Ирвин Уэлш - Тупая езда Страница 4

– Ага, подловил, смотрела на свое отражение! Но я тебя не виню, мне тоже нравится то, что я вижу перед собой!

Мэгги чувствует, как невидимая рука растягивает ее лицо в улыбке.

– Что ж, ты тоже неплохо выглядишь, Терри.

– Стараюсь, конечно, ага. – Терри вычурно подмигивает.

Он не изменился, думает Мэгги. Он вообще не меняется.

Она оглядывается на камин. У Стиви в руках стакан виски, и он благодарит каких-то пожилых гостей за то, что они пришли.

– Как поживаешь? – спрашивает Терри и, прежде чем Мэгги успевает ему что-нибудь рассказать, отвечает вместо нее: – Большие перемены, развод, девчушка уехала учиться в колледж, – по крайней мере, так говорят.

– Ну что ж, у тебя безупречные источники. – Мэгги подносит ко рту бокал с виски.

– Осталась совсем одна, – сияет Терри, произнося это с утвердительной интонацией.

Мэгги отвечает так, словно это был вопрос:

– С чего ты взял, что я осталась совсем одна?

– А, так у тебя есть новый дружок? Вот счастливчик! Говорю без всяких!

– Этого я тоже не говорила.

– Тогда как же?

– Это моя жизнь, и тебя она не касается!

Терри разводит руками:

– Ну приехали! Неужели я не могу утешить старую подругу в трудную минуту?

Мэгги уже собирается парировать, что попытка Терри провести сеанс группового утешения на похоронах едва не сделала его изгоем, но в этот момент к ним сквозь толпу с жаждой расправы в глазах несется Стиви.

– Что все это значило? Эта речь, – с вытаращенными от бешенства глазами наезжает он на Терри.

– Это был тонкий баланс, – кивает Терри и, кажется, даже не замечает, что Стиви кипит от злости. – Я хотел, чтобы речь была достойной Алека и в то же время примирила семью с утратой. – Он самодовольно кивает. – Не хочу показаться нескромным, но, по-моему, я справился. – Терри достает свой телефон и начинает листать фотографии. – Я немного пофоткал на мобильник, типа как у этого хера, Дэмьена Херста. Зацени. – И он тыкает экраном в лицо Стиви.

Стиви никогда не был близок с Алеком, но смотреть на голову отца, вмерзшую в глыбу льда, с желтой блевотиной, тянущейся изо рта, – это уже слишком.

– Я не хочу на это смотреть! Проваливай отсюда к хуям собачим!

– Да ладно, приятель! Примирение!

Стиви бросается на Терри, чтобы выхватить телефон, но Терри толкает его в грудь, и Стиви, спотыкаясь, пятится.

– Перестань, чувак, хватит устраивать представление… Это день Алека, вообще-то… – предупреждает Терри.

– НАХУЙ… ИДИ НАХУЙ, ЛОУСОН! – запинается Стиви, пока двое родственников берут его под руки и оттаскивают в сторону. – Сукин, блядь, сын, ненормальный… да вы посмотрите, что у него в телефоооооне… – Голос Стиви достигает предельной громкости, он протестует, но его отводят в другой конец помещения.

Терри оборачивается к Мэгги:

– Стараешься примирить этих долбоебов, семью то есть, с утратой, и никакой, сука, благодарности!

– Ты сумасшедший, – произносит Мэгги, и это не комплимент, она не верит своим глазам. – Ты не изменился!

– Все по-честному, – с гордостью произносит Терри, но Мэгги уносится в другой конец паба, чтобы утешить двоюродного брата.

Она всегда была высокомерной телочкой, думает Терри. К тому же Стиви никогда не ладил с Алеком, что за лицемерие, корчит из себя скорбящего сына!

На этот раз взгляд Терри поймал Пуф и теперь направляется к нему. Пуф редко надевает что-то, кроме дорогих дизайнерских костюмов и расстегнутых рубашек, при этом вид у него всегда слегка замусоленный. Словно он проспал в одежде всю ночь и его только что привели в чувства. Это впечатление усиливается тем, что Пуф почти слеп, и его постоянно сощуренные, как у крота, глаза дополняют его сонный видок. Для человека, которому насилие доставляет патологическое наслаждение, он невероятно опаслив во всем, что касается его глаз. О лазерной коррекции не может быть и речи, он не решается даже вставить контактные линзы. Кроме того, Пуф страдает от чрезмерного потоотделения, поэтому его одежда скоро начинает выглядеть неопрятно. Он довел до отчаяния лучших портных Эдинбурга (и даже Лондона); как бы они ни старались, проходят три-четыре часа – и из щеголя он превращается в неряху. Молодой подручный Пуфа, чье лицо сделано из одних острых углов, стоит, прислонившись спиной к кирпичной колонне в центре паба, держит в одной руке выпивку и украдкой осматривает женщин из тех, что помоложе.

Терри поворачивается к Пуфу. Он вспоминает, как в семидесятые в старшей школе Форрестера всех подряд обзывали «пуфом». Тогда только «задрот» мог сравниться с «пуфом» в расхожести среди оскорблений. Но Пуф был пуфом с большой буквы. На него без конца наезжали, но, вместо того чтобы шаблонно поквитаться с миром, став копом, Пуф пошел против течения и стал гангстером номер один.

Конечно же, Терри знает, что Пуф не гомосексуалист, как подразумевает кличка, и лишь немногие все еще пользуются этим старым школьным прозвищем. Теперь использовать его стало опасно, ведь Пуф добился своего положения благодаря тому, что был хитрым и злобным ублюдком. Но в сознании Терри какая-то часть Виктора Сайма навсегда останется тем маленьким тупым говнюком в коричневом пальто с капюшоном, у которого он на каждой перемене отбирал сдобную булочку и чипсы возле фургончика с выпечкой.

Пуф переломил ситуацию, когда взял и набросился с заточенной отверткой на Эвана Барксдейла. Барксдейл был громилой: вместе со своим братом-близнецом Крейгом он систематически и неустанно травил Пуфа, что и толкнуло того на яростное, безумное кровопролитие. В результате мир и сам Виктор Сайм немедленно пересмотрели расстановку сил на улице. Эван Барксдейл пошел по стопам доктора Франкенштейна и, сам того не понимая, создал монстра, существенно более опасного, чем те чудовища, которыми они сами с братом мечтали стать. Разумеется, после этого случая Пуфу еще предстоит пройти через горечь и боль на своем выстланном насилием пути прозрения, но гонения со стороны Барксдейла стали для него хорошей школой; все остальное не шло ни в какое сравнение с теми психологическими пытками, через которые он прошел за годы учебы.

Ягодицы Терри непроизвольно сжимаются при приближении Пуфа. Попахивает неприятностями. Терри уже имел дело с Пуфом, он доставлял кокаин морякам на военно-морской базе в Хеленсбурге, пока система безопасности не закрутила гайки и работа не стала слишком опасной.

– Терри… – Знакомое капустное зловоние атакует его.

– Прости, Вик. Я поразмыслил и понял, что взял дурной тон… в смысле, для речи, – уступает Терри, снова отыскивая глазами молодого пособника Пуфа.

– Да ни хрена подобного! Блестящая речь! Просто у кого-то нет чувства юмора, – мотает головой Пуф. – Алек смеялся бы до усрачки. Это был его день, а не их. – И Пуф презрительно ухмыляется, с упреком глядя на скорбящую семью.

У Терри свалилась гора с плеч, и он так этому рад, что оставляет свою оборонительную позицию и проявляет куда большую восприимчивость к речи Пуфа, чем обычно.

– Слушай. Сделай мне одно маленькое одолжение. Я ненадолго улетаю в Испанию, на пару-тройку недель – может, чуть дольше. – Пуф понижает голос: – Между нами говоря, здесь сейчас немного жарковато. Нужно, чтобы ты присмотрел за сауной. «Досуг» на Лит-уок.

Если до этого Терри еще вяло кивал головой, то теперь он чувствует, как его подбородок медленно застывает в неподвижности.

– Э, вообще-то, я мало что знаю о саунах…

– Нечего там знать, – пренебрежительно машет покрытой кольцами рукой Пуф. – К тому же я слышал, что ты все еще промышляешь порнушкой вместе с этим придурком, как его там, ну, тот, что в Лондоне?

– Больной, да. Время от времени. Так, просто маленькое хобби. Ничего серьезного на самом деле.

Пуф приподнимает в сомнении бровь.

– Просто заглядывай туда пару раз в неделю. – Пуф смотрит на своего молодого подпевалу, как тот укладывает сэндвич и сосиску в тесте на бумажную тарелку. – И возьми этого долбаного маленького говнюка, Кельвина, он младший брат моей жены, трахает по-тихому всех шустрых шлюшек… а может, и не по-тихому. – Лицо Пуфа сморщивается в улыбке. – Проследи, чтобы как следует размыкались только губы нижнего этажа, а верхние были на замке!

Терри понимает, что должен ответить на это заговорщицким смешком, но вместо этого его лицо стекает на пол. Вся эта возня ему ни к чему.

Пуф слишком хитер, чтобы не понимать: угрозы – последнее прибежище для того, кто хочет заручиться чужим согласием, вначале же всегда лучше заслужить симпатию и доверие.

– Разумеется, для тебя все перепихоны бесплатно, за счет заведения. В качестве бонуса типа.

– Все по-честному, – произносит Терри, не в силах остановить срывающиеся с губ слова, хотя в глубине души он в бешенстве. Он еще ни разу в жизни не платил за секс и говорит об этом Пуфу.

– Все мы так или иначе за него платим, – замечает Пуф.