Алексей Шведов - Одиннадцать вольт для Феникс Страница 2

— Любовью они занимаются! — саркастически закивала Феникс. — Проблемы с половым аппаратом… Понятно–понятно. Врёшь ты всё, любовничек. Или страдаешь недостатком информации. Я с Ксюшей твоей обсуждала как–то эту тему и всё у неё там нормально было, просто ты кончаешь быстро, а она не успевает. Может, она тебя просто в смущение повергать не хотела, потому и сказала, что у неё какие–то там проблемы, но знай — это совершенно не соответствует истине. Плохо ты знаешь женскую психологию, Женечка. А теперь она знаешь как тащится — твоя Ксюша! Ещё покруче, чем я от «тока». Так что каждому своё, Женя. Да, я прекрасно понимаю, что то, что со мной происходит сейчас, это ненормально, и я буду пытаться бросить это. Но вся проблема в том, что у меня образовалась физическая зависимость и без этих импульсов меня ломает, а твоя Ксюша себе чип поставила только для того, чтобы переться как… Знаешь, иногда говорят «как удав по стекловате». Разницу чуешь?

— В таком случае, если уж ты всё так повернула, скажи мне, пожалуйста, зачем ты вообще поставила нейропорт, если не для того, чтобы — как ты выразилась — тащиться?

— Просто поставила и всё. И я сказала не «тащиться», а «переться».

— Это не ответ.

— Ответ.

— Всё с тобой ясно, — резюмировал Женя.

— Ну что, успокоились? — поинтересовался ТДК.

— А я всегда спокойная, — пожала плечами Феникс.

Оба парня фыркнули. Феникс встретилась взглядом с ТДК (он был в их группе гитаристом, а Женя — барабанщиком), и он ей грустно улыбнулся. Ей захотелось заплакать. Я падаю в бездну, подумала она, а все только и знают, что меня поучать. Поучать легко, нет чтоб как–то помочь. Хотя бы схватить меня за волосы и втащить наверх, пусть даже я буду орать и сопротивляться. Но нет, они предпочитают только обвинять. Да, чёрт возьми, я наркоманка, а ещё я просто глупая уставшая от всего женщина, которая во всём запуталась. Я сама во всём виновата, и когда–нибудь я завяжу. Но не сегодня. Надо будет вечером к Таньке смотаться — вдруг у неё что есть?

— Значит, на репетицию тебя сегодня не ждать? — спросил Женя.

— Блин, ну ты вот опять специально же до меня докапываешься! Сказало же ясно: приду.

— Ну чё, пойдём? — обратился Женя к ТДК.

— Ты иди, а я с ней ещё поговорю немножко.

— Я тебя возле подъезда подожду тогда, — сказал Женя и ушёл.

— И что ж тебе надо, голубь ты мой сизокрылый? — поинтересовалась Феникс у ТДК, когда они остались вдвоём.

— Ты песни–то ещё все помнишь?

— Да вроде все.

— Лариса, если мы тебе можем чем–то помочь, то ты скажи.

— Не называй меня Ларисой, пожалуйста.

— Ладно.

— Чем можешь помочь? — Феникс усмехнулась. — Дай тридцать рублей.

— Не дам.

— А двадцать?

— И двадцать не дам.

— Ну, тогда ты мне ничем помочь не можешь, — сделала она вывод.

«Нет, можешь, — добавила Феникс про себя. — Просто мне нужно как–то попросить об этом, признаться в том, что мне действительно необходима помощь. Но я боюсь показаться слишком слабой, я не хочу никого ни о чём просить. Тем более, тебя, потому что ты сам предлагаешь помощь. Наверное, я дура. Нет, не наверное, а точно. Скажи, скажи ему, чтобы он тебе помог! Он ведь тебе нравится, не так ли? Да, но… Но я лучше умру, чем попрошу его о чём–нибудь».

Неожиданно она заплакала, причём, с каждой секундой интенсивность её плача всё нарастала. Феникс повалилась на кровать лицом вниз. ТДК присел рядом; она двинула его ногой.

— Лариса…

— Да я же тебе ясно сказала: НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ЛАРИСОЙ! — закричала Феникс, снова вскакивая и чувствуя, что слёзы прямо так и льются по её щекам, к тому же левая щека дёргается в нервном тике. — Ты чё, тупой, да? Ты чё, тупой, если таких элементарных вещей не понимаешь? Нет, ну чё ты вылупился, чё ты вылупился? — она вновь рухнула на кровать. Ей было стыдно, что она ревёт тут перед ним, но остановиться было невозможно.

Итак, Феникс лежала на животе и, заслонив лицо руками, плакала.

В дверь позвонили.

— Открыть? — спросил ТДК.

— Не надо.

— Вообще–то она и так открыта, — пробормотал ТДК. — Или Женя опять булавкой закрыл?

— Она у меня захлопывается, — Феникс присела и, вытерев лицо рукавом халата, мрачно посмотрела на него. И чего пристал, спрашивается? Фу–у, истерика вроде прекратилась. Сейчас бы капсулку… Хотя бы на вольт…

Опять звонок. Феникс насторожилась. Это, поди, или Герберт, или кто–то из его людей. Открывать нежелательно. А завтра я им всё отдам, подумала она.

— Лариса…

— Слушай, ну ты точно тупой, — вздохнула устало Феникс. — И в голове у тебя не мозги, а хрен поймёшь что. Ты тормоз, осознаёшь?

Он усмехнулся. По херу ему, подумала Феникс. Знает ведь, сволочь, что я не всерьёз это говорю. А вот Женя — свинья последняя. И ведь это всё началось с мэриного дня рожденья. Да я лучше умерла бы, чем ему дала — он на Пушкина похож, терпеть не могу кудрявых и с бакенбардами. И сам он онанист! Ничем подобным я не занимаюсь, хотя пробовала, конечно. Искусственная нейростимуляция — это, по–моему, совсем другое. Зачем возиться с кем–то (чем–то), если можно влиять на центр удовольствия напрямую через мозг? Но злоупотреблять этим, конечно же, не следует. А я именно злоупотребляю. Это зависимость, натуральная зависимость. Но мне это нравится. Нет, не нравится. Нет, нравится. Но ведь ты наркоманка, Лари… Феникс! Ну и что? А то. Ты уже сдаёшь по дешёвке свои вещи, ты бы и гитару уже давно продала, если бы она лежала не в ДК и не была бы такой большой. А вот блок питания маленький был, как раз за пазухой поместился. Догадались же… А вот бас за пазуху не спрятать. Хотя почему я должна его прятать? Он мой, так что что хочу, то с ним и делаю. Хочу — играю, хочу — не играю. Захочу — продам.

Ей вспомнились несколько последних репетиций. Играла она уже без особого воодушевления, лишь бы — как бы, к тому же постоянно сбивалась. Раньше всё было по–другому. И дёрнуло же её поставить этот нейропорт!

— Дай тридцать рублей, — снова попросила она.

Звонивший, похоже, уже ушёл.

— Извини, но не дам.

— Чё, жалко? — прищурилась Феникс.

— Тебя, а не деньги.

— Слушай, да не надо меня жалеть! Мне уже двадцать четыре, и я сама прекрасно понимаю, что к чему. Сейчас мне нужен «ток», но вообще я пытаюсь завязать. Я уже сбила дозу на полвольта, — соврала она. — Ну дай денег, а?

ТДК помотал головой. Иногда ей казалось, что он тоже тянется к ней, но — как и она — не решается сделать первый шаг. ТДК был на год её младше и учился на каких–то курсах по трансперсональным психотехникам, к тому же он писал основную часть музыки для их группы (тексты сочинял Марат, вокалист). Вообще в их «Базовые перинатальные матрицы» Феникс попала чисто случайно. До этого она играла в «Смерть президенту», но потом те развалились из–за вечных конфликтов друг с другом, и она осталась без дела. А в общем и целом она любила бас, любила хороший жёсткий панк с социальными текстами (то, что они играли сейчас, панком было назвать трудно). Вот именно что «любила». А сейчас ей на всё плевать, правильно Женя сказал. На всё, кроме «тока». Даже плейер — и тот продала.

Она решила немного изменить тактику.

— Слушай, ТДК, ты ведь у нас анархист, так?

Похоже, он сразу заподозрил подвох, но пока молчал. Она продолжила развивать свою мысль:

— Ваша идеология гласит: полная свобода действий плюс… Короче, делай что хочешь, но только не мешай и не ограничивай при этом свободу других. А ты ограничиваешь. Что это за анархия тогда, если я не могу делать то, что я хочу?

— Слушай, ну ты же сама понимаешь, что чушь городишь. Скажи, понимаешь ведь?

— Ну, понимаю, — вынуждена была признаться Феникс. Врать она не особо любила, хотя иногда (особенно в последнее время) ей поневоле приходилось это делать. — И тем не менее, ты не прав. Не хочешь давать деньги — так вали, чё сидеть–то?

Он закурил и угостил сигаретой и её.

— Морда, поди, опухшая, да? — мрачно спросила Феникс.

— Да я бы так не сказал. Слушай, неужели ты не можешь как–то это перебороть? Слезают же люди с героина… Ты же умная девушка и понимаешь, что к чему. Если бы ты была действительно обычной, то я бы к тебе не прикапывался, но ты ведь сама психолог по образованию и далеко не дура.

— Это невозможно перебороть! — выкрикнула (чуть ли не взвизгнула) Феникс, снова начиная плакать. Понимаешь, невозможно! Ты даже понятия не имеешь, о чём говоришь! Тот же самый героин — просто невинный белый порошок по сравнению с «током»! Легко говорить, когда сам не пробовал! Просто, когда я поняла, во что вляпалась, было уже поздно, поздно, поздно! Ну чё ты на меня так уставился? Нет, это надо же — тридцать рублей зажал! — она начала нервно смеяться. — Слушай, парниша, а как тебе такой вариант: можешь меня трахнуть, если хочешь, за эти тридцать рублей. Или я в рот у тебя возьму, — она почему–то надеялась, была уверена, что он согласится. — Ну как?

— Господи, Феникс! — такое впечатление, что ТДК сам готов был расплакаться. — Господи, что с тобой стало! Да отцепись ты от меня! — он отшвырнул её руки, тянущиеся к его ширинке. — Да на ты, на эти свои тридцать рублей! — он вытащил из джинсовки несколько бумажек и бросил в неё. — Нет, я не понимаю, как можно так опуститься?