Дмитрий Гайдук - Растаманские народные сказки. Серая книжка Страница 3

И вот я невидимый. Гадать, конечно, бросил — потому что незачем уже гадать, конечно. Всё что хочу, беру бесплатно, транспорт бесплатный, любые сейшена тоже бесплатно. Короче, тусуюсь как сам хочу, в Штаты летаю, в Индию, один сплошной оттяг. А клёво–то как, клёво быть невидимым! Иногда чисто ради прикола сажусь на лавке рядом с ментовкой и начинаю долбить косяк. Менты рядом ходят, воздух нюхают и ничего не понимают. Вроде запах идёт, но откуда? А однажды пришёл я на совещание по борьбе с наркотиками и запустил ментовскому начальнику три паравоза. Начальник только проморгался и сразу задвигает своим ментам: чуваки, наша первоочередная задача — содействовать легализации и распространению наркотиков. Да здравствует психоделическая революция, ура! А потом открывает сейф и раздаёт ментам конфискованную траву. Через пять минут в кабинете уже дым коромыслом, и тут какой–то опер замечает в дыму мой светлый силуэт. Чуваки, — кричит, — измена, за нами следят! Ну, надо сказать, измены у ментов конкретные. Все похватались за пистолеты, а начальник кричит: не стрелять! живьём брать будем! Короче, сам не знаю, как я оттуда ноги унёс.

Да… Так о чём это я? А–а, про китайца. Ну, да. Короче, значит, про китайца. Вот он прикололся быть невидимым, и вдруг его на первое сентября снова вызывают в школу колдовства. А он говорит: не поеду. Я уже и так всё что надо умею. Тогда они его переносят туда через нуль–пространство и говорят: всё, ты нас достал. Сейчас мы тебя палками отлупим, а потом научим проходить сквозь стены. Он говорит: а идите вы на фиг со своими палками, я у вас больше учиться не желаю. А они ему: а кто тебя вобще спрашивает, желаешь ты или не желаешь. Раз уж мы на тебя глаз положили, никуда ты от нас не денешься. А он им отвечает: гОните, гОните, гОните. ещё и как я от вас денусь. После чего закидывается десятью листами паркопана и превращается в совсем холодный труп. И в наказание за это самоуправство в следующей жизни он становится простым советским планокуром и задвигает вам такую вот телегу про китайца. А вы говорите, трава галимая. Нет, ну, конечно, это не чуйка и не джанкой. Так себе, нормальная троечка. Просто надо ещё один косой, тогда будет совсем ништяк.

Крутые обломисты

Короче, сказка братьев Гримм. В некотором царстве, плановОм государстве, жил был король Облом Второй. Государство, короче, было плановОе, народ в нём по жизни обломанный, а король там был самым крутым обломистом. С утра покурит — и уже до вечера конкретно обламывается. А однажды вобще королём быть обломался.

Вызывает он к себе сыновей и говорит им: всё, мужики! то есть, всё, в натуре. Обломался я, короче, быть королём, давайте пусть теперь кто–то из вас королём будет, потому что уже больше просто сил никаких нет! А сыночки–зайчики, на ходу спят, от ветра качаются, так вот, значит, сыночки.

Короче, говорят, значит, сыночки: папа, не гони, ты же ещё о–го–го. И обломист, вобще, самый крутой в королевстве. А он и отвечает: и обломистом я быть тоже обламываюсь. Даже самым крутым. Сейчас вот выберу из вас, кто самый крутой обломист, того королём назначу, а остальные к нему в администрацию. Так что, сыночки, докладывайте мне, кто из вас самый крутой обломист.

Тут первый сын говорит: я, в натуре, самый крутой обломист. У меня прошлый год в палисаднике воот такая трава выросла. Прямо под крышу. И шишки на ней были, ну, как… помидоры прямо. О! а неплохо бы сейчас помидорчика свеженького закусить. Или огурчика. Потом на полчаса идёт тема с вариациями про огурчики с помидорчиками, но на провокацию никто не ведётся, и он, тяжело сглотнув слюну, продолжает свой рассказ про траву.

Короче, говорит, трава у меня выросла. Воот такущая. Прямо под крышу. А они ему говорят: извини, браток. За траву мы уже слышали полчаса назад. Ты вобще за что–нибудь кроме травы говорить можешь? А он им отвечает: братья, не обламывайте. Дайте дорассказать. Короче, выросла у меня трава в палисаднике воот такущая. Прямо как сосенки трёхлетние. И шишки на ней… ну, короче. А я всё обламывался её обдербанить, пока первый снег не выпал; тогда только вырыли мы её с–под снега и молоко с неё сварили… ухх!!! термоядерное!!! До сих пор, как вспомню, волос на крыше дыбом шевелится. Оттянулись, короче, тогда в полный рост. Тогда ещё Костика уделали до такой степени, что он Полинкиной косметикой накрасился, а потом два часа в зеркало втыкал влюблённными глазами. Даа… И вот такую вот траву братья, я поморозил и на молоко пустил. Вот такой я крутой обломист.

Тут второй сын говорит: тю! Мудак ты после этого, а не обломист. И надо сказать — ты вот извини, папа, я сейчас твою внутреннюю политику критиковать буду. Так… За что я только что говорил? Ага! Короче — ты вот извини папа, я сейчас прямо заматюкаюсь! Потому что, в натуре, не могу молчать! Пустите, суки, к микрофону, я вам сейчас всю правду расскажу! В СТРАНЕ БАРДАК! Вечно по межсезонью ганджа насеют, а по сезону дербанить её — суки, бляди, $$ вашу мать! И через таких вот мудаков наша трава под снегом гниёт! А потом целую зиму в Турцию за ганджей мотаемся! А турки, сволочи, в наших же палисадниках травы надербанят и нам же её продают по десять баксов корабль! Стыдно, россияне, СТЫДНО! Когда же мы, в конце концов, людьми–то будем? А они ему говорят: слышь, браток, не грузи. Давай лучше ещё покурим, а потом ты нам расскажешь, какой ты крутой обломист.

Короче, пыхнули они нормально, а он и говорит. Да, говорит, я, блин, тоже обломист вобще. Недавно вот корабль индюхи месяц не мог скурить. Потому что гостей не было курящих, а взять косой приколотить я по жизни обламываюсь.

Тут второй сын говорит: ты меня, брателло, извини, только это уже два года как совсем не круто. Потому что я уже два года косяка во рту не держал. Вот такой я крутой обломист! Тут все на него смотрят с немым вопросом в глазах: браток, мол, ну как же так? Может быть, тебе лечиться пора? А он выдерживает паузу и говорит: а потому что я теперь её только паравозами принимаю. А когда паравоза дунуть некому, так вобще раскумариться не могу.

Тут второй сын ему говорит: а я уже и по паравозам обломался. Это ж рот раскрывать надо, потом пальцами щёлкать… Нет, уж, нет уж. Что ж это за дела: только–только приход словил — и сразу пальцами щёлкать. А я вот как делаю: всю траву гостям курить раздаю, а сам сижу, центра хапаю. Вот такой я в натуре самый крутой обломист.

А младший сын говорит: а я вобще совсем не обломист. Я всегда чего–нибудь делать прикалываюсь: я и в хате приберу, и за хлебом схожу, и телевизор посмотрю, и даже винт варить умею.

Тут король и говорит: ха! Вот это телега так телега. Винт он варить умеет! Ты это психиатору расскажи… винт он варить умеет! Да ты же кастрюлю на газ поставишь, так потом через три дня за неё вспомнишь! Ты лучше, чем вот так вот по–крученому отмазываться, так скажи лучше честно, что ты королём быть обламываешься. Ну, что глядишь, красноглазый ты мой? Правильно я угадал или нет?

Тут младший сынок тяжело вздохнул, и отвечает: правильно, папа. Обламываюсь я, короче, королём быть. Потому что, в самом деле, такой облом, понимаешь… Такой облом… Тем более, попускает уже слегонца. Так что давайте ещё пару косых приколотим.

Не, в натуре, чуваки: давайте, конечно, вобще ещё пару косых приколотим.

Про штангиста

И что это я, в самом деле, всё про наркоманов да про наркоманов? Давайте я вам лучше про спортсменов расскажу. Короче, случай из жизни штангистов.

Короче, случай из жизни штангистов. Сидит такой себе штангист у себя дома, пиво пьёт, кальбасу кушает, шуфика по мафону слушает, потом ван–дама по видику смотрит. Офигенный себе штангист: репа во! плечи во! спина как футбольное поле — но только не прёт его вся эта жизнь! Нет, не прёт! Хочется штангу потягать — ну, он же штангист, в натуре, — а штанги–то и нету. Потому что межсезонье.

И вот наш штангист встаёт с дивана и идёт на спортсменскую тусовку. А там сидят ещё такие же штангисты с тоской в глазах, некоторые уже целую неделю штанги не нюхали. Но, говорят, к вечеру штангу должны подвезти. И какую штангу! Пацаны, говорят, вчера один блин вшестером поднимали. Но и цена соответственная — вот только денег ни у кого нет. И у нашего штангиста тоже.

А кругом–то жизнь спортивная кипит! Вот пловцы из бассейна брассом выплыли — можно бы у них денег занять, но они, что им говоришь, ничего не понимают: вода в ушах. Некоторые уже по две недели в заплыве — и на какие только деньги плавают? Ну, так настоящему пловцу много ли надо: город большой, народу много, пару раз нырнуть всегда на шару можно. Там нырнул, тут нырнул — смотришь, уже и наплавался.

Рядом автогонщики тусуются — только и слышно, что про горючку да про кубатуру. Подхожу к знакомому гонщику; давай, говорю, на штангу скинемся, а то у нас не хватает. А он и говорит: ты меня, Славик, извини, — не прёт меня уже давно ваш бычий кайф. Это ж надо, говорит, такое придумать: тяжести тягать. Да если б у меня, говорит, деньги были… Ну, конечно, если бы у него деньги были, он бы на них горючки взял, или каких–нибудь винтиков–шпунтиков, или, на крайняк, колёс бы запасных купил. Потому что ни фига он в штангу не врубается.