Яна Тимкова - Повесть о каменном хлебе Страница 46

Они молча курили: Айринэ — уставившись в мутное стекло, Иль — себе под ноги. Девушка скурила свою сигарету до самого фильтра, зажгла еще одну, а когда Иль пальцами загасил окурок, выбросил его и дернулся было — уйти, Айринэ поймала мальчика за рукав. Не глядя, потянула к себе, и он несмело обнял девушку, робко ткнулся ей в плечо. Айринэ вздохнула, обхватила его одной рукой за плечи, пробормотала еле слышно:

— С поезда ко мне пойдешь.

Мориллиндо кивнул и крепче прижался к девушке. Снова вздохнув, она коснулась губами его лба ("Горячий какой…"), полузакрыла глаза и так и осталась стоять, ни о чем не думая. В пальцах тлела забытая сигарета.

Приехав в Москву, Айринэ тут же села выяснять, с кем она все-таки столкнулась на КОНе. И действительно, она нашла в Сети следы "Моны Лизы" — небольшой сборник ее рассказов (в основном про эльфов, как ни странно, про Авари), немного ранних стихов (судя по всему, девочка старательно изничтожала их везде, куда могла дотянуться). Стала вызванивать ее, вызвонила, пригласила в гости — но та не смогла прийти. (Мягкий голос в трубке едва пробивается сквозь помехи: "Нет, правда не могу, извини… Учусь… Да, очень много… Вот в каникулы должно быть окно — или в праздники. А пока — давай по мэйлу?")

Кисло согласившись, Айринэ бросила трубку и состроила гримаску вертевшейся рядом Тхэсс:

— Заняты мы шибко… Пишите письма…

— Ну и пиши, жалко, что ли? — подняла брови Тхэсс, — Как будто кто-то не умеет!

— Да ну тебя! — Айринэ швырнула в нее подвернувшейся диванной подушкой, та со смехом поймала ее и отправила обратно.

Пришлось писать письма, хотя Айринэ этого не любила — единственными ее "упражнениями в изящной словесности", как она это называла, оставались длинные записи глюков для Айканаро и других девочек. Записи, к которым под настроение прикладывала руку Тхэсс.

Здесь же это не годилось. Все-таки письма — дело немножко другое…

Всякий раз, когда Айринэ отвечала на очередной вопрос девочки, у нее возникало ощущение беззащитности — словно она попала на людную площадь совсем раздетой. Поэтому девушка старалась побольше расспрашивать и поменьше говорить о себе, но это не слишком-то получалось, и каждый раз, отправив письмо, она раздосадовано закусывала губу, чувствуя, что сказала слишком много.

Постепенно перед Айринэ начала вырисовываться картина: хорошая приличная девочка, пока учится ("Да, филолухом буду…"), подрабатывает ("Переводами понемногу занимаюсь…") пишет рассказы ("…а про этих эльфов меньше всего известно."). Да, еще важно — умеет Видеть. Но что именно — не рассказывает, вежливо уклоняясь от расспросов.

>> Вот ты про эльфов пишешь, так классно… А у тебя есть свой мир какой-нибудь?"

> Спасибо… Да, есть, но… Я пока не могу об этом говорить. Понимаешь, оно еще такое хрупкое, тонкое. Не выдержит взглядов. Потом когда-нибудь, хорошо? Не обижайся…

Потеряв терпение, Айринэ все же решилась пригласить ее на общее сборище. Правда, сборище все-таки было не совсем общее — Айринэ позвала только тех, кого точно хотела видеть, и кто не мог подставить ее — ни нечаянно, ни намеренно.

Обычный вечер воскресенья, в комнате даже слегка прибрано — постаралась Тхэсс (с некоторой помощью Такса), и сейчас высокая девушка крутится на кухне — оттуда плывет изумительный запах яблочного пирога. Такс, уютно устроившийся в кресле с гитарой, поднимает голову и принюхивается.

— Скоро уже, скоро, — насмешливо успокаивает его Айринэ, а сама поглядывает на часы, но она ждет не пирога. Кажется, стрелки еле ползут, и как медленно тянется время! Вот уже пять… "Скоро…"

Сфинкса обещала быть к пяти тридцати.

Когда раздался звонок, Айринэ кинулась открывать, опередив привставшую было с дивана Йолли. Так, цепочка, замок, ручка, распахнуть дверь…

— Привет!

Сфинкса стояла на пороге, стряхивая снег с пушистой меховой шапочки:

— Привет! А там настоящая метель!

— Заходи скорей! Замерзла? Чаю хочешь?

— Да нет, ничего, а чаю было бы неплохо, спасибо…

Запирая за ней дверь, Айринэ крикнула:

— Тхэсс, чай поставь!

— Ага! — донеслось в ответ.

— Вот и мяу! — Айринэ засуетилась, вытащила из обувного ящика тапочки, поставила перед девочкой, — Вот эти попробуй, не подойдут, дам другие.

— Сейчас…

Пока Айринэ искала тапочки, Сфинкс сняла бело-рыжую шубку и потянулась повесить ее на свободный крючок — девушка увидела, рванулась отобрать, сделать самой, но не успела. Только пальцы ее столкнулись с пальцами девочки — против ожидания, теплыми и сухими. Айринэ вздрогнула, увидев лицо Сфинксы совсем близко, прозрачные глаза — сейчас скорее серые, чем зеленые, принужденно рассмеялась:

— Ну вот, я же вроде как хозяин, должен о гостях заботиться, а гости самостоятельные шибко пошли…

— Не страшно, — успокаивающе улыбнулась Сфинкс, — я еще уходить буду…

Айринэ заставила себя сохранять улыбку:

— Ты переобувайся и проходи в комнату, ага? Я сейчас пойду насчет чая узнаю… "Да что же это такое?! В жизни не отчитывалась…"

Все-таки отвернулась, так резко, что взметнулись распущенные волосы, но не успела сделать и шага, как тихий голос остановил ее:

— Погоди, вот, возьми!

Обернулась. Сфинкс протягивала ей коробку миндального печенья.

Айринэ перезнакомила Сфинксу со всеми, кто был в этот раз. Девочка улыбалась, кивала, говорила, что ей очень приятно. Ей кивали и отвечали примерно в том же духе, и только Такс поднялся и поцеловал ей руку — отчего Сфинкс слегка покраснела, а Айринэ метнула ему неожиданный для себя самой гневный взгляд.

Из кухни прибежала разрумянившаяся Тхэсс, объявила, что скоро все будет и забрала Айканаро — помогать таскать чашки-тарелки. Повисло неловкое молчание. Йолли притворилась, что внимательно изучает корешки книг в шкафу, Такс, не поднимая глаз, пощипывал струны. Рядом сидела Сфинкса — чинно положив руки на колени, выпрямившись, словно аршин проглотила. Сидела и молчала. Благожелательно молчала. Айринэ судорожно пыталась сообразить, как начать разговор — и о чем. В голову лезла всякая чушь, чуть ли не о погоде. "Не то… А что, свежие сплетни ей пересказывать? Вот прям так сразу? Блин…"

Перебор струн стал громче, и Айринэ узнала мелодию. "Ну почему надо было именно эту?!" Закрыв глаза, Такс играл вступление к песне. Не просто играл — украшал на лету, изменял, импровизировал, но мелодия оставалась узнаваемой, и Айринэ, несмотря на то, что слышала эту песню уже много раз, зачарованно уставилась на него, боковым зрением все же заметив, как возле нее подобралась и выпрямилась Сфинкса.

— Аве, Цезарь… — Такс запел — тихо, едва слышно, так что девушка больше угадывала слова, чем разбирала. — Тут у нас такие гости, украшение компаний…. - и резче, отчетливей, чеканя, — Да писать про это тошно… — теперь захлебываясь — Да, мечтал! А вышел кукиш! — и снова переходя на шепот, — Ты у нас душа святая…

Перебор, и резкие удары, все вперемешку, но вот Такс накрыл ладонью струны, и в неожиданной тишине отчетливо упало хриплое, вкрадчивое:

— Ты заходи. Мы будем… рады.

И снова музыка — затихающая, удаляющаяся, но вот замирает и она.

Такс открыл глаза. Улыбнулся:

— А это в настроение было.

— Ну ни фига себе у тебя настроение! — притворно нахмурилась Айринэ, передернула плечами и рассмеялась, Такс присоединился к ней, и захихикала Йолли, уже забывшая про шкаф, и даже Сфинкса.

— Ну а что-нибудь менее жуткое — можешь? Вот, например…

Все шло почти как всегда — Такс пел, и пела Тхэсс, и пришлось тихонько вправить мозги надувшейся было Айканаро (еще бы, запрягли бедняжку, заставляют то чай принести, то вина подлить, то пирог нарезать), но непривычная скованность не оставляла Айринэ. Не помогало и вино. Девушка знала, что улыбается натянуто, смеется слишком громко, а шутки получаются такими натужными, что лучше бы уж было помолчать. Такс, не отвлекаясь от общей беседы, посматривал на девушку с заметным беспокойством.

Недовольная Айканаро в очередной раз притащила чай, начала разливать:

— Мяааа, давайте сюда чашки!

Йолли подставила чашку, повернулся Такс, и только Сфинкс и Тхэсс, отодвинувшиеся к другому краю дивана и увлеченно беседовавшие, ничего не заметили.

— Тхэсс! Сфинкса!

— Не слышат, — пожала плечами Айканаро и посоветовала заговорщицким шепотом, — А ты их пни!

— Пинать я тебя буду, радость моя… — фыркнула Айринэ и, потянувшись, хлопнула Сфинксу по плечу, — Мяу! Чай будешь?

Девочка не отшатнулась, даже не вздрогнула, только полуобернулась и взглянула в лицо Айринэ. Она даже улыбалась. Айринэ медленно убрала руку, чувствуя, как краска заливает щеки и лоб, выдавила улыбку и слова "Чай пришел, давайте чашки", отстранилась и встала: