Чарльз Буковски - Фактотум Страница 3

— Как жизнь, ребята?

— Все замечательно.

— Правда? И вас ничто не беспокоит?

— Нет, у нас все хорошо.

Я обогнал их и нашел кафе. Там подавали пиво, и я обменял на него все талоны. В кафешке сидели все наши, с поезда. Я использовал свои талоны, и у меня ничего не осталось — только мелочь, которой хватило как раз на билет на трамвай к дому родителей.

Глава 9

Мама открыла дверь и закричала:

— Сынок! Это ты?!

— Мне бы поспать.

— Твоя комната всегда в твоем распоряжении.

Я прошел к себе в комнату, разделся и лег в постель. Мать разбудила меня где-то в шесть.

— Отец уже дома.

Я встал, оделся. Когда я вышел на кухню, стол уже был накрыт к ужину.

Мой отец — крупный высокий мужчина, выше меня. У него карие глаза. У меня — зеленые. А еще у него большой нос и уши, которые просто нельзя не заметить. Они как будто стремятся соскочить с его головы.

— Значит, так, — сказал он, — если ты думаешь тут остаться, я буду брать с тебя деньги за комнату, стол и стирку. Когда устроишься на работу, будешь выплачивать нам постепенно за все, за что задолжаешь, пока не выплатишь все целиком.

Мы ели молча.

Глава 10

Мама нашла работу. Ей надо было выходить на следующий день. Таким образом, дом оставался в моем полном распоряжении. После завтрака, когда родители ушли на работу, я разделся и снова улегся в постель. Подрочил, встал, нашел свою старую школьную тетрадку и принялся отмечать время пролетающих самолетов. Потом украсил страницу симпатичными рисунками непристойного содержания. Я знал, что отец сдерет с меня зверскую плату за комнату, стол и стирку и при этом, само собой, пропишет меня иждивенцем в налоговой декларации о доходах, но желания по-быстрому найти работу у меня почему-то не было.

Пока я нежился в постели, у меня в голове появилось какое-то странное ощущение. Как будто мой череп был сделан из ваты. Или вдруг превратился в воздушный шарик. Я буквально физически ощущал пус-тоту внутри черепа. И не понимал, что происходит. Но потом перестал париться. Мне было уютно и очень спокойно. Ощущение было скорее приятным. Я лежал, слушал классическую музыку и курил отцовские сигареты.

Потом я встал и пошел в гостиную. На крыльце дома напротив сидела молоденькая домохозяйка. На ней было коричневое обтягивающее мини-платье. Я смотрел на ее платье, спрятавшись за занавеской. Смотрел и возбуждался. В конце концов я опять задрочил. Потом принял ванну, оделся и выкурил еще. парочку сигарет. Примерно в пять вечера я вышел из дома и пошел прогуляться по городу. Гулял я долго, не меньше часа.

Когда я вернулся, родители уже были дома. Мама готовила ужин. Я пошел к себе в комнату — ждать, когда меня позовут. Меня позвали. Я вышел на кухню.

— Ну, что, — спросил папа, — работу нашел?

— Нет.

— Слушай, каждый, кто хочет найти работу, находит работу.

— Да, наверное.

— Мне даже не верится, что ты — мой сын. У тебя нет ни капли здоровых амбиций, когда человек говорит себе: «Надо. А раз надо, то встал и пошел». Как ты вообще собираешься жить в этом мире?

Он отправил в рот ложку вареного гороха, прожевал, проглотил и продолжил:

— И почему вся квартира прокурена? Пфф! Я, как пришел, так сразу открыл все окна! Воздух был сизым от дыма!

Глава 11

На следующий день я опять завалился в постель, когда папа с мамой ушли на работу. Потом встал, вышел в гостиную и выглянул в окно, прячась за занавеской. Молоденькая домохозяйка снова сидела на крыльце дома напротив. На ней было другое, еще более сексапильное платье. Я смотрел на нее очень долго. Потом занялся мастурбацией — медленно и обстоятельно.

Потом принял ванну, оделся. Нашел на кухне пустые бутылки, сдал их в пункте приема, получил денежку. Зашел в бар, взял пива. Народу в баре было немало. Все пили, смеялись, громко переговаривались, наперебой ставили песни на музыкальном автомате. Все были изрядно под мухой. Периодически передо мной возникал очередной стакан с пивом. Кто-то меня угощал. Я пил. Потом начал общаться с людьми.

В какой-то момент я выглянул в окно. Был уже вечер, почти ночь. Пиво по-прежнему появлялось словно по волшебству. Толстая тетка, владелица бара, и ее бойфренд были доброжелательны и дружелюбны.

Один раз я вышел наружу, чтобы с кем-то подраться. Хорошей драки не вышло. Мы оба были изрядно датые, а асфальт на стоянке у бара был весь в ямах и выбоинах и как-то не подходил в качестве твердой опоры для ног. Мы так и не подрались…

Потом я проснулся в красной кабинке в дальнем углу бара. Встал, огляделся. Все разошлись по домам. Часы над стойкой показывали 03:15. Я подергал дверную ручку. Дверь была заперта. Я зашел за стойку, взял бутылку пива, вернулся в кабинку и сел за столик. Потом встал, снова зашел за стойку, взял сигару и чипсы. Прикончив пиво, я взял в баре бутылку водки и бутылку виски. Пил их поочередно, разбавляя водой. Курил сигары. Съел кусок ветчины, чипсы, пару вареных яиц.

Я выпивал до пяти утра. Потом прибрал за собой, выкинул мусор в ведро, открыл дверь и вышел на улицу. Сзади ко мне приближалась патрульная машина. Они ехали медленно, следом за мной.

Где-то через квартал они остановились. Один из патрульных высунулся в окно.

— Эй, приятель!

Их фары светили мне прямо в глаза.

— Ты что тут делаешь?

— Иду домой.

— Живешь где-то поблизости?

— Да.

— А где конкретно?

— Лонгвуд-авеню, 2122.

— А что ты делал там, в баре, в такое время?

— Я там работаю сторожем.

— А чей это бар? Кто владелец?

— Дама по имени Джевел.

— Садись в машину.

Я сел в машину.

— Покажи, где ты живешь.

Они довезли меня до дома.

— А теперь выходи и звони.

Я поднялся на крыльцо, позвонил в дверь. Мне никто не открыл.

Я позвонил еще раз. Потом — еще. Наконец дверь открылась. На пороге стояли родители в домашних халатах поверх пижам.

— Ты пьян! — завопил отец.

— Да.

— А деньги откуда? На что ты пил?! У тебя же нет денег!

— Я устроился на работу.

— Ты пьян! Пьян! Мой сын пьян! Мой сын — жалкий никчемный алкаш!

Папины волосы стояли дыбом. Брови топорщились. Лицо было бордовым и опухшим со сна.

— Ты так кричишь, словно я кого-то убил.

— Это не менее гнусно!

— …вот черт…

Меня стошнило прямо на коврик у двери. Персидский коврик с «Древом жизни». Мать закричала. Отец бросился на меня.

— Знаешь, как мы поступаем с собакой, когда она гадит на коврик?

— Да, знаю.

Он схватил меня за шею сзади. Потом надавил вниз, вынуждая меня согнуться. Он пытался заставить меня встать на колени.

— Я тебе покажу.

— Не надо…

Он уже почти тыкал меня лицом в это самое.

— Я тебе покажу, что бывает с собаками!

Я оттолкнулся от пола и резко выбросил руку вперед. Это был мастерский удар. Отец пролетел через всю комнату и плюхнулся на диван. Я подошел к нему.

— Вставай.

Он не встал, так и остался сидеть. Мать кричала:

— Ты ударил отца! Ты ударил отца! Ты ударил отца!

Она подлетела ко мне и полоснула меня по щеке ногтями.

— Вставай, — сказал я отцу.

— Ты ударил отца!

Она опять расцарапала мне лицо. Я повернулся и посмотрел на нее. У меня по щекам текла кровь. Кровь пропитала рубашку, брюки, ботинки, ковер. Мать опустила руки.

— Ты уже все, закончила?

Она ничего не сказала. Я пошел к себе в комнату, размышляя о том, что мне надо скорее искать работу.

Глава 12

Я вышел из комнаты только утром, когда они оба ушли на работу. Взял газету и принялся просматривать объявления в разделе «Требуется». Лицо болело. Меня подташнивало. Я нашел несколько подходящих объявлений, обвел их в кружок, худо-бедно побрился, принял пару таблеток аспирина, оделся и пошел на бульвар. Там я встал, подняв вверх большой палец. Машины проезжали мимо. Потом одна из них остановилась. Я забрался в машину.

— Хэнк!

Это был Тимми Хантер, мой старый приятель. Мыс ним вместе ходили в колледж.

— Чем занимаешься, Хэнк?

— Ищу работу.

— А я вот на днях уезжаю в южную Калифорнию.

Что у тебя с лицом?

— Женские ногти — страшная сила.

— Да?

— Да. Тимми, мне надо выпить.

Тимми остановился у ближайшего бара. Мы вошли, и он заказал две бутылки пива.

— А ты какую работу ищешь?

— Упаковщик, грузчик, сторож.

— Слушай, у меня есть деньги. Только надо заехать ко мне, они дома. Я знаю один замечательный бар в Инглвуде. Может, съездим туда?

Он жил с мамой. Когда мы вошли, она оторваласьот газеты:

— Хэнк, постарайся, пожалуйста, не спаивать моего Тимми.

— Как поживаете, миссис Хантер?

— В последний раз, когда вы с Тимми пошли по барам, вас обоих забрали в участок.