Михаил Липскеров - Весь этот рок-н-ролл Страница 13

И поразмыслив над этим скопищем букв, автор оставляет все в таком виде, в каком вы это видите, мотивируя гордо вскинутым подбородком: «А я так вижу!», а вы уж сами ищите второй план, считывайте третий смысл или собирайтесь на демонстрацию с лозунгом «Деньги – обратно!».

Итак, Керт залез в кабину и, не обнаружив ничего, чем можно было бы руководить паровозом, просто сказал: «Ноооо». И паровоз «Иосиф Сталин» сорок первого года (Нат Бинг Кол, Гарфанкл, Скат Лафара) внезапно вспомнил, что в прошлой жизни он был конем по имени Боливар, который однажды не вынес двоих, взревел, дал струю дыма от «Капитанского» табака, от чего ромашки спрятались и поникли лютики, а бездомный воробей Майкл скончался от эмфиземы легких, и рванул вперед.

Леса в снегу, поля в снегу, березки пляшут на лугу, и очень быстро отстают, усталые… И снова – лес, поля – в снегу… today и tomorrow.

Линия Джемми Хендрикса

– Так, с чего начнем? Кто такой Михаил Федорыч? Почему я должен знать Михаила Федоровича? Рамзана Тупаковича знаю, Боба Бобовича, преемника его, – так, немножко… а зачем он мне? О брат, ты опять тут. Скажи, брат, ты считаешь, что вот это так вот правильно, когда собака летает? Ты что, брат, комар? Ту-134? Ракета «земля – воздух»? И где твоя четвертая нога, брат? Там же, где мои яйца? Не наступай на больное место, брат… Хотя на что наступать, ты же сам их откусил. С чего начнем, брат? Как Берри найти? А чего его искать? Он тут рядом в школе. Потом в университет поступит. Юристом будет. Адвокатом. Или прокурором. Или судьей. Или по очереди. Когда что нужно… Как это не будет?! На этой русской биляд жениться?! Ты с ума сошел, брат, ее весь район тихти-пихти, я тебе за Берри вторую ногу оторву! Отпусти мой корень, брат, я тебя прошу, отпусти. Мне что, на поле с огурцом в трусах выходить? Не вырос еще такой огурец! Чтобы мой корень! Нет, брат, я понимаю, что и корень не вырастет. Но как такой чистый мальчик, как Берри, на такой русский биляд женится? Это, брат, никак… Семья не поймет… Нет, брат, не надо яйца Берри. А то что получается, брат? Я – без яиц, Берри – без яиц. Кто род продолжать будет? Кто, брат, тебе кровную месть объявит за яйца? Мои и Берри? Хорошо. Вечером пойдем к старикам, обсудим. Сейчас пойдем?.. Собрал стариков? Как удалось? Кто ты такой вообще?! Яйца отгрызать! Корень мой надкусывать! Берри на русский биляд женить! Кто ты такой?! Я тебя корейцам на обед отдам! Прости, брат, я забыл… В Вудстоке, говоришь? В холодильнике? И опять Михаил Федорович… Ладно, брат. Берем машину, нет, «десятка» не подойдет, не солидно. Я у дяди Джастина Бешеного «Ленд-Крузер» возьму, он сейчас на больничном, его вместе с Денни Айеловичем прямо в РУВД подстрелили, когда Джастин Бешеный за своей долей с ребятами с гор спустился, а к Денни Айеловичу из городского УВД ребята за своей долей приехали, а у Денни Айеловича осталась только доля федералов, которые вот-вот должны были приехать. И приехали, и Денни Айелович им долю отдал. Потому что как не отдать федералам, чтобы от федералов транш. И Джастин Бешеный совсем бешеный стал. Ему еда нужен, автомат нужен, гранатомет нужен… А как без гранатомета? Как без гранатомета РУВД взять, когда ты за своей долей с гор спускаешься, а тут городской УВД на БМП, а федералы свою долю забрали, потому что на танке, и получается, брат, безобразие. Федералы из Москвы и лично Боб Бобович дотация присылают, а федералы из Башмак-Калы ее забирают. Всю. Раньше – на три части. Кто спорил? Справедливо. А сейчас?.. Ну, Джастин Бешеный последний выстрел из гранатомета… Можешь мне, брат, не верить, но танк аж подскочил. Он – испуганный! В него первый раз из гранатомета! И он стреляет! Прямо из пушки! Ну, не совсем прямо… Я думаю, он в Джастин Бешеный стрелял, а попал в БМП ребят из городского УВД. И один из них, герой-парень – лейтенант, джигит, горец, настоящий нохчи, по Джастину Бешеному из пулемета. И тут как раз мулла из мечети к намазу стал звать. Но его никто не слышит. Стреляют. А время молитвы вот-вот. И тогда мулла достал ружье, который ему достался от прадеда, а тому подарил его прадед, который ребенком забрал его у денщика генерала Ермолова, когда денщик на его грядку с тимьяном по большой нужде присел. Прадед прадеда, джигит, горец, настоящий нохчи, когда на твой тимьян русский денщик по большой нужде… А?.. Если бы сам генерал… А то денщик… Ты меня понимаешь, брат?.. Так вот, мулла берет этот родовой ружье и стреляет. Куда стреляет, сказать не могу, он, может, и говорил, но из-за стрельбы в селе шумно было, я, наверное, не расслышал, но попал он в дядю Джастина Бешеного. Который на служебном «Ленд-Крузере» на охрану Денни Айеловича ехал заступать. Но дядя Джастин Бешеный, джигит, горец, настоящий нохчи, выхватил именной ТТ, подаренный за верную службу капитану Бриннеру командиром Таманской дивизии. И, веришь, брат, этот выстрел, единственный, который попал в цель. Хотя, если честно, брат, не гарантирую, что дядя Джастин Бешеный в Денни Айеловича целился. С чего, брат, скажи, ему в Денни Айеловича целиться? Ни дядя Джастин Бешеный Денни Айеловичу ничего не должен, ни Денни Айелович – дяде Джастину Бешеному. Денни Айелович сам знает, когда зарплату заплатить. Но дядя Джастин Бешный ушел на больничный. Сразу после похорон Денни Айеловича, муллы, ребят из городского УВД. Ну а федералов в Башмак-Калу отвезли. И, веришь, брат, дотация из Москвы и лично от Боба Бобовича куда-то сгорела. Так что, брат, идем к дяде Джастину Бешеному, он сейчас в доме Денни Айеловича на больничном лежит. Потому что жена дяди Джастина Бешеного совсем старая, ухаживать не может, а вдова Денни Айеловича – молодой. У него сил больше. Забираем «Ленд-Крузер» и едем в горы. За русской девчонкой. Забыл, как зовут. Такой простой русский имя… Ну да ладно, потом вспомню.

Или сначала за Берри? Чтобы сам собственноручно руку этой биляд… Хоть и не по обычаю, а какой обычай, когда яйца Аллах знает где… Да, брат, и Михаил Федорович. Слушай, кто такой Михаил Федорович? Почему он знает, по какому адресу мои яйца? Он что, Кощей Бессмертный? Или Аллах, милостивый и милосердный? Еврей?! Да, брат… Теперь я тебе верю. Евреи все знают… Прости, брат, я задумался! Посиди со мной, брат… Ну, если хочешь, полетай вокруг… Мне так спокойнее, брат… Когда ты летаешь… Хвост… Ветерок… А то жарко… Конечно, жарко… Когда пустыня вокруг…

…Пустыня вокруг… не то чтобы совсем пустыня, как за горами, что на западе. А пустыня, руками, копьями, стрелами и огнем, огнем, огнем сотворенная. Сгорели домы, сгорели верблюды, овцы сгорели… Ягненка не осталось, чтобы великий Адонаи простил нам грехи наши. И люди ушли. Кто сам, кого силой увели. Пеплом покрылась Самария, пеплом покрылись камни синагог, в прах рассыпались, а от хлевов остался только обгорелый кал. Ни живой души. И постепенно пески засыпали все, что было от века. И только вздернутые к небу обгорелые ветки смоковниц молят Господа, чтобы спас от ничего кого-нибудь из колена Эфраимова. Чтобы вместе с другими коленами Израилевыми встретить приход Мошиаха. Чтобы через века и тысячелетия подняться из пепла. Каждому человечку, каждой семье, каждому роду. Чтобы снова народ Израилев обрел землю обетованную, и пришли все народы ближних и дальних земель к Богу, и снял Господь с народа своего проклятие избранничества.

И смилостивился Господь. Около сотни человек бредут от своей разоренной земли к северу. А куда еще брести? Когда с востока и запада люди на быстрых конях с острыми копьями и стрелами, обгоняющими ветер. Насквозь пробивающими тело, и не надо мучиться, вытаскивая ее из трупа. Потянул и снова бросил на тетиву. И еще один труп высыхает под солнцем. А сзади – пепел, пепел и пепел. Впрочем, об этом я уже говорил. А впереди… Дорога впереди… Не первая и не последняя дорога в долгой жизни людей колена Эфраимова… Тысячу лет, две тысячи… А дальше, вперед, человеческая мысль забраться не может. А назад возвращаться… Зачем? Когда там пепел, пепел и пепел…

Шли очень долго. Потому что умирали. И вместо похорон в камне укрывали тела в песке, в глине, в рыхлой черной земле под жесткими травами. Чтобы встретили они Мошиаха в целости. Такими, какими сотворил их Господь. И все редеющее колено следило за двумя младенцами: Соломоном из семени Абрахама и Эсфирью из семени Шимона. Ибо, кроме них, детей в колене Эфраимовом больше не было. И если не они или кто-нибудь из них, то настанет предел колену Эфраимову, а без колена Эфраимова народ Израилев не обретет полноты спасения. И через тринадцать лет пути пришли на берег моря. Теплого на ощупь и соленого на вкус.

(А чего вы хотите от моря? Молока и меда? Так вам нужно в русскую сказку, а не в историю народа, в которую нырнул Джемми Хендрикс.)

И у моря над Соломоном совершили обряд бармицве, и провели его с Эсфирью под хупой, ибо уже прошли у нее первые месячные и она была готова. И глаза ее говорили об этом, и губы ее дрожали об этом, и соски ее накалялись для этого. А о Соломоне и говорить нечего. В метафоре, придуманной кем-то еще две тысячи лет вперед, о состоянии Соломона было сказано: «От корня его исходил дым».