Илья Стогов - Камикадзе Страница 23

Даниил допил пиво. Подумал, стоит ли покупать следующее? Потом спросил:

– Хочешь вина?

– С чего бы это?

– Тебе не кажется, что именно сейчас имеет смысл купить бутылку молодого красного вина? Терпкого на вкус? Очень бы, знаешь, под разговорчик о любви хорошо пошло вино.

– Не знаю. Ну, хорошо. Давай выпьем вина.

Он заставил барменшу выставить на прилавок все вина, какие у нее были, и долго читал надписи на этикетках.

– «Хванчкара». Урожая прошлого года.

– Стоило столько времени умничать, чтобы купить такое говно.

Он налил себе полный стакан, выпил и налил еще один. Все как-то так совпало... Он все-таки стал рассказывать ей о Полине. Хотя и не собирался.

Он выдавливал гнойник, а в этом деле спешить нельзя. Так что «Хванчкару» пришлось покупать еще несколько раз. Он рассказывал ей о всемирном заговоре, который ему удалось раскрыть. О том, что раньше у него все было нормально. Как у всех. Нормальная работа. Нормальные приятели. Его любили девушки... самая важная девушка. А потом мир захохотал ему в лицо и оказалось, что не бывает на свете ничего НОРМАЛЬНОГО. Не бывает «самых важных девушек». Вернее, бывают, но только в кино. Ведь откуда мы можем знать, как «у всех»? Не исключено, что, когда наступает ночь, «все» ложатся в постели и принимаются грызть подушки... сгрызают их до дюжины за ночь.

В ее зеленых глазах стояли большие слезы:

– Бедный...

– Ага. Практически нищий. Духом. И мое есть Царствие Небесное.

– Остришь?

– А что, смешно получилось?

– Попробуй забыть об этом.

– Ты думаешь, я чем последние несколько месяцев занимаюсь?

– Просто ты еще не знал, что для этого нужно...

– А что для этого нужно?

– Я покажу тебе, что для этого нужно.

Она притянула его к себе за кожаный лацкан. Он увидел ее губы рядом со своим лицом и услышал, как она произносит:

– На самом деле для этого нужно очень немного.

28 сентября. Первая половина дня.

Если пить не долго, а ОЧЕНЬ долго, то никогда не знаешь, чем это кончится.

Кто-то решает поразговаривать с Богом. Кто-то слышит, как зеленые черти разговаривают с ним. У Артема все было проще. С утра он почесал щетинистый подбородок и сообщил:

– Желудок расстроился – не поверите! Дальше десяти метров от туалета отходить не рискую.

Они с Гребнем ввалились посреди ночи, поспали всего несколько часов, а потом разбудили их с Лорой:

– Одевайтесь, романтические влюбленные!

– Да! Одевайтесь! Башка трещит! Сдохну сейчас!

«Отстаньте, остолопы», – стонала еле живая Лора. Они не отставали. Они заставили их одеться и выволокли-таки из дому.

Заплетаясь ногами, они брели по пустой улице. Парни водили по сторонам незрячими глазами и хихикали. Час был ранний. Пива попить было негде.

На одном из ларьков висела очень длинная вывеска: «Пиво – Сигареты – Мясо – Водка – Сыр – Чипсы – Кока-Кола». Гребень сказал, что если добавить сюда же «Девушки», то он попросит в ларьке политического убежища.

Артем страдал и штурмом брал заведения, в которых имелся туалет для посетителей.

Они подолгу его ждали. Лора злилась:

– Сначала реши свои проблемы, а потом буди! Какого хрена вы нас разбудили?

Потом Гребень сказал, что в центре, неподалеку от Казанского собора, есть клуб... вернее, бар... он работает круглосуточно... там есть пиво, поехали, а?

В метрошной надписи «Канал Грибоедова» не хватало стартовой «К». Они поднялись по эскалатору и вышли на осенний Невский. На тротуаре лежали сухие, как «Мартини», листья.

Скучавший без дела уличный фотограф навел на них фотоаппарат, заулыбался и затянул:

– Простите-за-беспокойство-можно-вас-на-минуточку-давайте-сделаем-отличную-фотографию...

– О! Давайте действительно... это самое... Вы как? Когда еще представится случай?

– Не майся дурью. Далеко до твоего бара?.. в смысле, клуба?

– Недалеко. За углом. Сколько стоит групповое, как бы, фото?

– Смотря чем снимаем. Вам, наверное, на «Полароиде»? Чтобы сразу?

– Гребень! Посмотри на Артема. Нам сейчас придется мыть тротуар.

– Не хами!

– Давайте, давайте, встаем! Нет, не так... Писатель... Лорка... Мы готовы, ты готов? Cheese!

Покривлявшись, будто ищет удачный ракурс, фотограф щелкнул камерой и выдал влажный серый квадратик.

– А где это... В смысле – где мы?

– Деревня! «Полароидом» никогда не снимался? Надо подождать. Сейчас проявится.

Они сунули фотографу деньги и, чуть не стукнувшись головами, нависли над карточкой. Силуэты на снимке проступали постепенно.

– М-да, – сказала Лора.

– Может, фотографу рожу набить?

– Знал, что плохо выгляжу. Не думал, что настолько.

В помещении Артем потрусил к двери с мужским силуэтом. Бестолково толкаясь у стойки, они долго выясняли, кто что пьет, заказывали и разбирались, кто будет платить.

Заведение было маленькое. Десяток деревянных столов, жестяные пепельницы с ажурными краями, пиво в дешевых кружках из толстого стекла. Наверное, вечерами здесь случались веселые массовые драки. Зачем было ехать в центр, чтобы усесться в этой дыре, Даниил не понимал.

Гребень закурил сигарету и сказал:

– Я тут пару недель назад домой заезжал. С сестрой разговаривал. Она мне анекдот рассказала.

– Большая сестра?

– Нет, как бы, маленькая. На одиннадцать лет меня младше.

– О! Мой любимый размерчик! Симпатичная? Познакомь!

– Значит, так. Еще раз услышу – убью. Это не шутка.

– Да ладно. Я ж так. Что с анекдотом?

– Да нет, анекдот-то, как бы, говно. Просто мне понравилось, как она его рассказывала. Было, говорит, у царя три сына: русский, немец и еврей.

Они посмеялись.

– Это еще не все. Было, говорит, у царя три сына: русский, немец и еврей. И сказал им царь: «Кто достанет для меня молодильные яблоки, тому я, как бы, отдам в жены свою дочь...»

Из туалета вернулся Артем. Он схватил кружку, присосался к ней и на стол поставил уже пустую. На секунду зажмурился:

– Не ту эмоцию назвали оргазмом!

Они тоже допили первое пиво, потом купили еще по одному и стянули кожаные куртки.

– Девчонки – это на самом деле, как бы, очень важно. Потому что все орут: «Мы! Мужчины!» А если разобраться, что такое мужчина?

– Да! Что такое мужчина?

– Мужчина – это, как бы, тот, у кого есть женщина. Если у меня такая тетка, что, когда я вхожу в клуб, все, как бы, сознание теряют, значит, я крутой. А если девушка моя, как бы, лошадь безгрудая, то и сам я – чмырь. Незачем пацанам нормальным при встрече подавать мне руку...

Артем задумался.

– А мне с девчонками не везет. Они всегда меня обманывали. А мне так хотелось... ну, понимаете... невинность потерять. Приятели-уголовники мне даже в постель теток запихивали. Все равно не получалось!

– Почему?

– Я же говорю: не везет! Бывало, уже лежим... целуемся. И вдруг она начинает рассказывать, что сейчас не может... ну просто никак! Давай, говорит, завтра! Завтра все будет супер... а сегодня никак. Я каждый раз им верил. А они больше на свидания ни разу не приходили.

– Как же ты? В смысле, в первый раз?

– Не скажу. Это личное.

– Сколько тебе было лет?

– Семнадцать.

– Ха! Я в семнадцать лет уже сам девушек невинности лишал!

– Многих лишил?

– Очень. Больше десяти. Лорку, например. Да, Лорка?

– Гребень, ты идиот!

– Не обижайся, Лорка. Ты же нам родимая. Как пятно.

– Ты самый идиотский идиот из всех, которые...

– Зря обижаешься.

– Я не обижаюсь. Купи сигарет. У меня кончились.

– Тебе надо – ты и купи.

– Не ссорьтесь, – вылез из-за стола Артем. – Я схожу.

Даниил пил пиво, тер руками глаза и вспоминал. Она сказала, что полюбить – это не сложно... он сказал, что не знает, что такое любовь... она сказала, что сможет любить его, если он... нет, это было еще до этого.

Shit!

Когда он еще учился в университете, преподавательница психологии рассказывала на лекции об интересном феномене.

Один англичанин, работавший курьером, нес важный пакет. По дороге он напился и потерял его. Причем абсолютно не помнил где. С горя он решил не ходить на работу, а снова напиться. Выпив первое же виски, он все вспомнил, забрал пакет, донес до адресата, и потом у него все было о'кей.

История запомнилась. Иногда Даниил надеялся, что, чуть-чуть выпив с утра, обязательно вспомнит то, что навсегда ушло за грань последней порции вчерашнего алкоголя.

Ничего не вспоминалось. Следующим утром он снова чего-то не помнил. Так повторялось каждый день.

От стойки вернулся Артем:

– Говно бар. Туалетной бумаги в туалете нет. Сигарет тоже нет. На хрена мы сюда пришли? Пришлось купить японские папиросы.

– Японские? Никогда не курил японских папирос.

– Наверное, такие пахитоски курили «секигуновцы».

– Кто курил?

– Парни из «Рэнго секигун». Японские революционеры. Я тебе рассказывал.

– Ты? Мне? Не помню.

– Ты, как бы, никогда ничего не помнишь! Лет двадцать назад в Японии была организация «Рэнго секигун». Переводится – «Красная армия Японии». Как-то парни угнали стратегический бомбардировщик и собирались разбомбить Пентагон. Представляешь? Только их поймали. Об этом даже наш Писатель писал. Да, Данила?