Дин Сухов - Юрей теу Страница 36

Свою родную мать Эльвиру я не помню. Она умерла при родах. Мой отец Николас Чарли больше не женился после смерти матери и в одиночку воспитывал меня и моего старшего брата Арчи.

— Какое горе жить без матери! — сочувственно икнула через стол, порядком набравшаяся вина, Арнфрид.

— Да, иногда я вспоминаю о ней, мисс Арнфрид. Но мой деятельный отец не давал мне заскучать. Ко времени моего рождения он обзавелся небольшим оружейным магазином, и мой старший брат Арчи помогал ему вести дела. А когда подросла я, то отец приобщил к этому бизнесу и меня. И вот, вместо того, чтобы бегать с детворой по улицам или играть в куклы с подругами, я была вынуждена продавать дробовики, помповые ружья и полуавтоматические винтовки. К десяти годам я уже наизусть знала все известные марки огнестрельного оружия и даже имела собственную любимую винтовку.

— Бесподобно, мисс Петти! Девочка с ружьем это бесподобно! — не переставая пережевывать нежное мраморное мясо, восторженно пробубнил «новый миссия».

— Да, уже в свои неполные десять лет я неплохо стреляла из Винчестера конструкции Браунинга и русского АК-47. Отец состоял в Аризонском ополчении Глендейла и часто брал меня на стрельбище в пустыню Сонору. Он не мог заменить мне мать, но зато он был очень заботливым отцом и старался никогда не оставлять меня одну. И, несмотря на некоторые его чудачества, я очень благодарна ему за его уроки мужества, которые очень пригодились мне во взрослой жизни. В школе я всегда могла постоять за себя и местные хулиганы за версту обходили меня стороной.

Никто не хотел связываться с дикой дочерью Николаса Чарли «1911». «1911» это был его личный позывной во времена службы во Вьетнаме. Кольт 1911 его любимое оружие, с которым он не расставался с 1967 года.

— Ваш отец воевал, мисс Петти?

— Да, он бывший сержант 173-й бригады 101-воздушно-десантной дивизии. Пробыл во Вьетнаме с июля 1967 до февраля 1972 года. В отличие от многих ветеранов той войны, отец нередко упоминал о своей Одиссее во Вьетнаме. Так он как-то поведал мне о том, как впервые уверовал в Христа. Это случилось в середине мая 1969 года. Шел четвертый или пятый день тяжелых боев за высоту 937. Вьетнамцы называли ее Донг-Ап-Биа. С обеих сторон было много убитых и раненых, но как не пытались десантники выбить засевших на высоте вьетнамцев, это им никак не удавалось. Свинцовый ливень не прекращался ни днем, ни ночью. Во время одной из атак моего отца контузило взрывом минометной мины, и он потерял сознание. Когда же вьетнамцы отбили атаку, то отец остался лежать среди убитых. Очнулся он уже ближе к вечеру и к своему ужасу и отчаянию обнаружил, что кругом шмыгают десятки вооруженных вьетнамцев. Эти «мелкие макаки» добивали раненых американских солдат и собирали брошенную амуницию и оружие. И тогда отец понял, что наступили его последние мгновения жизни. Его однополчане врятли могли ему помочь, и ему лишь оставалось уповать на волю господа Бога. Что, впрочем, мой отец и сделал. Увидев, как в его сторону движутся двое вооруженных солдат Вьетнама, отец закрыл глаза и стал читать католическую молитву. Низнаю, правду он говорил или нет, но, по словам отца во время прочтения молитвы, над ним как будто бы опустился защитный купол и он стал невидим для своих врагов. Также отец упоминал о странном голосе, доносившемся с небес. Якобы этот небесный голос повторял вместе с ним слова молитвы. Было это правдой или же плодом воображения раненого солдата, но вьетнамцы чудом не заметили лежащего в воронке отца и прошли мимо. А когда совсем стемнело, он выбрался из воронки наружу и дополз до своих. Его однополчане уже успели выпить за упокой его души и когда они увидели сползающего в траншею живого отца, то их радости и удивления не было предела.

После того случая мой отец стал регулярно посещать католические мессы и читать Новый завет. Одним из доказательств благосклонности к нему Бога он считал то, что после мая 1969 года и до самого последнего дня пребывания во Вьетнаме он ни разу не был ранен или контужен. Хотя в том же 1968 году на его долю пришлись два осколочных и одно пулевое ранение.

— Как хорошо, однако вы знаете историю жизни своего отца, мисс Петти. А ваш уважаемый отец не говорил, какую именно молитву он читал в тот вечер, когда уверовал в Бога?

— Это была молитва, читаемая при отходе ко сну.

— Я так и знал! Эту молитву читала мне моя мать, когда я был маленький. Я помню ее наизусть: Огради меня, Господи, силою животворящего креста Твоего и сохрани меня в эту ночь от всякого зла. В руки Твои, Господи, Иисусе Христе…

— Да, это она…Боже мой, предаю дух мой. Ты же благослови меня и помилуй и жизнь вечную даруй мне. Аминь.

— Я смотрю, вы неплохо знаете молитвы. Но в то же время мне показалось, что вы явно недолюбливаете католиков.

— Плевать я хотела на всех этих католиков, православных, протестантов, мусульман, баптистов и иже с ними.

— Откуда у вас такая откровенная неприязнь к верующим, мисс Петти?

— Религия-опиум для народа! Так кажется, сказал когда-то англиканский священник Чарльз Кингсли?

— Да, был такой социалист, но когда он говорил о религии, как об опиуме то имел в виду ее успокаивающие, но никак не одурманивающие свойства. Другой бородатый социалист по фамилии Морхедай выбрал более радикальную трактовку этого афоризма, получившую широкую поддержку в революционной России.

— Как бы то ни было, у меня давно сложилось свое мнение о религии и пока еще никто не смог убедить меня в ее полезности для общества. Главные религиозные доктрины разработаны кастами поработителей для более удобного порабощения подданных.

— Вы сами до этого додумались или где-то прочитали?

— Не держите меня за дуру, мистер Виджэй! Чтобы это понять, не обязательно читать «Экклезиаст» и «Дао Дэ Дзин». У меня прекрасно функционируют все шесть чувств, используя которые я свободно общаюсь со своим персональным богом.

— И еще я увидел все угнетение, творимое под солнцем: Вот слезы угнетенных, — а утешителя нет им, И в руке угнетателя — сила, а утешителя нет им! И прославил я мертвых, — что умерли давно, — Более, чем живых, — что живут поныне;

— Вот-вот… Мой отец истово почитал Христа, но в то же время осуждал 14-ю поправку Конституции США, в которой говорится о праве гражданства для освобожденных черных рабов. Как можно одновременно совмещать в себе любовь к всепрощающему богу и крайнюю нетерпимость к людям иного цвета кожи? Отец бредил всемирным Крестовым походом белых европейцев против «ниггерской и желтокожей заразы». Все остальные расы, кроме белой, являются для него тупыми животными, коих следует уничтожать без малейших угрызений совести.

— Этому он научился во Вьетнаме?

— Нет, этого мусора он набрался из лекций Джона Берча и из «Main campf» Адольфа Гитлера.

— Забавно! Ваш отец читал «Main campf»?

— Чему тут удивляться? Мало того, в тринадцать лет мой отец и меня заставил прочитать эту австрийскую бредятину.

— Ну и что скажете, мисс Петти?

— О чем это вы?

— Как вам «Main campf»?

— Какой вы, однако, въедливый, мистер Виджэй.

— Таким меня мама родила!

— Она работала прокурором штата?

— Она была хиппи в первом поколении.

— По-моему, если бы Гитлер не так сильно акцентировал свое внимание на еврейской проблеме, то евреи не стали бы настолько сильны и влиятельны в наше время.

— А как вы относитесь к теме еврейского холокоста?

— Я никак к ней не отношусь. Мои корни растут из ирландского древа.

— Вы совсем не сочувствуете евреям?

— А что, евреи нуждаются в нашем сочувствие?

— А как вы сами считаете, мисс Петти?

— Мне надоели эти ваши наводящие вопросы. И вы смотрите на меня так, как будто бы вы являетесь родственником Гуггенхайма или же Зелигмана.

— Отнюдь, в моих жилах течет итальянская кровь, мисс Петти. Хотя как мы можем поручиться за чистоту нашей крови, когда наш мир давно превратился в один большой публичный дом.

— Вот и я о том же. Неужели Гитлер всерьез верил в полное очищение германской крови от еврейских и славянских примесей?

— По-моему, Гитлер был засланным агентом Zionist Occupation Government, и как показало время, он блестяще справился со своей миссией. Или же его попросту использовали, как козла отпущения для окончательного порабощения арийского сознания.

— А что такое, по-вашему, арийское сознание? Мой отец тоже нередко разглагольствовал на тему арийского сознания и особой идентификации среди остальных нечистых рас.

— Хм, арии считали себя носителями древних ведических знаний о едином Боге и считали себя его ставленниками на Земле. Долгое время считалось, что именно арийцы поспособствовали окультуриванию человека и прогрессу во всех его сферах деятельности.

— Ну и что вы думаете обо всем этом арийском прогрессе, мистер Виджэй?