Дмитрий Лекух - Мы к вам приедем… Страница 6

Я молчу.

Закуриваю сигарету.

Я все понимаю, это все правильно – то, что он говорит.

Но – оставаться без этого запредельного кайфа, без этого бешеного адреналина, бьющего в голову лучше самого клевого шампанского, без ощущения братского плеча рядом с тобой…

Без этого топота ног по темным кривым переулкам, без трясущихся рук, не могущих поднести огонек зажигалки к кончику сигареты, без самого первого, самого вкусного после удачного боя глотка пива…

Я докуриваю сигарету, от души прикладываюсь к бокалу с вином.

Оно горчит.

Гарри ждет, смотрит не отрываясь.

Я – закуриваю новую сигарету, поднимаю глаза и встречаю его взгляд.

Передо мной сидит и смотрит мне в глаза волк.

Умный, уверенный в себе, осторожный, матерый волчара.

Мне хочется быть таким же.

– Да, – говорю. – Мажор. Я все понимаю. Ты – старший. Я – согласен…

Али поднимает глаза от недоеденного блюда со спаржей, смотрит на меня искоса, кивает каким-то своим мыслям.

– Ну вот, – говорит, – и ладушки. А теперь, в ожидании горячего, можно и чего покрепче выпить. Например, граппы. Ты как, Гарри?

Гарри хмыкает, постепенно, прямо на глазах, оттаивая.

– Да я бы, – отвечает, зевая и потягиваясь, – вообще бы ща наебенился с превеликим удовольствием. Устал что-то как собака. Должность еще эта новая. Ну на работе. Начальник управления, не хухры-мухры. Мозгами понимаю, что надо. Карьера, мать ее так. Да и бабки совершенно другие. На порядок. А все равно, не будь семьи, которую кормить надо, с таким бы удовольствием всю эту байду на хер послал – ты даже представить себе не можешь…

– Почему это не могу?! – удивляется в ответ Глеб. – Еще как могу! Может, еще даже похлеще, чем ты, брат, думаешь…

И – машет рукой пробегающей мимо официантке…

…Обратно в отель мы добирались уже на кэбе.

Нет, идти, в общем-то, у нас еще получалось.

Но вот только как-то уж совсем медленно…

…В номере на соседней кровати жутко храпел абсолютно пьяный Степаша. Я вспомнил предостережения парней и решил, что они меня напрасно запугивали. Я сам сейчас в таком состоянии, что меня никакой храп не остановит.

Посмотрел на часы.

Надо же.

Еще всего три часа дня по-местному.

В Москве, соответственно, – семь вечера.

Вот что значит – вылетать ранним утренним рейсом, думаю. Еще вечером погулять по городу немножко успею.

Поставил на шесть будильник на мобильном телефоне, задернул шторы и – моментально отрубился.

Как будто в пропасть обрушился…

Глава 2

Лондон и Ливерпуль

…Просыпаюсь – темно.

Мучительно шарю рукой по тумбочке, пытаясь найти часы или хотя бы мобильник.

А вот те хрен.

Ну, думаю про себя, – мутик, ты для чего в Лондон летел?

Чтобы спать?!

На соседней койке неожиданно застонали.

Я приподнялся на локте и сквозь плотный сумрак сумел-таки разглядеть круглые, немного испуганные глаза Степашки.

– Слышь, – говорю, – Степ, ты не в курсе, сколько сейчас времени?

Он прокашливается, что-то ищет рукой на тумбочке.

Часы, наверное.

– К черту, – отвечает наконец, – эти подробности! Лучше скажи, в каком мы городе?

Я захрипел и начал шарить ладонью по стене в поисках выключателя…

…Времени, кстати, оказалось не так уж и много.

Полседьмого.

Мы со Степашей оделись и пошли вниз, в бар, приводить себя в порядок.

Хотя бы пивом.

Башка болела так, что я уже готов был мысленно согласиться с Али насчет того, что британский эль, по крайней мере, ничуть не хуже моего любимого чешского светлого. А, может, даже и лучше.

Если он – холодненький, а никакого другого пива в баре, к примеру, не имеется.

К счастью, – имелось.

Легкое и светлое.

Мы со Степашкой взяли сразу по три и после второй – заблаженствовали.

Его, кстати, на самом деле Толиком звали. А Степашка – это просто кличка такая, потому что он всех Степами зовет.

Он – не обижался.

Он вообще, по-моему, ни на что не обижался.

Я еще никогда в жизни не видел таких добродушных и по-хорошему оторванных людей.

Но боец, говорят, в свое время был весьма нефиговый.

Да и сейчас, пожалуй, если припрут к стенке, то под его колотухи лучше не попадаться.

На секторе его, по крайней мере, уважали.

А это, поверьте мне, – дорогого стоит.

Очень дорогого.

В каком он городе находится, кстати, Толик вспомнил, когда умывался. По типичным английским кранам, из одного из которых – совершенно отдельно – течет горячая вода, а из другого – холодная.

Я раньше об этом только читал, а он, оказывается, уже тут бывал.

Два раза.

Один раз – просто так, с женой. А второй – на выезде, когда «Спартак» проиграл «Арсеналу» на «Хайбери».

Ну и еще один раз – проездом, когда с «Лидсом» бились.

Но это, он говорит, – не считается.

А я-то, дурак, думал, что насчет «города» – это он просто прикалывается…

Когда мы допивали по третьей кружке, сверху спустился злой, помятый и похмельный не хуже нас Али.

– Ты уже здесь? – накидывается. – А что, блин, не разбудил-то?

Да.

Действительно косяк, думаю.

К счастью, выручил Степашка.

– Слышь, – говорит, – Степ. Ты знаешь, как я тебя люблю и уважаю, но – хорош тут дедовать, на фиг. Давай лучше садись, пивка с пацанами попей, повспоминаем с тобой годы наши старые, золотые, – молодому, вон, на радость. Он и не видел, небось, такого никогда…

Али вздыхает, надменно улыбаясь сквозь явную головную боль.

Он что, думает – незаметно?

Да у него даже каждая волосинка на большой породистой башке вопиет ща о кружке пива и рассказывает об этом всем окружающим!

– Ох, – говорит, – Толь. И за что я только тебя, дурака старого, так люблю? Может, за то, что ты, как всегда, прав?

– О! – Степаша поднимает вверх указательный палец. – Вот именно! А еще – за то, что я хороший…

Они, кстати, оказались – ровесники…

А ведь – не скажешь.

Али выглядел по крайней мере лет на десять моложе.

И это – как минимум.

…А потом спустился Гарри и сказал, что ему звонили парни, они нас всех ждут в каком-то ресторане.

Пива он пить, кстати, не стал.

Опрокинул по-быстрому стаканчик виски, и мы поехали.

Ну а там – уж как водится.

Неплохо, что называется, посидели. До номера добираться пришлось – опять на полусогнутых.

Но – добрался.

Порадовало только одно: Степаша еще пока что где-то загуливал, а значит, засыпать доведется, слава Богу, – в тишине.

Храп у него, конечно, – просто запредельно громкий…

С этими мыслями и завалился спокойненько, даже зубы умудрился заставить себя перед сном почистить.

К сожалению, как выяснилось, – я рано радовался…

…Разбудил меня резкий, сильный и очень-очень злой стук в дверь.

Было такое ощущение, что долбили аж в четыре руки, причем давно и безнадежно.

Ни фига себе, думаю.

Пожар?!

Потоп?!

Или что?!

Степаша ключ, что ли, от номера потерял?!

Ну, судя по его состоянию, – не удивительно…

– Сейчас-сейчас! – кричу спросонья. – Минутку!

Натянул на всякий случай джинсы, включил настольную лампу, подошел к двери.

– Кто там? – спрашиваю.

– Конь в пальто! – отвечают из-за двери голосом Степаши. – Открывай, бля…

Но вот только почему-то голос этот доносится… э-э-э… как-то… э-э-э… снизу, что ли…

Ну ладно, мне не жалко, открываю.

…!

Мама!

Ну ни фига же себе, картина маслом!

Тело Толика висит в коридоре фактически параллельно земной поверхности, голова где-то как раз на уровне моего… гкхм… скажем так, – ниже пояса…

Штаны спущены фактически до коленей.

Впрочем, и неудивительно.

Потому как, пока его тащили по коридору, эти самые колени почти наверняка волочились по полу.

Куда же им, бедным, – в смысле, коленям, – еще деться-то, при живом-то весе тела явно прилично больше ста килограммов.

Кто волок?

А вот они стоят, красавцы.

Два совершенно огромных, мускулистых, налысо выбритых негра.

Я таких раньше только в голливудских фильмах видел…

– Хуль встал, пропускай! – подала неожиданно голос поднявшаяся по этому случая до уровня моего пупка голова Толика.

И – запела.

– Быва-а-али дни-и весе-е-елые… дальше ни хуя не помню… ой!

Это его негры на кровать бросили.

Где он немедленно и захрапел своим богатырским храпом.

А негры все так же молча развернулись и пошли.

Я кинулся за ними.

– Извините, – говорю, – господа. Но что случилось с моим товарищем?

Один из гигантов все-таки соизволил обернуться.

– Твой долбаный товарищ, – отвечает, – спал под нашей дверью, на коврике. И я еще пока не слышал, чтобы хоть один сукин сын храпел под моей дверью так громко, что у меня в номере стекла вибрировали. И еще, передай ему, чтобы он молился своему долбаному белому Богу или кому там еще у вас молятся, что мы с Сэмом не педики. Иначе одной целой белой жопой сегодня стало бы меньше, а он бы даже ничего не почувствовал.

– Ничего себе, – говорю. – Спасибо вам, парни. Но как же вы узнали, в каком номере он живет? Ведь он же ни слова не говорит по-английски!