком насчет своей «терпимости»?

— А, ерунда, Генри Т., вы начитались бульварщины. Только в книгах расписывают всякие там заговоры против свободомыслящих людей. У нас свободная страна. Каждый может делать, что ему угодно.

— Конечно, никаких заговоров нет. Кто говорит о заговорах? Но если про тебя станут думать, что ты пустельга, ненадежный малый, с тобой никто дела иметь не захочет, понятно? Стоит только пойти слухам, что у тебя мозги набекрень, и наша фирма погибнет как пить дать; никаких заговоров и выдумок не надо — такого этим писакам за целый месяц на досуге не придумать!

В этот же день зашел старый знакомый, верный Конрад Лайт, веселый скупердяй, и, когда Бэббит предложил ему купить несколько участков во вновь застраивающемся районе, Дорчестер, Лайт торопливо, даже слишком торопливо сказал:

— Нет, нет, не хочу, ничего нового затевать не буду!

Неделю спустя Бэббит узнал через Генри Томпсона, что заправилы Транспортной компании подготовляют новую аферу с земельными участками, но проводить ее будет не фирма «Бэббит и Томпсон», а фирма «Сандерс, Торри и Уинг».

— По-моему, теперь и Джек Оффат на тебя косится — очень уж плохо о тебе говорят! А Джек — прожженный, матерый делец, он и посоветовал этим транспортникам обратиться к другому посреднику. Нет, Джордж, тебе надо принять меры! — Томпсон весь трясся от волнения.

Бэббит сгоряча согласился с ним. Конечно, про него болтают чепуху, но все же… Он решил вступить в Лигу Честных Граждан, как только ему снова предложат, и в свирепой решимости ждал этого. Но никто ему не предлагал. Его игнорировали. Он не мог набраться смелости и пойти попроситься в Лигу и утешался робким хвастовством, что пошел против всего города — и хоть бы что! Ему-то никто не посмеет диктовать, о чем думать и как себя вести!

Но больше всего его задело, когда королева всех стенографисток, мисс Мак-Гаун, вдруг ушла от него, хотя предлог у нее был весьма благовидный — ей необходимо отдохнуть полгодика и сестра у нее хворает. Ему было очень не по себе с ее преемницей, мисс Хавстад. Имя мисс Хавстад никто в конторе так и не узнал. Казалось невероятным, что у нее есть имя, возлюбленный, пудреница, пищеварение. Она была настолько безличной, эта тонкая, белесая, старательная шведка, что самая мысль, будто она может возвращаться с работы в обыкновенный дом и есть обыкновенное рагу, казалась непристойной. Она походила на отлично смазанную, эмалированную машинку, и ее надо было бы каждый вечер протирать и прятать в стол, где лежали ее тончайшие, острейшие карандаши. Она быстро писала под диктовку, отлично печатала, но Бэббит нервничал во время работы. При ней он казался себе слишком толстым, а на его любимые каждодневные шутки она отвечала недоуменным взглядом. Он мечтал о возвращении мисс Мак-Гаун и собирался ей написать.

И тут он услыхал, что мисс Мак-Гаун через неделю после ухода поступила к его злейшим соперникам — Сандерсу, Торри и Уингу.

Он не только огорчился — он испугался. «Чего же она ушла? — беспокоился он. — Неужели почувствовала, что наша фирма разваливается? Узнала, что Сандерс ведет теперь дела Транспортной компании. Тонущий корабль — фу, чепуха!»

Но мрачный страх преследовал его ежечасно. Бэббит следил за молодым Фрицем Вейлингером, разъездным агентом, раздумывая, не уйдет ли и этот из конторы. Везде ему мерещились обиды. Он отметил про себя, что его не пригласили выступить на ежегодном обеде Торговой палаты. А когда Орвиль Джонс устроил большой вечер с покером и не позвал Бэббита, тот окончательно понял, что его обошли. Он боялся ходить завтракать в Спортивный клуб и боялся не ходить туда. Он был уверен, что за ним шпионят, что стоит ему выйти из-за стола, как все начинают шушукаться. Везде слышал он этот шипящий шепот: в конторах клиентов, в банке, где он вносил вклад, в своей собственной конторе, у себя дома. Он без конца ломал голову, гадая, что они говорят про него. Весь день он воображал, как они удивляются: «Бэббит? Слушайте, да он настоящий анархист! Надо отдать должное его смелости — смотрите, он стал форменным вольнодумцем и теперь живет, как хочет, честное слово! Да, это опасный человек, безусловно, опасный, не мешало бы его вывести на чистую воду».