Дзиро Осараги - Возвращение Страница 25

Юкити было особенно больно смотреть на рубашки и штаны цвета хаки, которые от грязи стали чёрного цвета, ибо он сам был вынужден настолько долго носить форму из этого материала, что испытывал инстинктивное отвращение даже к самому цвету, который, по его убеждению, был самым гнетущим для глаз японцев. И у этих людей, самых несчастных жертв войны, не было ничего другого, и даже эта одежда цвета хаки висела на них лохмотьями, когда они сидели у края дороги, молчаливые с ничего не видящим взглядом. Казалось, что это не люди, а скорее скопище неодушевлённых предметов. Из своего опыта службы в армии Юкити знал, что, когда человек опускался до самых нижних пределов, его сердце уже не реагировало, что бы ни происходило вокруг. Оно превращалось в кусок затверденевшей резины, и человек в ожидании, когда оно расколется, продолжал жить, страдая от холода, голода и жажды. И затем его лицо навсегда принимало отсутствующее, непроницаемое выражение, характерное для кули.

Перейдя мост, Юкити оказался на улице, на тротуарах которой возник импровизированный рынок с торговыми палатками, почти примыкающими к наскоро построенным жилым лачугам, и между ними оставался только узкий подобный туннелю проход. Когда рынок был закрыт, этот проход вызывал неприятные чувства, и Юкити предпочёл идти по проезжей части, и в вечерней тишине раздавались только звуки его шагов. Неожиданно из одной палатки раздался кашель и стон забывшегося тяжёлым сном человека, и послышались слова:

— Ой, как холодно, холодно.

Продолжая идти вдоль улицы и мимо деревянной стены бараков оккупационной армии, Юкити думал о молодом студенте, с которым он сегодня познакомился. Единственной причиной, по которой Тосики Окамура собирался заняться издательским бизнесом, являлось то, что книги хорошо продавались, не видя и не признавая общественной значимости и ответственности в этом виде деятельности. Юкити указал ему на это, и Тосики среагировал с явно выраженным недоумением:

— Но я решил заняться изданием книг, чтобы заработать деньги, подобно любому другому виду коммерческой деятельности. В бизнесе лучше не принимать во внимание ненужные аспекты. Разве я ошибаюсь?

Несмотря на всю свою вежливость и деликатную манеру вести беседу, Тосики был поразительно смел и уверен в себе. Хотя Юкити был и старше его, он неожиданно почувствовал, что наткнулся на каменную стену.

— Я слышал, что книги левого направления хорошо продаются, поэтому я намерен издавать их в большом количестве. Я обратился за помощью к преподавателям университета, и они все выразили готовность оказать содействие. В наше время публикация книги многое значит для преподавателя университета в финансовом отношении. Я думаю, что лучшим способом заручиться их поддержкой будет выплата им части авторского гонорара при подписании контракта.

Юкити слышал, что сейчас встречаются и такие студенты, которые спокойно покидают аудиторию даже после прихода профессора. Полученная студентами свобода игнорировать своих преподавателей позволяла также и использовать их, свидетельством чего являлось поведение Тосики, в котором, несмотря на внешнюю вежливость, чувствовалась заносчивость.

— Почему бы тебе не опубликовать одну из книг Тацудзо Оки? Говорят, что он настаивает на гонораре в пятнадцать процентов в то время, когда большинство удовлетворяется десятью или двенадцатью процентами. Но вы можете быть уверены в том, что продадите весь тираж до последнего экземпляра. Хотя он и подвергается критике со стороны токийской интеллигенции, у него есть круг читателей, особенно среди женщин в других префектурах, которые верят ему как Богу.

Тосики ухватился за эту идею и, достав записную книжку, спросил:

— Профессор Оки принадлежит к левому лагерю?

— Он может быть кем угодно, и его цвет меняется в зависимости от сезона. Но он старается придерживаться непредвзятых и нравственных позиций и никогда не оступается. Какие бы времена ни наступили, он абсолютно безопасный человек, поэтому, я думаю, он тебе подойдёт, особенно для твоих коммерческих целей.

Юкити немедленно пожалел о сказанном, ибо был уверен, что у этого дегенерата хватит наглости посетить Оки, хотя в этом и не было бы ничего плохого. Но он упрекал себя за то, что там он может познакомиться с Томоко, и ему не хотелось, чтобы это произошло.

После первой мировой войны один писатель написал роман о том, как под влиянием военного времени европейские молодые девушки становились мужеподобными. Последняя война также усилила среди молодых девушек стремление быть похожими на мужчин, но она, похоже, породила и племя женоподобных мужчин. Тосики напомнил Юкити знаменитого дегенерата, который появлялся в парке Уэно, одетый как женщина. Это был крайний случай, но Тосики чем-то напоминал его. Война не только породила в Японии трагический класс кули, но она также создала странную новую разновидность человеческого рода.

БРИЛЛИАНТ

— Господин Онодзаки! Господин Онодзаки!

Наконец он заметил улыбающееся лицо Саэко.

— А, это вы.

— О чём это вы так глубоко задумались? Я ещё издалека вас узнала.

— Как это невероятно с моей стороны! — На его лице заиграла лёгкая улыбка.

— Это просто позор не заметить такую красивую женщину, идущую мне навстречу. Но я ведь вас заметил, но не узнал. Вот идёт великолепная молодая девушка, подумал я.

— Я вам благодарна за комплимент, тем более что сладкие речи не облагаются налогом. Но я бы посоветовала вам сходить к окулисту и проверить зрение. Похоже, что с возрастом оно у вас ухудшилось.

— Ничего подобного. Вы ошибаетесь, — сказал он, театрально жестикулируя руками. — Всё дело в весне.

— Она затуманивает ваши глаза?

— Я безнравственный человек. Насколько бы это казалось невероятным, госпожа Такано, я иду — как вы называете это? — на рандеву с красивой женщиной. И по пути на рандеву джентльмен должен из уважения к своей избраннице делать вид, что он не замечает встречных женщин, какими красавицами они бы ни были. Между прочим, я хотел бы поблагодарить за угощение, которое вы для меня в прошлый раз устроили. Надеюсь, что миниатюрный джентльмен пребывает в добром здравии?

— Миниатюрный джентльмен? О, вы имеете в виду маленького Тоси. Это он миниатюрный джентльмен, не так ли?

— Безупречный. Как будто он только что сошёл с витрины пошивочного ателье.

— Я ему передам то, что вы сказали.

— Он не рассердится. Я подозреваю, что ему это даже понравится.

Саэко не могла определить, шутит ли Онодзаки или говорит серьёзно.

— Посмотрите на этих послевоенных джентльменов. Они все выглядят как стандартные модели с витрин магазинов. Они ничего не умеют — ни разрушать, ни создавать. Посмотрите на рекламу в американских журналах — шляпа, костюм, ботинки и носки, всё подобрано по фасону и цвету, и всё можно заказать за несколько десятков долларов, даже если вы живёте где-нибудь в маленьком местечке в Техасе. Разве можно желать чего-нибудь более лучшего? И скоро у нас в Японии будет то же самое. Я собираюсь ещё долго жить и получать удовольствие, наблюдая за эволюцией миниатюрных джентльменов. Всё будет так, как я говорю.

Они стояли и разговаривали на тротуаре оживлённого квартала Гиндзы, и каждый старался одной рукой оградить себя от непрерывного потока спешащих прохожих.

— Господин Онодзаки, — прервала его Саэко, — могу ли я угадать имя красивой женщины, на свидание с которой вы идёте?

— Пожалуйста.

— Томоко Мория. Я права?

Глаза Онодзаки широко раскрылись.

— Потрясающе! — вырвалось у него.

Но он быстро разгадал, как ей удалось это сделать, и перевернул пакет с иллюстрациями для журнала, который был у него под мышкой.

— Знаменитый детектив. Мадам Шерлок Холмс. Вы просто прочитали адрес на пакете.

— Красивая девушка?

— Вне сомнения.

— Сколько ей примерно лет?

— О, двадцать один или двадцать два. Может, немного моложе.

— Пошли, — спокойно предложила Саэко и, не смущаясь, что она идёт в том направлении, откуда только что шла, зашагала рядом с художником.

— Как же так, получается, что вы знаете эту девушку? — повернувшись к своей спутнице, спросил Онодзаки. Саэко слегка наклонила голову и меланхолически улыбнулась.

— Немного. Она дочь моего друга, но я никогда её не встречала. Вы не будете возражать, если я пойду с вами, господин Онодзаки?

— Разумеется, нет! — Художник забыл о вопросах, которые ему задавала Саэко во время ужина в ресторане, и поэтому спокойно воспринял её просьбу.

— Вы несёте какие-то рисунки?

— Иллюстрации к роману. И вы знаете, о чём они? О Малакке, о нашей Малакке. Я нарисовал тот холм, где мы были вместе. Сейчас это похоже на сон, но я полюбил этот город сильнее, чем любое другое место на юге.