Уильям Берроуз - Западные земли Страница 21

Я путешествовал по Сахаре: в одной гостинице стол вместо скатерти был покрыт толстым слоем черных мух. Мухи… мухи… не успеваешь вилку поднести ко рту, как она уже вся ими облеплена. Я видел кладбища волосатых айнов… эрегированные фаллосы на могилах мужчин, грубо вырезанные из дерева и расписанные охрой, – расщепленные фаллосы, на которые садятся порхающие в воздухе снежинки. Да, я видывал немало унылых уголков нашей планеты, но ни над одним из них не витали столь чудовищно густые миазмы злой и недоброй силы, как над Эсмеральдас.

Чиновник вышел из запряженного лошадьми фиакра и медленно направился в нашу сторону. Это был мужчина лет пятидесяти, вызывающе нечистоплотный, похожий на Питера Лорра[Паспорта, сеньоры… документы (исп.).

– Мы прибыли сюда изучать сколопендр. Ваш остров славится гигантскими сколопендрами.].

– Pasaportes, senores… documented.34

Начальник полиции подозрительно рассматривает документы: глаза его стеклянно-серые, как глаза рыбы, и прикрыты тонкой пленкой – такой, какая встречается у змей и ящериц.

– Цель вашего визита, senores? – внезапно рявкает он, глядя на нас с безумной враждебностью.

Чиновник бледнеет.

– Зачем это вам нужно, senores?

Голос его явно дрожит.

– Потому что это наша работа, нам за нее платят. Мы представляем Национальное географическое общество, Смитсонианский институт и Музей Пибоди в Гарварде.

Устрашенный громкими именами, чиновник бессильно падает на плетеное сиденье.

– Разумеется, разумеется, я именно так и предполагал.

Он вытирает пот с лица грязным шелковым платком.

– Разумеется. У нас есть с собой рекомендательные письма с Тринидада…

Полностью капитулировавший чиновник продолжает вытирать пот.

– …письма к мэру города и к губернатору острова.

– Я и тот и другой, senor, и к тому же еще начальник полиции.

– Отлично. Тогда эти письма вам. Может ли ваш город похвастаться наличием гостиницы?

– Хвастаться тут особенно нечем, но у нас имеется гостиница, называется «Отель Сплендиде».

– Может ли кто-нибудь отнести наш багаж туда?

– Это будет не так-то просто…

Несколько мужчин бродят неподалеку по пирсу в тусклом свете надвигающихся сумерек. Начальник полиции делает им знак и показывает на наш багаж.

Бездельники издают странные, шипящие звуки и торопливо удаляются. Внезапно перед нами возникает кривозубый, жилистый человечек с темными щетинистыми усиками.

– Моя Хосе! – он тыкает себя большим пальцем в грудь. – Много плохая люди тут.

Он плюет вслед удаляющимся теням и закидывает наши чемоданы на тележку.

Посредине отеля Сплендид находится внутренний дворик, в котором растут несколько чахлых банановых деревьев и авокадо. Поскольку в патио обычно выплескивают кухонные помои, там постоянно стоит гнилостный запах. По утрам свиньи и цыплята шумно роются в куче отбросов.

Управляющий гостиницы – старый китаец. Он машет рукой в сторону доски, на которой висят ключи. Судя по всему, кроме нас постояльцев в гостинице нет. Мы выбираем номер, выходящий окнами на улицу и на лагуну. В углу обнаруживаем огромного серого паука.

– Холосый звелюшка! – объясняет нам китаец. – Сколопендла убегай, чёлный вдова този убегай!

Мы решаем поселиться вместе с Арахнидом – так мы окрестили нашего восьминогого ангела-хранителя.

Номер – просторная комната на втором этаже, с крюками в стенах для гамаков и окном, снабженным противомоскитной сеткой. Мы садимся на чемоданы, потому что стульев в комнате нет, и пытаемся поднять настроение с помощью рома и прохладительного напитка под названием кока-кола, который, как утверждают, содержит в себе изрядное количество кокаина – ингредиента, который нам сейчас абсолютно необходим. И напиток этот весьма хорош вместе с легким сухим ромом, который я предпочитаю тяжелому темному рому из патоки.

Экспедиция состоит из пяти человек: доктора Шиндлера, ботаника, доктора Шенберга, обладающего энциклопедическими познаниями во всем, что касается пауков и скорпионов, доктора Сандерса – жилистого молодого англичанина с соломенного цвета шевелюрой (он – химик) и Криса Эванса, нашего фотографа.

И, наконец, меня, взявшего на себя роль летописца нашей экспедиции. У меня имеются некоторые познания в специальностях моих спутников, поверхностные по большей части, но позволяющие мне видеть связи, которые иначе ускользнули бы от их внимания. Мы приехали сюда для отлова сколопендр и сбора образцов их яда для последующего анализа при помощи имеющихся в нашем распоряжении скромных возможностей. Мы можем, разумеется, легко раздобыть мелких экспериментальных животных для оценки токсичности яда. С этим обычно не бывает никаких проблем в таких убогих и нищих краях, как тот, в котором мы очутились.

Позвольте мне сообщить вам, что я ненавижу сколопендр более чем любое другое создание на этой злосчастной планете. И я не одинок в своем отвращении. Многие признавались мне в том, что питают особую антипатию к этим тварям, которые по всему своему устройству столь далеки от царства млекопитающих. Несомненно, одной из важных целей нашей экспедиции является выяснение того, насколько обоснована эта всеобщая неприязнь к сколопендрам, так же как и вызываемый ими ужас. Возможно, что существуют и такие, кому сколопендры по душе. Впрочем, мне попадались люди, которые держат дома тарантулов и скорпионов, но я не встречал ни одного любителя сколопендр. Лично я относился бы к такому оригиналу с глубоким подозрением.

Я могу потрепать своего кота и сказать: «Ну что, котик, тварь ты такая, нравится тебе?» – но попробуйте себе представить мужчину или женщину, которые с удовольствием стали бы чесать сколопендре брюшко. «Ах ты моя сколопендрочка!» Если бы такой человек обнаружился, я бы приказал прикончить его без лишних церемоний, ибо в данном случае мы имеем дело с предателем рода человеческого.

В первую же ночь нас разбудили какие-то скребущие звуки, и в свете фонаря мы увидели Арахнида, сцепившегося в смертельном поединке с самой большой сколопендрой, которую мне когда-либо доводилось видеть. Не зная, как вмешаться в ход сражения, чтобы не причинить вреда нашему странному союзнику, мы встали вокруг и стали наблюдать. Наконец Арахнид одолел сколопендру, которая, показывая нам свое мерзкое желтое брюхо, корчилась и извивалась на полу преотвратительнейшим образом еще долгое время после того, как ее голова была уже отделена от туловища.

Арахнид затем принялся пожирать поверженного противника. Заснуть нам после этого уже не удалось.

Мы встали при первых же лучах зари. Судя по всему, нам следовало подыскать себе более безопасное пристанище. Впрочем, в этом вопросе нам вскоре улыбнулась удача.

Как нам стало известно, за несколько лет до нашего приезда (точнее назвать время жители затруднялись) на острове вспыхнуло восстание рабочих. Революционерка, которую звали Долорес – женщина, получившая образование в Англии, – возглавила восстание. По словам начальника полиции, история была довольно загадочная. Пеоны внезапно взялись за оружие и захватили бы весь остров, если бы не вмешательство британских войск. Тогда мятежники окопались в южной части острова, где они взимали дань с местного населения и построили систему укреплений и тоннелей, сохранившуюся до настоящего времени. Так продолжалось два года, пока наконец мятежники не были разбиты наголову, а их предводительницу Долорес не казнили публично.

Старая тюрьма была расширена, чтобы вместить в нее всех арестованных англичанами повстанцев, а вокруг возвели стену со сторожевыми вышками. Пятерых главарей судили и приговорили к смерти. Остальных выслали на Тринидад, где они работали как каторжники на плантациях. Войска квартировали в тюрьме еще несколько месяцев, после чего их направили на другие острова.

Начальник полиции рассказал мне, что бытовые преступления на острове невозможны. Место здесь маленькое, и каждый знает все про всех. При этих словах начальник многозначительно поднес палец к глазу. Слежка жителей друг за другом – одно из любимейших развлечений обитателей Эсмеральдас. Бинокли и телескопы почитаются как предметы роскоши, и общественное положение человека определяется тем, какими возможностями для слежки он располагает. Город буквально охвачен эпидемией шантажа. За медную монетку или леденец любой ребенок охотно донесет на собственных родителей. Из всего этого я сделал логическое умозаключение, что начальник полиции в таком случае не может не быть самым значительным шантажистом в городе.

Во время революции почти каждый житель острова стал шпионом, потому что никто не знал, какое количество агентов мятежников на самом деле просочилось в прибрежные городки. Суд над мятежниками, благодаря огромному количеству противоречивых доносов, грозил стать таким запутанным, что англичане предпочли перенести слушания в военный трибунал на Тринидаде.