Золотой ключ, или Похождения Буратины. Несколько историй, имеющих касательство до похождений Буратины и других героев - Михаил Юрьевич Харитонов Страница 31

Капкейк не успела ничего понять, как сзади на неё рухнуло что-то тяжёлое. Низ спины пронзила холодная боль лидокаинового жала. Потом ноги перестали её держать – да и чувствоваться тоже.

– Чего вы со мннн… – пробормотала она заплетающимся языком и упала.

– Хороший, хороший, всё правильно сделал, – рассеянно сказала Аделаида Аксиньевна стоящему в лунном свете электрическому псу – старому, с седым загривком. Глаза у него были пустые от преданности. Он был заняшен очень, очень давно и уже никого не слышал и не видел, кроме своей хозяюшки. Даже других пони.

– Бедная девочка, – вздохнул кто-то из молчавших поней. – Может быть, всё-таки…

– Чем скорее мы исполним свой долг, тем будет лучше для неё, – строго, по-учительски, сказала Аделаида Аксиньевна. – Помните. Один подход – один удар. Три подхода каждая. Если увижу, что после вас она ещё дышит – накажу всех. Ещё раз: чем быстрее вы всё сделаете, тем легче будет и нам, и ей. Туся, начинай, далее по кругу. Быстро! – прикрикнула она, увидев, что ближайшая к ней пони в балаклаве колеблется.

Через пять минут всё было кончено. Ещё немного времени ушло на подняшивание енота.

– И всё-таки это ужасно, – сказала Туся Лоллипоп, идущая рядом с преподавательницей.

Электрический пёс шёл перед ними с открытой пастью и освещал ею путь. На спине пса сидел енот и держал в руках череп.

– Ужасно? Нет. Мы – Охотницы Вондерленда, – сухо сказала старшая пони. – Мы давали клятву. Мы её исполнили. Вот если бы мы её не исполнили, было бы ужасно. Это всё.

– Не всё, – не отставала младшая пони. – Чего мы боимся? Старого пергамента?

– Нет. Потери репутации, – коротко сказала старшая пони.

– Да какая у нас репутация? – вздохнула Лоллипоп.

– Достаточно скверная, чтобы не портить её ещё больше, – отрезала Аделаида Аксиньевна.

– Нет, ну всё-таки… Я понимаю, если это был бы какой-то секрет. Но ведь они знают. Что Ночная Кобыла существовала на самом деле. И что она делала. И с пони тоже.

– Ты ничего и не поняла, – сказала старшая пони. – Они могут знать самые отвратительные подробности. Но не от нас. Мы всегда будем настаивать на том, что Найтмер Блэкмун – это миф. Разумеется, эта мифическая кобыла не имела отношения ни к одной из ныне сохранившихся линий. И уж точно не к пинкам, это же невозможно. И конечно же, она не проверяла свою няшность на подданных таким способом, какой ей приписывают легенды. Это просто немыслимо. Ну а сказки про кексики из потрохов пони – просто абсурд. Мы говорили это раньше, мы говорим это теперь, мы будем говорить это всегда. Потому что серьёзных доказательств у них нет. Все списки с этого текста – очень поздние, и мы считаем их обычными литературными упражнениями в стиле нуар. И надо же было этой маленькой дурочке наткнуться на оригинал! Эмпаты Директории доказали бы его подлинность. И был бы взрыв.

– Взрыв чего? – не поняла Туся.

– Интереса к подобным страшилкам, – ответила Аделаида Аксиньевна. – Большинство существ глупы. И если что-то страшное или мерзкое вдруг окажется правдой, то они поверят во всё, что на это похоже. Всё, что напридумывали на эту тему, будет рассматриваться ими как правда. Понимаешь, к чему я клоню?

– Ну пусть так… Но почему нельзя было оставить девочку в живых? Убедить её, что это фальшивка… заняшить, наконец…

– Я знала Капкейк с раннего детства, – сказала Аделаида Аксиньевна. – Она была настолько наивна, что могла сделать совершенно ужасные вещи.

– И какие же?

– Например, ослушаться приказа. Который она поклялась исполнить.

– Какого приказа?

Старшая промолчала.

– То есть вы с самого начала?.. – Лоллипоп проглотила окончание фразы. – И поэтому сразу поставили смеситель ауры? – Туся повела шеей в сторону енота с черепом.

– Я была обязана принять все необходимые меры предосторожности, – в голосе старшей прорезалось раздражение, как при разговоре с неумной и непослушной девочкой.

Лес уже почти кончился. Листва засеребрилась лунным светом: небо немного развиднелось.

– Кажется, мы уже близко, – сказала Туся. – А всё-таки насчёт кексиков…

– Чушь, – фыркнула старшая. – Никто никогда не делал кексики с потрохами. Это противоречит правилам кулинарии. Потрошки кладут в пирожки. Кексики придумали мы, когда запускали фальшивые варианты этого текста.

– Потому что это смешно и глупо, да?

– И чтобы отличить от копий, сделанных с оригинала.

– Так вот как вы поняли?

– Хватит болтать, Туся. Слушайте все! – преподавательница возвысила голос. – Мы закончили. Снять тряпки и разбиться на пары! – скомандовала преподавательница.

Лапки мышей, лягушек, бэтменов и прочих услужающих избавили охотниц от балаклав. Под ними оказались обычные студенческие лица – разве что немного растерянные и слегка напуганные.

– Все помнят, кто с кем? Начинают новенькие. Ларочка, ты первая. Расслабься и не сопротивляйся. Жанночка, ты работаешь с Ларочкой. Готова? Поехали.

Пухленькая поняшка с шерстью, казавшейся в лунном свете серой – хотя на самом деле она была розовой, – неловко опустилась на колени и уставилась в глаза подруги. Та сосредоточилась, коснулась её плеча и начала петь майсу.

– Ты моя хорошая послушай меня слушай я тебе скажу важно очень важно самое на свете важное самое главное слушай внимательно дыши глубоко я тебе чего скажу…

Минуты через две у пухленькой закатились глаза, а челюсть отвисла.

– Хорошо. Теперь внушение, – скомандовала Аделаида Аксиньевна.

– Ты сейчас пойдёшь в общежитие и там заснёшь. Проспишь долго. Встанешь утром. Ночью тебе снился сон. Глупый сон. Стыдно помнить такие сны. Ты не будешь думать об этом… Глупый сон, глупый сон, тебе снился глупый сон… – Жанночка понизила голос, усиливая суггестию.

Потом настала очередь бежевой поняши, потом бурой.

Вскоре несколько сонных пони, едва перебирая ногами, пошли, покачиваясь, по дороге.

– Снова разбились на пары! – скомандовала старшая.

На этот раз дело пошло быстрее: остались более сильные, и няшили они быстрее.

Месяц побледнел. На поляне остались только Туся Лоллипоп и её учительница.

– А я догадалась, – сказала Туся, опускаясь перед Аделаидой Ак-синьевной на колени. – Капкейк… она ведь была наша?

– Моя ошибка, – вздохнула старшая. – Ей было нечего делать в Ордене.

– И что она сделала не так? – Туся смотрела на учительницу снизу вверх.

– Не выполнила приказ. И хватит об этом, – отрезала старшая. – Ладно, милая, это дела прошлые, я тебе расскажу кое-что получше, моя хорошая, слушай меня, маленькая, я тебе такое расскажу, самое важное скажу, чего хочешь – всё узнаешь, милая, слушай внимательно…

Через час она – одна, без электората – стояла возле своего дома на улице Шлатких Пузиков. В доме было темно, но старую пони это не обмануло.

Дверь была не заперта. Это её не удивило. Напротив, она этого ждала.

В спальне царил кромешный мрак. Но это не мешало ей чувствовать присутствие кого-то другого. То есть – другой.

– Дело сделано, – сказала Аделаида Аксиньевна. – Всё чисто. Я отправила лемуров и пса в обычное место. Смеситель ауры