Джон Стейнбек - Гроздья гнева Страница 91

Один крикнул:

— Проезжайте, проезжайте. Чего стали?

Все шесть машин двинулись вперед, потом свернули налево и очутились в лагере для сборщиков фруктов.

Перед ними правильным четырехугольником стояло пятьдесят похожих на ящики клетушек с плоскими крышами, каждая с одной дверью и с одним окном. В конце лагеря поднималась высокая цистерна. По другую сторону стояла маленькая бакалейная лавочка. Вдоль каждого ряда клетушек похаживали по двое люди с винтовками и с большими серебряными звездами на рубашках.

Машины остановились. Двое конторщиков обошли их все по очереди.

— Хотите получить работу?

Том ответил:

— Конечно, хотим. А что тут такое происходит?

— Это вас не касается. Работу хотите получить?

— Хотим.

— Фамилия?

— Джоуд.

— Сколько мужчин?

— Четверо.

— Женщин?

— Двое.

— Детей?

— Двое.

— Все могут работать?

— Да, все…

— Ну, так. Отыщите дом за номером шестьдесят три. Плата — пять центов с ящика. Помятые персики не принимаем. Ну, поезжайте. И на работу выходите сразу.

Машины двинулись дальше. На двери каждого домика, окрашенного в красный цвет, был номер.

— Шестьдесят, — сказал Том. — Это шестьдесят… значит, дальше. Шестьдесят один, шестьдесят два… Вот он.

Эл подвел грузовик к самым дверям домика. Верхние пассажиры спрыгнули вниз, растерянно озираясь по сторонам. К домику уже шли двое понятых. Они пристально вглядывались в каждого из них по очереди.

— Фамилия?

— Джоуд, — нетерпеливо ответил Том. — Да что тут у вас делается?

Понятой вынул из кармана длинный список.

— У меня таких нет. Ты их никогда не видал? Посмотри номер машины. Нет. Такой у меня не значится. Как будто в порядке.

— Теперь слушайте. Чтобы все было тихо и мирно. Делайте свое дело, не суйтесь, куда вас не просят, тогда все будет хорошо. — Оба понятых круто повернулись и зашагали прочь. Они дошли до конца пыльного проулка и сели на ящики, держа под наблюдением весь ряд домов.

Том долго смотрел на них:

— Это чтоб мы себя как дома чувствовали.

Мать открыла дверь и вошла в домик. Пол там был в сальных пятнах. В единственной комнатушке стояла ржавая железная печка — и больше ничего. Вместо ножек ей служили четыре кирпича, ржавая труба была выведена наружу сквозь дыру в крыше. В комнате пахло салом и по́том. Роза Сарона остановилась рядом с матерью.

— Мы здесь и будем жить?

Мать помедлила, прежде чем ответить.

— Да, — наконец сказала она. — Вымоем — сразу станет чище. Тут надо с тряпкой пройтись.

— В палатке лучше, — сказала Роза Сарона.

— Здесь есть пол, — возразила мать. — И не будет протекать во время дождя. — Она повернулась к двери. — Что ж, надо разгружаться.

Мужчины молча принялись за разгрузку. Им было страшно. Большой квадрат домов молчал. По улице прошла женщина, но она не взглянула на них. Голова у нее была опущена, подол грязного сарпинкового платья висел клочьями.

Общее уныние передалось и Руфи с Уинфилдом. Они не бросились обследовать новое место. Они стояли около грузовика, около старших, и тоскливо посматривали на пыльный проулок. Уинфилд подобрал с земли кусок толстой проволоки, перегнул ее несколько раз и сломал. Потом загнул короткий обрывок крючком и стал вертеть его пальцами. Когда Том и отец начали таскать матрацы в дом, к грузовику подошел конторщик в брюках защитного цвета и в синей рубашке с черным галстуком. На носу у него сидели очки в серебряной оправе, близорукие глаза за толстыми стеклами были маленькие и красные, с колючими, как фонарики, зрачками. Конторщик вытянул шею, вглядываясь в Тома.

— Надо вас записать, — сказал он. — Сколько человек выйдет на работу?

Том ответил:

— Нас четверо — мужчин. А работа тяжелая?

— Сбор персиков, — ответил конторщик. — Оплата сдельная. Пять центов за ящик.

— А если ребятишки будут помогать — это ничего?

— Ну что ж. Только пусть поаккуратнее.

В дверях показалась мать:

— Я тут все приберу и тоже выйду на подмогу. У нас не осталось никакой провизии, мистер. Платить нам будут сразу?

— Нет, денег сразу не дадут. Но можете забирать в долг в лавке на то, что причитается.

— Ну, пойдемте, — сказал Том. — Я сегодня хочу поесть и хлеба и мяса. Куда идти, мистер?

— Я сам туда иду. Пошли вместе.

Том, отец, Эл и дядя Джон зашагали следом за ним по пыльному проулку в глубь сада. Узкие листья на персиковых деревьях начинали желтеть. Персики сидели на ветвях точно маленькие красно-золотые шары. Среди деревьев стояли пустые ящики. Люди сновали взад и вперед — рвали персики прямо в ведра, из ведер перекладывали в тару, относили полные ящики на приемочный пункт, а там возле грузовиков их ждали приемщики, ставившие отметку против фамилии каждого сборщика.

— Вот еще четверо, — сказал их провожатый.

— Хорошо. Раньше собирали?

— Нет, в первый раз, — ответил Том.

— Смотрите, чтобы поаккуратнее. Ни падалицы, ни побитых. Побитые не принимаем. Вот ведра, возьмите.

Том поднял трехгаллоновое ведро и осмотрел его.

— Все дно дырявое.

— Так и надо, — сказал конторщик в очках. — Чтобы их не воровали. Ну, вон ваш ряд, начинайте.

Джоуды взяли по ведру и вернулись в сад.

— Даром времени не теряют, — сказал Том.

— Пропади они пропадом, — сказал Эл. — Хочу в гараже работать.

Отец покорно шел за Томом. Услышав слова Эла, он круто повернулся к нему.

— Ну, будет. И скулит он, и жалуется, и причитает. Работать надо. Смотри, не такой уж ты большой, тебя и отлупить недолго.

Эл покраснел от злости. Он весь кипел.

Том подошел к нему.

— Перестань, Эл, — спокойно сказал он. — Хлеб и мясо. Надо на них заработать.

Они срывали персик за персиком и бросали их в ведра. Том не ходил, а бегал. Одно ведро доверху, второе. Он опрастывал их в ящик. Третье ведро. Ящик был полон. — Пять центов заработал, — крикнул Том и, подняв ящик, быстро зашагал к приемочному пункту.

— Тут на пять центов, — сказал он приемщику.

Приемщик заглянул в ящик, перевернул два-три персика.

— Сваливай вон туда. Не пойдет, — сказал он. — Говорили вам, не бейте. Надо осторожнее класть, а то ни цента не заработаете.

— Вот дьявол! Да как же…

— Легче, легче. Тебя предупредили с самого начала.

Том хмуро потупился.

— Ладно, — сказал он. — Ладно. — И быстро вернулся к своим. — Можете тоже выкидывать, — сказал он. — У вас не лучше. Такие не принимают.

— Да что в самом деле!.. — крикнул Эл.

— Надо осторожнее с ними. Не бросать в ведро, а класть.

Они начали снова и теперь клали персики бережно. Ящики наполнялись медленнее.

— Мы сейчас что-нибудь придумаем, — сказал Том. — А что, если Руфь, или Уинфилд, или Роза будут перекладывать их в ящики? Тогда быстрее пойдет. — Он отнес свой ящик на пункт. — Ну как, теперь есть на пять центов?

Приемщик осмотрел верхний ряд, копнул поглубже.

— Вот теперь лучше, — сказал он и поставил у себя отметку. — Поаккуратнее надо, только и всего.

Том быстро вернулся назад.

— Пять центов! — крикнул он. — Я заработал пять центов. Двадцать таких ящиков — и доллар!

Они работали без передышки. Вскоре их разыскали Руфь и Уинфилд.

— Вы тоже будете работать, — сказал им отец. — Перекладывайте персики в ящик. Только не торопитесь — по одному.

Дети присели на корточки и стали вынимать персики из ведра, и вскоре около них выстроилось еще несколько ведер. Том носил полные ящики на пункт.

— Седьмой, — говорил он. — Восьмой. Сорок центов заработали. За сорок центов можно купить хорошего мяса.

Время шло. Руфь хотела было улизнуть.

— Я устала, — жалобно протянула она. — Я пойду отдохну.

— Никуда ты не пойдешь, оставайся здесь, — сказал отец.

Дядя Джон работал медленно. Том успевал набрать два ведра, пока он набирал одно. Быстрее у него не выходило.

В двенадцать часов пришла мать.

— Я бы раньше поспела, да Розе стало дурно, — сказала она. — Так и упала замертво.

— Вы, наверно, наелись этих персиков, — обратилась мать к Руфи и Уинфилду. — Смотрите, понос будет.

Полное тело матери двигалось легко. Она почти сразу отказалась от ведра и собирала персики в фартук. К заходу солнца у них было сдано двадцать ящиков.

Том опустил на землю двадцатый.

— Доллар, — сказал он. — До какого часа работают?

— До темноты, пока видно.

— А сейчас в лавке отпустят в долг? Мать хочет купить чего-нибудь.

— Что ж, пожалуйста. Выдам вам записку на доллар. — Приемщик написал что-то на клочке бумажки и протянул его Тому.

Том отнес записку матери.

— Получай. Можешь набрать в лавке на доллар.

Мать опустила ведро и расправила плечи.

— Чувствительно в первый раз, правда?

— Еще бы. Ничего, скоро привыкнем. Ну, беги купи чего-нибудь поесть.