Чарльз Буковски - Музыка горячей воды (Hot Water Music) Страница 33

Я поднял пепельницу фута на два над стойкой и уронил. Подействовало. Он подошел, скрипя половицами. Здоровый, может, шесть-два, фунтов 265. На пузе жирок отложился, но плечи мощные, мощная голова, могучие ручищи. На вид тупой, но симпатичный, пьяная прядка на глаз сбилась.

– Двойной «Катти Сарк» со льдом,- сказал я.

– Хорошо, что пепельницу не разбил,- сказал он.

– Хорошо, что услышал,- ответил я. Половицы заскрипели и застонали, когда он пошел делать мне выпивку.

– Надеюсь, не малинку мне смешает,- сказал я девушке в ложнонорке.

– Джимми хороший,- ответила она.- Джимми такого не делает.

– Никогда не встречал хороших парней по имени Джимми,- сказал я.

Джимми вернулся с моим стаканом. Я сунул руку в бумажник и бросил на стойку 50 долларов. Джимми поднял, посмотрел на свет и сказал:

– Бля!

– В чем дело, мальчик? – спросил я.- Никогда не видел пятьдесят долларов?

Он отошел, кряхтя половицами. Я отхлебнул. Нормальный такой двойной.

– Парнишка ведет себя так, будто раньше никогда не видел пятидесяти долларов,- сказал я девушке в меховой шапочке.- А у меня с собой всегда только пятьдесят долларов.

– Сколько же в вас говнища,- ответила она.

– Отнюдь,- сказал я.- Я посрал минут двадцать назад.

– Подумаешь…

– Могу купить все, что можете предложить.

– Я не продаюсь,- сказала она.

– В чем дело? У вас там замок? Если да, не волнуйтесь, ключа никто не попросит.

Я еще разок дернул.

– Выпить хотите? – спросил я.

– Я пью только с теми, кто мне нравится,- ответила она.

– А вот теперь из вас говнище лезет,- сказал я. «Ну где же бармен с моей сдачей? – подумал я.

Что-то не спешит…»

Я уже собирался еще раз уронить пепельницу, когда он вернулся, треща деревом под тупыми ногами.

Положил сдачу на стойку. Я посмотрел, едва он собрался уйти.

– ЭЙ! – заорал я. Он развернулся:

– Что такое?

– Это сдача с десятки. Я тебе дал пятьдесят долларов.

– Ты мне десятку дал… Я обратился к девушке:

– Послушайте, вы же видели, правда? Я дал ему пятьдесят долларов!

– Вы дали Джимми десятку,- сказала она.

– Что это за хуйня? – спросил я. Джимми двинулся прочь.

– Тебе это с рук не сойдет!- заверещал я ему вслед.

Он даже ухом не повел. Дошел до компании на том конце стойки, и они опять принялись болтать и смеяться.

Я сидел и думал. Девушка рядом, закинув голову, выдула носом султан дыма.

Можно разбить зеркало за стойкой. В другом месте я уже так делал. Но все равно сомнительно.

Я что, сдаю позиции?

Этот гондон меня прилюдно обоссал.

Его спокойствие нервировало больше, чем габариты. У него что-то еще в рукаве. Берданка под стойкой? Он хотел, чтоб я сыграл ему на руку. У него все тут свидетели…

Я не знал, что делать. У выхода была телефонная будка. Я встал, дошел до нее, бросил монету, набрал случайный номер. Сделаю вид, что звоню корешам, и они сейчас подскочат и разнесут заведение в щепки. Послушал гудки на другом конце. Потом они прервались. Ответила женщина.

– Алло,- сказала она.

– Это я,- ответил я.

– Ты, Сэм?

– Нуда, да, слушай…

– Сэм, такой ужас сегодня был! Кучеряшку сбило машиной!

– Кучеряшку?

– Нашего песика, Сэм! Кучеряшка умер!

– Ладно, слушай! Я в «Красном глазе»! Знаешь, где это? Хорошо! Бери Левшу, Ларри, Тони и Большого Анджело и давайте сюда! Ясно? Да, и Кучеряшку прихвати!

Я повесил трубку и остался сидеть в будке. Может, в полицию позвонить? Но понятно же, что будет. Все поддержат бармена. А меня заберут в трезвяк.

Я вышел из будки и вернулся к табурету. Допил. Потом поднял пепельницу и швырнул, посильней. Бармен посмотрел на меня. Я встал, вытянул руку и ткнул в его сторону пальцем. Затем повернулся и вышел на улицу, а мне в спину несся хохот его компании…

Я зашел в винную лавку, взял две бутылки вина и отправился в «Отель Хелен» – через дорогу от того бара, где только что был. У меня в этой ночлежке жила подруга – такая же алкашня, как и я. На десять лет меня старше, она там работала горничной. Я поднялся пешком на второй этаж, постучал, надеясь, что она одна.

– Крошка,- звал я ее из-за двери,- у меня неприятности. Меня наебали…

Дверь открылась. Бетти была одна и пьянее меня. Я вошел и закрыл за собой дверь.

– Где твои стаканы?

Она показала, я распечатал бутылку и налил нам. Она сидела на кровати, я – на стуле. Бутылку я передал ей. Она закурила.

– Ненавижу эту дыру, Бенни. Почему мы больше не живем вместе?

– Ты начала бегать по улицам, крошка, я просто с ума сходил.

– Ты ж меня знаешь.

– Нуда…

Бетти вытащила изо рта сигарету и рассеянно сунула ее в постель. Я заметил дымок. Подошел и поднял ее руку. На комоде стояла тарелка. Я взял и принес ей. На тарелке засохла какая-то еда, похоже на тамале. Тарелку я поставил на кровать рядом с Бетти.

– Вот тебе пепельница…

– Ты же знаешь, я по тебе скучаю,- сказала Бетти.

Я допил стакан, налил еще.

– Слушай, меня через дорогу обсчитали с пятидесяти долларов.

– А откуда у тебя взялось пятьдесят долларов?

– Не бери в голову, появились. Этот сукин сын недодал мне сдачу…

– А чего ты ему не дал в морду? Испугался? Это Джимми. Бабы его обожают! Каждую ночь, как бар закроется, выходит на стоянку и поет. А они стоят вокруг и слушают, а потом одна какая-нибудь с ним домой едет.

– Вот кусок говна…

– В футбол играл за Нотр-Дам.

– Да что за срань? Ты на него тоже западаешь?

– Я его не перевариваю.

– Это хорошо. Потому что я счас пойду и рыло ему начищу.

– По-моему, ты боишься…

– Когда-нибудь видела, чтоб у меня очко играло?

– Я видела, как оно у тебя несколько раз проигрывало.

На это замечание я ничего не ответил. Мы бухали дальше, и беседа наша отвлеклась на что-то другое. Я ее особо не помню. Бетти – когда не бегала по улицам – была вполне доброй душой. Здравая, но попутанная, понимаете. Спилась окончательно. Я, к примеру, мог на день-два завязать. А она нет.

Грустно. Мы разговаривали. Между нами было такое понимание, от которого нам друг с другом было легко. Потом настало 2 часа ночи. Бетти сказала:

– Иди посмотри…

Мы подошли к окну, и внизу, на стоянке, был Джимми. Пел, конечно. Его слушали три девушки. Все очень смеялись.

Главным образом насчет моих 50 долларов, подумал я.

Потом одна села с ним в машину. Остальные две ушли. Машина минутку постояла на месте. Зажглись фары, заработал мотор, и он уехал.

Вот пижон, подумал я. Вот я фары не включаю только после мотора.

Я посмотрел на Бетти.

– Этот гондон и впрямь думает, что он ого-го. Я начищу ему рыло.

– У тебя кишка тонка,- ответила она.

– Слушай,- спросил я,- а у тебя под кроватью бита еще лежит?

– Ну, только я не могу с нею расстаться…

– Еще как можешь,- сказал я, отдавая ей десятку.

– Ладно.- Она выудила бейсбольную биту из-под кровати.- Надеюсь, выбьешь хоумран…

На следующую ночь в 2 часа я ждал на стоянке подпирал стенку бара, притаившись за здоровенными мусорными баками. С собой у меня была бейсбольная бита Бетти – старая «Особая Джимми Фокса»*.

* Джеймс Эмори Фокс (1907-1967) – американский бейсболист, хиттер и игрок первой базы.

Ждать пришлось недолго. Появился бармен со своими девушками.

– Спой нам, Джимми!

– Спой нам свою какую-нибудь!

– Ну… что ж, ладно,- ответил он.

Снял галстук, сунул его в карман, расстегнул воротничок, задрал голову к луне.

Я человек, которого ты ждешь…

Я человек, которому даешь…

Я тот, кто не ведет поебкам счет…

Я тот, кого ты просишь: вставь еще…

…и еще…

…и еще…

Три девушки зааплодировали, засмеялись и столпились вокруг него.

– Ой, Джимми!

– Ох, ДЖИММИ!

Джимми сделал шаг назад и оглядел девушек. Те ждали. Наконец он произнес:

– Ладно, сегодня… Кэролайн…

Тут две оставшиеся девушки как-то поникли, исправно повесили головы и медленно ушли со стоянки, но, дойдя до бульвара, обе повернулись, улыбнулись и помахали Джимми и Кэролайн.

А та стояла – навеселе, покачиваясь на высоких каблуках. Хорошая фигурка, длинные волосы. Отчего-то казалась знакомой.

– Ты настоящий мужчина, Джимми,- сказала она бармену.- Я тебя люблю.

– Хуйня, сука, ты мне просто хочешь отсосать.

– И это, Джимми, тоже! – рассмеялась Кэролайн.

– И отсасывать ты мне будешь прямо сейчас- Джимми вдруг заговорил очень грубо.

– Нет, постой… Джимми, так слишком быстро.

– Раз любишь – соси.

– Нет, погоди…

Джимми был довольно пьян. Да и чего ему напрягаться? Фонарей на стоянке мало, но и не темно. А некоторые – уроды. Им нравится это делать у всех на виду.

– Вот счас, сука, и отсосешь…

Джимми рассупонился, схватил девушку за длинные волосы и пригнул ей голову. Мне показалось, что она подчинится. Она вроде уступила.

А потом Джимми завопил. Заверещал.

Она его укусила. Он вздернул за волосы ее голову и ударил – кулаком, по лицу. Потом заехал коленом ей между ног, она упала и осталась лежать без движения.