Золотой ключ, или Похождения Буратины. Несколько историй, имеющих касательство до похождений Буратины и других героев - Михаил Юрьевич Харитонов Страница 35

– Это невозможно. Они контролируют земную науку. Полностью, – сказал старик.

– Ну, теперь-то я в курсе. Но тогда Они допустили малюсенькую ошибочку. Оставили щёлочку. И так уж оказалось, что я… даже не я один… в неё влезли. Точнее, успел влезть только я. Остальных отшили на подступах. Щёлочку закрыли. А меня вот оставили в таком виде. Из каких-то своих соображений. Хотел бы я знать, из каких именно.

– И вы рассчитываете на мою помощь в этом вопросе? – Сурин посмотрел на собеседника скептически.

– Нет. Не такой уж я дурачина и простофиля, как вы сейчас подумали. За эти годы я очень много всего узнал. В том числе о том, как устроена реальность на самом деле. Не скажу, что меня это порадовало, – рыжий попытался закинуть ногу на ногу, но не преуспел. – Но если всё настолько схвачено… Что ж. С волками жить – по-волчьи выть. Собственно, именно это меня сейчас интересует. Научиться правильно выть по-волчьи. Вы понимаете, о чём я?

Старик молча кивнул.

– Вы, Мстислав Мануйлович, замечательный преподаватель и педагог. И полиглот от Бога. Говорю без лести, вы же сами про себя знаете.

– Может, всё-таки, – старик дёрнул краешком рта, – настоящий английский? Тот, который у вас в голове – это наверняка чудовищная дрянь. Хотя бы судя по тому, как вы выговариваете слово lost. Или немецкий, это бездна. За отдельные деньги я могу вас поучить даже русскому – тому, на котором настоящие русские говорили… А это, о чём вы… Вы же не брат. И не можете им стать. По причинам, вами же изложенным. Если вы всё-таки настаиваете – людское преподают. Могу обратиться к одному человечку, уточнить…

– Да, преподают, – рыжий скорчил гримасу. – Под большим секретом, за неприличные деньги, со всякими условиями, но преподают. Но вот беда: все преподаватели учились у других преподавателей. А вы – единственный, кто общался с носителями языка. Во всяком случае, единственный, кого я смог найти. И это мне обошлось недёшево. Во всех смыслах.

Проционус Команданте Зигер очень осторожно ткнулся носом в ногу хозяина, намекая, что ему холодно и пора бы домой. Хозяин не заметил. Он думал, и мысли эти были тяжёлыми, как мешки с картошкой.

– Вообще-то, – наконец сказал Мстислав Мануйлович, – сейчас я должен был бы встать и уйти. Но вы же не отвяжетесь.

– Именно, – подтвердил рыжий. – Баналь Джо бара галах.

Старика передёрнуло.

– Настолько плохо? – с беспокойством спросил рыжий. – Я думал, простая фраза… Ошибка в грамматике? Произношение скверное? Что?

– Вот в этом-то и всё дело, – вздохнул Сурин. – Видите ли, я действительно хороший преподаватель. Как раньше говорили – репетитор. Я хороший репетитор. Мои ученики мне обычно благодарны… долго. А знаете, в чём секрет? Я учу не читать, не учу говорить. Я учу думать на языке. Но я не могу научить вас думать на людском. И никто не может. Я могу постараться что-то передать, кроме грамматики и лексики. Но это совершенно не то.

– А чему учили там? – человек, называющий себя Джо, ощутимо напрягся. – И, кстати – где это?

– Наверное, на Луне, – ответил Мстислав Мануйлович. – Судя по силе тяжести. Там всё было легче. Но я не уверен. Я не видел поверхности. Я вообще ничего не видел. Да, чтобы всё сразу было ясно. Сурин го каголь Аур’Аркона. Я никогда не видел Их и не говорил с Ними. Только с такими же, как я. С захваченными. Мы в каком-то смысле учили друг друга. С очень небольшой помощью извне.

– Ну то есть как? – не понял рыжий.

– Ну то есть так. Вообще, когда вы говорили о носителях языка… Тут с вашей стороны недопонимание. Людское – это не Их язык. Я даже не уверен, что Они общаются посредством звуков… или символов. А может, и нет. Мы не знаем о Них ничего. Вообще ничего, – повторил он. – Вы меня слушаете?

– Очень внимательно, – быстро сказал рыжий. – Хотите ещё сигаретку? Ну, всё-таки…

– Нет, хватит… Так вот, людское – это искусственный язык, созданный Ими для общения с людьми. Хотя Они прекрасно понимают любые земные языки, да и вообще насквозь нас видят. Смысл гадах — в его воспитательном и дисциплинирующем эффекте. И обучение людскому – это часть воспитания. Именно этого я вам не могу преподать. При всём желании, – добавил он с непонятной интонацией.

– Тогда хотя бы расскажите, – попросил рыжий, закуривая.

– Я не говорил об этом последние полвека, – вздохнул Мстислав Мануйлович. – Пожалуй, можно ещё сигарету.

– Давайте, – начал он, с удовольствием затягиваясь, – я расскажу вам про свой первый урок. Его я запомнил очень хорошо. Как и все последующие. Но этот – особенно.

– Очень интересно, – рыжий откинулся на спинку скамейки.

– Представьте себе такую картину, – сказал старик. – Совсем ещё молодой человек. Лежит в гамаке на родительской даче. Кушает клубнику со сливками. Перечитывает по пятому разу старый номер «Die Aktion», отец привёз из Германии… да, у меня уже тогда были способности к языкам. И думает о том, возьмут ли его в лётный кружок. Потом – голубой притягивающий луч, ну такой, его все описывают… И теперь он находится неизвестно где. Голый. С мокрыми ногами. Это почему-то особенно пугало. Я сначала думал, что это иностранные шпионы. Чтобы потом заставить отца выдать какие-нибудь секреты, отец мой был военный инженер… Но этот луч, и другая сила тяжести… трудно не понять.

Он снова затянулся. Выдохнул дым. Помолчал. Рыжий терпеливо ждал.

– Комнатка без дверей и окон, – наконец сказал он. – Железный пол. Палка. Просто деревянная палка на полу. Больше ничего. Простоял минут десять, было очень холодно, особенно ногам. В конце концов я взял палку. И услышал откуда-то слова… – Сурин повертел головой, заглянул даже за спину, понизил голос, – кемаль круа. Я сказал «чего?» и получил удар током. Или чем-то вроде этого. Очень больно. Я свалился на пол, а ток бил. Меня корёжило. Потом боль прекратилась. Я опять что-то сказал, и опять началось то же самое. А дальше меня било и било. Пока не осталось одно желание – понять, чего же от меня хотят… В конце концов я эту палку сломал. Перед этим я делал с ней… самые разные вещи. Всё что приходило в голову, всё, что могло помочь… Но Они хотели, чтобы я сломал палку. Она, кстати, была очень твёрдая. Я еле справился. Так я выучил два первых глагола. Кемаль – ты должен сломать. Круа — исполнить любыми усилиями, любой ценой. Теперь вы меня лучше понимаете?

– И что, они и дальше вот так? – уточнил рыжий.

– Нет, конечно, – старик вздохнул, – дальше было гораздо хуже. Иногда меня спасала только языковая интуиция. Я до сих пор не понимаю, почему выжил. Хотя нет, понимаю. Мне везло.

– А