Прикладная любовь - Александр Валерьевич Коптяков Страница 15

Консультант: Согласен, согласен. Я тут недавно, не к столу будет сказано, сходил в туалет по-большому, оборачиваюсь, смотрю, а там – красная вода… Меня семь потов пробило, а потом вспомнил, что накануне ел свекольный салат – и отпустило!

Писатель: А как на счёт – “целоваться”? Люди в поцелуе на время соединяются в единое целое.

Консультант: И не только во время обычного поцелуя! Кстати, эти места краснее других. Теперь понятно, почему женщины, чтобы привлечь внимание мужчин, красят губы в ярко красный цвет!

Инженер: И одевают красные платья! Как бы подсознательно говоря – “посмотри, я вся открыта!”

Консультант: Кстати, про подсознание… Как тебе такая модификация твоей схемы?

Писатель: Это объединение двух живых сущностей?

Консультант: Нет, это всё та же единая сущность, точнее даже – отдельный Человек. Я просто узелок, контролирующий миры на границе немного увеличил и выделил сознательную часть – вверху, и неосознанную – внутри. Можно назвать это мозгом, но понятно, что всё сложнее. Главное, что сознание – это лишь вершина айсберга, поддерживающего жизнь в человеке, но зато оно направлено вовне и, если сознание – это совместное знание, то это нечто, что объединяет людей в нечто большее и, не исключено, объединяет во что-то тоже целое и тоже живое…

Писатель: Вот смотрю я на вашу схему и напоминает мне всё это – театр. Сцена, оркестровая яма или закулисье и большой зрительный зал. Причём, сейчас идёт представление, на сцене стоят и разговаривают три “персонажа”: Инженер, Консультант и Писатель. А истинный “Я” сидит в зале, но иногда забывается и полностью сливается с “Писателем” на сцене.

Консультант: Я тебе больше скажу – мы все сейчас сидим в своих “театрах”, на которых параллельно идёт один и тот же спектакль, только видим его каждый по-своему. Да и то – видим, пока свет софитов не потушили на ночь. Хотя, даже если зритель ничего не видит, за сценой – кипит жизнь!

Инженер: Как вас понесло-то! Ну давайте тогда и я свои пять копеек добавлю. Представьте себе младенца. Кто у него первым появляется на сцене сознания? Мама. Потом папа. Потом братья, сёстры, бабушки, дедушки, тёти, дяди и так далее. И только в два или три года на сцену выходит маленький человечек с именем, который ребенок слышит чаще всего. Появляется самосознание!

Консультант: Но ведь “зритель – Я” к этому моменту уже давно сидит в зале и смотрит на разворачивающийся спектакль. С самого начала, и до самого конца. Один, в пустом зале…

Писатель: Скажу только между нами. Мне иногда кажется, что я сижу в зале не один. Кто-то сидит рядом и смотрит на сцену вместе со мной. Кто-то, кто единственный может видеть и спектакль, и истинного меня, сидящего в театральном кресле. Становится и страшно и невероятно благостно в такой момент. И появляется надежда, что когда закроются кулисы в конце спектакля, мы встанем с кресел с Ним вдвоём и вместе выйдем из театра в Настоящий Мир…

Засиделись мы с вами сегодня. До новой встречи, друзья мои!

10. Любовь

Писатель:

Кручу в руке я старый карандаш…

Потёртый, на боках – изъяны,

Источенный, наверно, вполовину.

Он знает всё и Мир опишет наш,

Вдавив узоры в лист измятый,

Отдав свою на строки сердцевину!

Инженер: Знаешь, я в Библии споткнулся сильно только в одном месте, до сих пор понять не могу.

Писатель: Только в одном месте? Счастливчик! В каком?

Инженер: Евангелие от Матфея, когда Иисус давал наставление двенадцати ученикам. Я прям зачитаю: “Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мной, тот не достоин Меня.” Ну как так? Разве семья – это не колыбель любви, разве не в семье мы любви научаемся с первого нашего вздоха? Как можно любить кого-то больше, чем родителей?

Писатель: Попробую объяснить, как лично я это понимаю. Помните, мы про ценности человека разговаривали? Про их иерархию. Что всегда что-то одно ценнее чего-то другого. Если составить большой список того, что ценно для человека, а потом попросить его начать вычеркивать менее важное по отношению к остальному, то в конце останется что-то одно, что-то самое ценное. Я для себя определил, что для меня, как человека православного, это – Любовь. Если я поставлю отца и мать на первое место, то с чем я к ним приду? А если у меня в самой моей сердцевине – Любовь как, например стакан воды, или, как у тебя в определении – источник тепла, то, каждый раз, приходя к отцу и матери, я не пуст, я могу их напоить или согреть. Так, как они делают для меня всю жизнь. “Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь” – апостол Иоанн Богослов.

Консультант: Сейчас трудно найти истинно верующего человека. Раз уж вы сами опять начали, скажи – ты правда веришь в Бога?

Писатель: Трудно найти скорее всего потому, что ищут, где светлее, а не там, где потеряли. В храме по воскресеньям всегда много людей. А по поводу веры в Бога… Не могу сказать, что это вера, скорее – верность. Разумом до бесконечности дотянутся сложно, но если “там” нет ничего, то тогда “здесь” бессмысленно всё. А разум требует смысла. Я и в церковь то пришёл как волхвы – мудрецы с Востока. Перед своим тридцатитрёхлетием – задумался: родители мои в церковь не ходили, жили в Советском Союзе, но ведь все остальные мои предки до них тысячу лет ходили в храм, молились Богу. Неужели дураками были, а я – самый умный? Вряд ли. Вот, получается, что логически я к этому пришёл. Зашёл в храм, начал осматриваться, присматриваться. До смешного – выбрал бабулю с виду подобрее, набрался смелости, подошел и спросил: “Извините пожалуйста. Я тут в первый раз, хочу причаститься. Не подскажете, какую книжку можно купить, чтобы об этом почитать?” Вот бабушка та мне всё показала, рассказала. Её Александрой, как меня звали, дай