Дин Сухов - Юрей теу Страница 26

Они стояли на этом ветхом мостике вневременья и молча, любовались красотой друг друга. Безграничное обаяние и пленительная прелесть востока, и нордическая свежесть, выраженная в безупречных телесных и душевных пропорциях запада.

— Айситэру! — тихим мелодичным голосом произнесла японская девушка, и вплотную приблизившись к Петти, призывно заглянула в ее глаза. Серебряная искра, пронзившая ее зрачок оживила мысль, вложенную в сказанное слово.

— Я тоже тебя люблю! — прикасаясь губами к мягкой щеке девушки, ответно выдохнула Петти. Ощутив близость пышущего свежестью женского тела, она вновь ощутила, как ее захлестывает невероятно сильное желание. Желание без остатка растворится в любви и добровольно отдастся в рабство необузданной власти тела. Желание обладать силой и управлять страстными порывами любви, дабы продлить краткие мгновения физического счастья смертной плоти. Ее новая подруга не меньше самой Петти жаждала разделить с ней свою нерастраченную любовь и сквозь сотни окаменевших в палитре скупых красок лет, пронесла свое мечту о плотском Рае для влюбленных. Неуловимым движением распустив пояс оби, девушка стряхнула с узких плеч траурную мофуку и, обвив шею Петти тонкими руками, поцеловала ее в губы. Возможно, это был самый длинный и самый сладкий поцелуй в жизни Петти. По-крайней мере, так ей показалось или же приснилось в бесконечно дивном сне. Ей никогда не было так хорошо, как в эти застывшие мгновения вневременья и осознание причастности к чудесной тайне, превратило ее в неиссякаемый сосуд с чистым нектаром любви. Летний воздух, насыщенный терпкими ароматами ландыша, шипра и нарциссов и жаркие ласки ее новой подруги свели Петти с ума. Она плакала и стенала в ее объятьях и жадно слизывала сахар вожделения с ее пахнущей цветами бархатистой кожи. Распущенные бутоны роз оросились каплями сладкого сока, и звенящая тишина огласилась восторженными стонами победивших смерть и распахнувших двери Рая. Но ночь еще только начиналась и, остудив первый пыл влюбленных, она вдохнула в них новые силы для новых любовных побед.

Когда же на смену бесконечным ласкам и жарким поцелуям пришло утомление тела, но не души, Петти и ее новая подруга сомкнули глаза и крепко обнявшись, уснули.

И им обоим снился один и тот же сон, как они обе в образе белых бабочек летают по ночному небу и пытаются сесть на скользкий серебряный бок луны. Под ними тихо плещется темная извивающаяся плоть реки, и черные пауки иероглифов неслышно плетут фиолетовую паутину ночного неба…Тихо капают в воду капли красной влаги, мелодично отстукивая на поверхности реки секунды до рассвета… Ожившее полотно затягивает застывающая пелена Вечности…Иттекимас!..Гомэн кудасаи!..

Что есть смерть? Расплата за долгий чудесный сон, главным героем коего был ты. И даже если ты этого никогда не осознавал, это так. А если твоя реальная жизнь похожа на медленную смерть и ты, для того чтобы ощутить себя живым, прячешься в бездонных глубинах снов? Что есть тогда для тебя утреннее пробуждение? Продолжение медленного гниения в оболочке мерзкого двуногого червяка и мучительное ожидание перед очередным погружением в спасительный океан снов.

Удивительно слышать, когда кто-то громко заявляет о своей любви к жизни. Возможно, это просто ложь или же самовнушение на грани фанатизма? Что есть любовь к жизни? Что это значит и как это понимать?…Как можно полюбить все то, что ты видишь и чем дышишь? Это нереально и возможно подвластно лишь невидимому Богу. Но разве то, что он сделал и делает с нами можно назвать любовью? Как может урод любить такую жизнь? Или же эта жизнь может понравиться лишь только уродам!..Так что есть такое любовь к жизни и что мы знаем о любви? Любовь! Мы считаем, что знаем, что такое любовь и думаем, что умеем любить. Мы даже можем позволить себе высказывания о любви к жизни… Какая, однако, сентиментальность и подлая ложь. И все это удивительным образом сочетается в одном человеке…Любовь к жизни. Браво!

Если бы Петти имела власть над своими желаниями, то предпочла бы никогда не просыпаться. Особенно после прошлой удивительной ночи. Но глухая к мольбам страждущих реальность твердо диктует свои законы. Девочка должна проснуться, даже если ей очень хочется еще немного полетать! Ведь полет уже давно закончен и пора открывать глазки для того чтобы…. После «чтобы» можно промолчать.

Но все же иногда лучше вообще не просыпаться, чтобы не видеть как сильно изменилась за ночь покинутая тобой реальность. Стыд, досада и недоумение могут стать твоими первыми посетителями в минуты пробуждения, несмотря на твое желание, не покидать тебя. Примерно такие чувства посетили Петти, когда ранним утром она вернулась из чудесного ночного путешествия и открыла глаза. Петти обнаружила себя лежащей на спине в своей постели, а рядом с ней в костюме Адама и в позе семимесячного эмбриона возлежал…бывший гриб Теонанакатль Родриго. Первый удар по ее сознанию нанесла удушающая волна стыда. Как, неужели, пока она спала, этот insolente sin ceremonia видел ее обнаженной?! Мгновенно стряхнув с себя сонное оцепенение, Петти рванула на себя скомканное одеяло и отодвинулась в сторону от мирно почивающего Родриго. Следом за первым ударом стыда, ее обуяли досада за свою беспечность и злость на случайного знакомого. Решение созрело мгновенно, а приведение его в действие несколько облегчило смятенное душевное состояние Петти. Высунув из под одеяла оголенные ноги, Петти согнула их в коленях и, прицелившись смуглому ангелочку в открытый живот, ударила по нему пятками. Удар пришелся точно в цель и выбитый из чужого гнезда кукушонок, с душераздирающим воплем скатился на пол.

— Dios mio que ha ocurrido?! — хнычущим недоуменным голоском пропищал снизу Родриго.

— Смотри-ка ты, бога вспомнил! Да ничего не случилось, vil el nino! Ты лучше скажи, какого хрена ты делаешь в моей постели? — накинув одеяло на плечи наподобие римской тоги, пружинисто вскочила на ноги Петти.

— Ты сама меня в нее затащила, la flor! — с опаской поглядывая на воинственно настроенную Петти, попытался оправдаться разбуженный Родриго.

— Ты все лжешь, ублюдок! Я точно помню, что когда засыпала, тебя здесь не было, — наливаясь кровью, свирепо прошипела обманутая валькирия.

— Как, ты совсем ничего не помнишь, что вытворяла вчера, la flor? — изобразив на лице глупый вопрос, наивно захлопал черными ресницами Родриго.

— Что?…Что я вчера вытворяла? Что? Я не поняла, что я должна помнить, сукин ты сын? — контуженная последними словами любвеобильного el muchacho, заикаясь, вопросила Петти. Следующая мысль показалась ей самой уместной в это препоганейшее утро в самой препоганейшей дыре в мире. Она попросту решила убить Родриго и, расчленив его на мелкие куски, переселить в мусорный бак. С грохотом спрыгнув с кровати, она заметалась по комнате в поисках предмета, похожего на орудие будущего убийства. Он должен был быть увесистым и достаточно крепким, чтобы им можно было без труда проломить не особо интеллектуальный, но достаточно плотный лоб наглеца Родриго.

Но недаром Родриго считал себя прирожденным воином и поэтому, за милю чувствовал возникновение мельчайшей опасности. Без труда догадавшись о намерениях Петти, он пулей вскочил на ноги и отбежав к входной двери, затараторил словно пулемет:

— Мисс Петти, нет, вы совсем не так меня поняли!..Я не спал с вами!

— То есть, как это не спал? — вспомнив, что видела вчера в верхнем ящике комода старый утюг, механически отозвалась Петти.

— Нет, правда, не спал! — напряженно глядя, как Петти извлекает из комода массивный утюг, сформованный из башни танка М26 Pershing, умоляюще запищал Родриго. Перспектива получить утреннюю «припарку» раритетным утюгом по голове явно не прельщала молодого самовлюбленного гангстера, и он был готов на все, лишь бы la flor сменила гнев на милость.

— Хорошо, тогда объясни мне, если я не так поняла, как это называется, когда голый мужик лежит всю ночь в постели с женщиной? — деловито осматривая плоскую подошву утюга, вопросила Петти.

— Петти, только спокойно, я все тебе сейчас объясню, — набрав полную грудь воздуха, не снижая темпа, протараторил Родриго. Прижавшись голым задом к двери, он левой рукой прикрывал свой срам, а правой пытался изобразить полное раскаяние и смирение.

— Вам…вам объясню! — замахиваясь утюгом, грозно рявкнула Петти. Гнев наполнил роковой решимостью черты ее красивого лица, и в этот момент она была очень похожа на девушку со знаменитой картины «Свобода на баррикадах» кисти Эжена Делакруа. Единственным различием между ними были лишь физические пропорции упитанной француженки и некоторая изможденность стройной американки, долгое время сидевшей на диете из «кокса».

— Да, так, мисс Петти, извините, — вовремя включил вежливость Родриго. — У меня не было с вами физического контакта, я клянусь вам всем святым, что у меня осталось в этой жизни.