Уильям Сароян - Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона Страница 9

— Вы останетесь после уроков, мистер Маколей, — сказала она, — и вы тоже, мистер Экли. Теперь, когда мы покончили с вопросом о носах, я попрошу кого-нибудь высказаться о том, что было сегодня прочитано.

Желающих высказаться не нашлось.

— Давайте, давайте, — настаивала мисс Хикс. — Пусть кто-нибудь выскажется. Кто хочет?

На ее призыв откликнулся только озорник Джо.

— Носы бывают алые, — сказал он. — Фиалки же лиловые. А класс у нас убийственный…

— Еще кто-нибудь? — предложила мисс Хикс.

— У мореплавателей и путешественников обычно бывают длинные носы, — заявила одна из девочек.

— Все дети о двух головах имеют по два носа, — добавил Джо.

— Нос никогда не растет на затылке, — пояснил один из почитателей Джо.

— Еще кто-нибудь, — сказала мисс Хикс.

Она обратилась к одному из мальчиков:

— Ты, Генри?

— Я ровно ничего не знаю о носах, — сказал Генри.

Джо спросил Генри:

— А кто был царь Минос?

— Минос был в Древней Греции, — сказал Генри.

— Был у Миноса нос? — спросил Джо.

— Конечно, был.

— Ну а почему бы тебе не сказать: «У Миноса был во какой нос!» У нас же урок древней истории. Почему бы тебе ее и не выучить хоть раз в кои-то веки? Минос — нос — древняя — история. Постиг?

Генри старался постичь.

— Минос — нос, — повторил он. — Нет, погоди, не так. Нос у Миноса был велик во весь лик.

— Эх ты, — сказал Джо. — Ничему ты никогда не научишься и на старости лет помрешь в богадельне. Почему бы тебе не сказать: даже Минос и тот имел нос. Понимать надо. Ты за собой последи.

— Довольно, — сказала мисс Хикс. — Еще кто-нибудь?

— Рука проворнее глаз. Но течет только из носу, — сказал Джо.

— Мисс Хикс, — вставил Гомер, — позвольте мне участвовать в беге на двести метров с препятствиями!

— Меня совершенно не интересуют никакие препятствия, — сказала мисс Хикс. — Еще кто-нибудь?

— Послушайте, — сказал Гомер, — разве я не вдохнул жизнь в ваш сонный класс? Разве я не заставил их всех говорить о носах?

— Это не имеет отношения к делу, — сказала учительница древней истории. — Еще кто-нибудь?

Но было уже поздно. Прозвучал звонок. Все поднялись и направились на стадион, за исключением Гомера Маколея и Хьюберта Экли Третьего.

Глава 12

БЕГ НА ДВЕСТИ МЕТРОВ С ПРЕПЯТСТВИЯМИ

Спортивный тренер средней школы Итаки стоял перед директором средней школы Итаки, человеком по фамилии Ик — последнее обстоятельство было отмечено мистером Робертом Райпли в одной из его карикатур, напечатанных в местной газете под рубрикой «Невероятно, но факт». Мистера Ика звали Оскаром, но это уже не так интересно.

— Мисс Хикс, — говорил тренеру средней школы Итаки директор средней школы Итаки, — самая старая и, уж во всяком случае, самая лучшая преподавательница, какая работала у нас в школе. Она была моей преподавательницей, когда я учился в средней школе Итаки, да и вашей тоже. Мне не хотелось бы отменять за ее спиной наказание, которое она наложила на двух сорванцов.

— Хьюберт Экли Третий вовсе не сорванец, — заметил тренер. — Гомер Маколей — да, а Хьюберт Экли — нет. Он примерный маленький джентльмен.

— Понимаю, — сказал директор. — Хьюберт Экли действительно из богатой семьи. Но если мисс Хикс оставила его в школе после уроков, значит, он там и останется после уроков. Я не сомневаюсь в том, что он примерный маленький джентльмен. Помню, таким был и его отец. Самый примерный из всех примерных джентльменов. Но древнюю историю преподает у нас мисс Хикс, и еще не было случая, чтобы она наказала кого-нибудь незаслуженно. Придется Хьюберту Экли бежать в другой раз.

Директор счел вопрос исчерпанным. Тренер повернулся и покинул кабинет. Однако он не пошел на стадион, а вместо этого отправился в класс, где находились Гомер, Хьюберт и мисс Хикс.

Байфильд с улыбкой отвесил поклон старой учительнице.

— Мисс Хикс, — сказал он. — я имел беседу с мистером Иком.

Он давал понять, что заручился согласием директора явиться сюда за Хьюбертом Экли Третьим и освободить его. Но тут вскочил Гомер Маколей, будто дело шло о его освобождении.

— Я не за тобой пришел, — пренебрежительно бросил ему тренер и кивком подозвал другого мальчика. — Мистер Экли!

— Что такое? — спросила учительница.

— Мистеру Экли надо поскорей переодеться, чтобы принять участие в беге на двести метров с препятствиями. Мы его ждем.

— Вот как? — сказал Гомер.

Он кипел от законного негодования.

— А как же будет со мной, с мистером Маколеем?

Тренер ничего не ответил и вышел из комнаты в сопровождении сбитого с толку и несколько смущенного Хьюберта Экли Третьего.

— Видали, мисс Хикс? — закричал Гомер Маколей. — Ну разве это не блат?

Учительница древней истории была так расстроена, что не могла произнести ни слова.

— Мистер Байфильд, — наконец прошипела она, — способен обучать спорту только таких же ослов, как он сам.

Она замолчала, почувствовав, что ее вспышка была недостойной.

— Извините меня, — добавила она, — но он не только невежда, а еще и лгунишка.

Бурное и никак не скрываемое возмущение мисс Хикс было просто очаровательно. Гомер уж почти не сомневался в том, что она лучшая преподавательница в мире.

— Мне он никогда не нравился, — сказал Гомер. — Я очень рад, что вы его тоже не любите.

— Я преподаю древнюю историю в средней школе Итаки вот уже тридцать пять лет, — сказана мисс Хикс. — Я выпестовала сотни мальчиков и девочек Итаки. У меня учились твой брат Маркус и твоя сестра Бесс, и, если у тебя есть младшие братья или сестры, они тоже когда-нибудь станут моими учениками.

— У меня есть только один брат, — заметил Гомер. — Его зовут Улисс. А как учился Маркус?

— Маркус и Бесс, — сказала мисс Хикс, — были хорошими детьми, честными и культурными. Да, культурными, — повторила она. подчеркивая это слово. — Нравы древних народов делали их культурными от рождения. Маркус, как и ты, мог иногда сболтнуть лишнее, но он никогда не лгал. А вот подонки вроде Байфильда всегда были и останутся дураками… для них я только старуха. Он пришел и солгал мне в глаза… совсем как тогда, когда был мальчонкой и лгал мне в классе. Ничему он с тех пор не научится, разве что лизать пятки тем, кого считает выше себя.

— Ей-богу? — подзадорит ее Гомер; ему хотелось, чтобы учительница продолжала свои разоблачения.

— Я видела на своем веку, как подобные субчики помыкают хорошими людьми, которым они и в подметки не годятся. Пробивают себе путь с помощью лжи и мелкого жульничества, расталкивая локтями тех, кто стоит выше всего этого. Двести метров с препятствиями! Тоже мне препятствия!

Учительница древней истории быта ужасно обижена. Она высморкалась и вытерла глаза.

— Ладно, мисс Хикс, не расстраивайтесь, — сказал Гомер. — Я останусь в классе. Можете наказать меня за то, что я болтал. Так мне, видно, и надо, ну а в будущем я постараюсь вести себя хорошо. Вот уж не думал, что учителя тоже люди… не хуже других… а то и лучше! Ладно, мисс Хикс. Можете меня наказать.

— Да я оставила тебя после уроков вовсе не для того, чтобы наказывать, — сказала учительница древней истории. — Я всегда оставляю только тех, кто мне дорог… Для того чтобы быть к ним поближе. Я никак не могу поверить, что ошиблась в Хьюберте Экли. Это мистер Байфильд заставит его меня не послушаться. Я сама собиралась через минуту отправить вас обоих на стадион. И оставила вас в классе не для того, чтобы наказать, а для того, чтобы воспитать. Ведь я слежу за духовным ростом моих детей и радуюсь каждому новому признаку этого роста. Ты извинился перед Хьюбертом Экли, и, хотя ему было неловко, потому что ты не скрывал своего отношения к нему, он учтиво принял твои слова. Я оставила вас после уроков потому, что хотела поговорить с вами обоими — с мальчиком из богатой семьи и с мальчиком из бедной семьи. Кто его знает, как сложится жизнь. Может, ему придется еще трудней, чем тебе. Мне хотелось, чтобы вы получше узнали друг друга. Я хотела поговорить с вами обоими.

— Да я вообще ничего не имею против Хьюберта, — сказал Гомер, — только почему он так о себе воображает? Чем он лучше других?

— Я тебя понимаю, — сказала учительница древней истории. — Но каждый человек на свете в самом деле и лучше, и хуже других. Джо Терранова смышленее Хьюберта, но Хьюберт по-своему такой же честный мальчик, как и он. В демократическом обществе все люди должны быть равны, а там уж их дело проявлять себя хорошо или дурно, вести себя благородно или низко. Мне хочется, чтобы мои мальчики и девочки старались вырасти людьми хорошими и благородными. Ничем показным меня не обманешь — ни хорошими, ни дурными манерами. Меня занимает то, что скрыто под этими манерами. Мне все равно — беден мой ученик или богат, католик он, протестант или еврей, белый, черный или желтый, способный или тупой, талантливый или простофиля, лишь бы он был человеком и у него было сердце, лишь бы он любил правду и честь и одинаково уважал бы и тех, кто ниже, и тех, кто выше его. Если ребята в моем классе — люди, я вовсе не стремлюсь к тому, чтобы все они были на один лад. Пусть отличаются друг от друга сколько угодно, лишь бы в них не было низости. Я хочу, чтобы каждый из моих ребят оставался самим собой. Я вовсе не хочу, чтобы ты, Гомер, стал похож на кого-нибудь другого, лишь бы доставить мне удовольствие или облегчить мой труд. Мне очень скоро опротивел бы класс из одних примерных маленьких леди и джентльменов. Я хочу, чтобы дети мои были людьми — непохожими, особенными, до удивительности неповторимыми. Хорошо, если бы Хьюберт Экли выслушал все это вместе с тобой… и вы оба бы поняли: в том, что ты не любишь его, а он тебя, нет ничего противоестественного. Мне хотелось, чтобы он понял: каждый из вас станет настоящим человеком только тогда, когда, несмотря на обоюдную неприязнь, вы будете уважать друг друга. Вот что значит быть культурным… и чему учит нас древняя история.