Яна Гецеу - Я, Дикая Дика Страница 53

А сегодня у меня невероятно болит печень. Прямо ужас как. Выть охота. И дома нет никого, Петровна ушла на базар за запасами жратвы. Лежу, корчусь, подушку зажала между коленками и животом, в позе эмбриона. Писец… хватит пить!! Заглотила всё, что нашла подходящего от боли — не помогает. Прождала полчаса — не проходит. Ещё сорок минут — нет, ни фига! Сплошной кошмар! Жжёт и режет… режет и жжёт… А самое обидное — как же сегодняшняя репа?? А, люди добрые, как же я дома останусь, там же мои придут, а я… ЧЧЧЁРТ!

Неужели и после такого я буду пить?? Не верится. Нет, ни за что! От представленного угодливым воображением стакана портвейна меня передёрнуло и скрутило ещё сильнее! Хотя и думала, что сильнее никак нельзя… чудовищно! Но нет, чудовищнее то, что пройдя этот сегодняшний кошмар, я всё едино буду пить… и это обыденная проза, от которой содрогаешься. Безмозгло и забывчиво пить снова. Боль пройдёт, я выйду на улицу с баблом в кармане. И снова за своё… я точно знаю. Как меня ни воротит сейчас — это так.

Помнится, я наорала на Русого, повторившего вслед за Ветром, не сговариваясь — на вопрос, зачем пить, что, нельзя больше никаких других занятий найти? — «А что ещё делать??» Резонно? Да ваще!! Сначала я просто задохнулась от возмутительной простоты и логичности ответа бывалого алкаша Ветра. И ничего не ответила. Потом это же повторил кто-то ещё. Потом ещё. А потом — Русый то же самое. Боже, я просто из себя вышла! «А что, больше уж совсем нечего?» — орала я. Меня взбесило реально! «Ну, вот давай, предложи что-нибудь ещё!» — простецки уел Русый. И я не стала ничего предлагать. Думала, потому что возмущена примитивностью пропитой личности, приобщённой к тому же химии. Ну, о чём с ним говорить? Наивная. Я просто не знала, что ответить…

И вот сейчас, вспоминая тот эпизод, я проникаюсь собственной беспомощностью перед убийственной простотой бытия — а что ещё делать?? Ответь, Ивана! Умная девочка, побалуется и уйдёт, всегда сможет бросить — Ивана, ответь!! И вот вам Ивана, лежит, подыхая. Не в силах вздохнуть и готовая блевать от одной мысли о бухле — «А что ещё делать?» — отвечает умная девочка. Крючится и подыхает в доме, где по углам напрятано множество разнообразного марочного алкоголя, купленного и дарёного влиятельными приятелями родителей… умная девочка малость отлежится, примет чего-нибудь дорого, эффективного когда придёт мама. Потом мама уйдёт, Ивана встанет и безошибочно откроет тайник в любой точке квартиры, и нальёт себе в наглую бокальчик чего-нибудь сладкого и тягучего, как «Бэйлиз», или поражающего всё нутро как тёплый «Джэк Дэниэлс». Если не будет времени тянуть и смаковать, умная девочка Ивана просто вольёт добрейший глоток-другой, так, чтоб всё внутри содрогнулось и спёрлось. Потом быстренько продышавшись — ещё пару глотков. И качаясь пойдёт к себе в комнату. Приляжет, подумает, что многовато, пожалуй, хватанула, это ведь так не пьётся, это для коктейлей… но пох, уже дало в умную голову. Ивана встанет и пойдет курить на балкон. Её совсем разопрёт, и она позвонит тому, кто её убивает — Ветру. Если он в себе, и дома — то Ивана стырит, раздухарившись, Мартини или «Джэка» из маминого бара (мама редко пьёт, у неё много всего стоит на месте!) — и отправится унизительно делиться дорогим пойлом с любовницей своего любовника, своего — мать его ети!! — любимого человека!!!!

И всё будет хорошо… всё будет как всегда … боже, боже…

Для «перекурок», чтоб не закиснуть, зависали с Настюхой в переходах. Она играла, я аскала и пели на два голоса. Иногда присоединялся один из гитаристов, кто был свободен. Но мы самые разгильдяйки оказались, чуть не каждый день ничем не занятые — Настька, как и я, предпочитала универ прогуливать! Заодно и реповали, голоса настраивали друг под друга, чтоб плотнее спеться.

Странно, но одной из самых ходовых и денежных песен, наряду с горячечной «Серой крысой» «НесПи» и «Батьки-атамана» («Растамана», как любил прикалываться Русый) «Чижа», у нас определилась «Тишина и Покой» «Шмелей». Я хотела бы ещё Белкину «Агонистику», песня очень сильная и заводная, но никто не решался — очень уж длинные рулады выводит, повторить сложно. Мы прикидывали ее в качестве свободного кавера, но доступными нам средствами песня теряет добрую половину звучания, и нифига некрасиво без Белкиной силы исполнения.

А вот «Тишину и Покой» мы с Анастасией вытягивали на раз-два-три, то есть разбили по голосам, репетнули раз пять, и так насобачились попевать на два регистра — она ниже, я выше, что заслушаешься:

Приходил нежданный гость,Приносил печаль в корзинке,Остается слиться с краской,Там царят в цветной картинке:

И залихватский припев, с длинными «иии», и «ооо»:

Покой-оу-оооооой! Покооооой,Ти-и-ишинаааа, и покой!

Дальше идёт некоторое повышение тонов:

Посетил забавный дух, раскопал душевный бункер,Не заманит светом, значит —Оставаться на рисунке,Покой, тишина и покой.

Заключительный куплет мы брали вместе, как два товарища одну вершину, на равном высоком тоне, и очень прочувствованно:

Пробирался по следамЗлой и жалобный подарок,Но не исправит он ни-и-и-икогдаНа кар-тине всех помарок!

Потом Настёна вывязывала все эти обалдительные звучки и звучочки проигрыша в одну умопомрачительно красивую картину, и мы два раза пропевали припев. Тут уж ни кто не мог пройти мимо не обернувшись, многие останавливались послушать, качали головами, улыбались, давали денег — даже без аскера! — заводили с нами разговоры. И вот в один такой запев, напротив нас остановилась грустная девица, скорее даже молодая женщина. Она молча курила, не улыбалась, просто слушала и смотрела на нас с тоской. Будто про неё это — «но не исправит он никогда на картине всех помарок», и ей за эту непоправимость жутко больно. Я прочувствовала, как точно вяжется настрой песни с её глазами, и пела для неё. В этот момент я осязала, зачем именно я здесь стою, ведь не для денег же — я их все Настьке отдаю. И не для простой тренировки — это и дома можно распрекрасно делать, и много удобнее. Настасья вот говорит, что стоит здесь чуть не каждый день для привыкания к публике, и деньги тоже никогда не лишние. Тем временем, девица докурила, не глядя швырнула окурок под ноги, и подошла к нам.

— Хой, девки! — пожала она нам руки. Смотри ты, панкуха олдовая!

— Хорошо поёте, это ваша песня?

— Не-а, это Шмели! — охотно просветила Настя.

— А, знаю! — улыбнулась она. — «Крыжана вода», и всё такое!

— Точно! — просветлели мы. Приятно, чёрт возьми, что наших дорогих Шмеликов знаем не только мы! За это мы спели ей ещё залихватское «Либо»:

Эх, свобода сладкая,Эх, природа мать,Закрывайтесь по домам,Мы идём гулять!Либо через край, либо не хватает!Либо прямо в рай,Либо закрывают!ЭХ!Будет пьяный, пьяный дождь,Будет страстный миг,Мы с тобой ещё не раз напьемся,Не грусти, старик!

— Спасибо, девки, порадовали старуху! — сказала девица. Мы ответили — пожалуйста, и сели курить на корточках. Девица присела с нами.

— А меня Кэш зовут!

Мы назвали себя, и дальше молча курили какое-то время.

Однако, какая-то знакомая чувиха, эта Кэш… и правда, как-то она со Шмелями ассоциируется! И почему-то Русого навевает. И тут я вспомнила про фест. Тот, «Свалка», где мы ещё с Русым так залихватски выступили! Я сказала ей об этом, она жутко обрадовалась, всё восклицала — ну, надо же! Через столько лет вспомнили! За то, что ее помнят, Кэш помчалась нам за выпивкой, потом дала бабла — где-то пятихат. Настька чуть до потолка не подпрыгнула! На сегодня можно было спокойно закругляться, и Кэш позвала нас пить портвейн в «лесок». Мол, ей хочется именно так, как раньше с друзьями-панками посидеть, на земле, да с «777». Хлебнули по первой, Кэш стала расспрашивать, как мы живём, да как нам дружится? Мы рассказали про нашу дружную, офигительную группу, как веселимся, угораем все вместе, и что конечно, мечтаем идти вперёд, и очень далеко, но непременно вместе! Чтоб не распадаться, как другие команды. А всегда находить общий язык, ведь мы же семья! Кэш на это покачала головой, и поведала невообразимую вещь:

— Вы Белку знаете? Ну, ту, московскую панк-стриптизёршу чёртову?

Мы закивали, как лошади в поводу:

— Конечно, знаем!! Мы и песни её хотели петь, только не получается ни у кого, голос же идеальный нужен!

— Во-во, — кивала Кэш, напиваясь. — Она такая, хоть и курила как зверь. А она же мне как сестренка была! Мы из одной компании, вот как вы!

И она принялась сбивчиво рассказывать, что тоже хотели так, вечно вместе, и не было друзей лучше. Герка из «Луны в Апельсинах» — тоже гуляла с ними. И в панк-рок её привела сама Кэш, чисто случайно, буквально подобрала на улице промокшую девчоночку, которой некуда было пойти при живых родителях.