Яна Гецеу - Я, Дикая Дика Страница 60

— Я девственница… господин офицер… пожалейте меня!

— Врёшь! — расширяются его голодные зрачки, когда я осмеливаюсь робко взглянуть на него. Он все еще держит меня за лицо. Руки, блин, неудобно затекли, я на них опираюсь спиной. Ну и пох, самый крутой момент наступает! Я прям тащусь от того, как красиво я играю! Как ладно у нас всё идет! И вот сейчас, наконец сейчас… он меня трахнет, выебет грубо, грязно, гадко, и восхитительно! Я вся потекла от этих ожиданий!

— А вот это ты врёшь! — заглядывает он мне в глазенки маленькой партизанской щели.

— Так сосёшь, и целка? Начинает снова расстегивать широкий и злой ремень. Ага, вот… ну же!

Хватает меня, ставит на ноги, поворачивает лицом столу, и нагибает грубо животом на столешницу. Я сопротивляюсь, всхлипываю, дрожу. Он бормочет что-то, шлепает меня жестко. Я вскрикиваю, умоляю меня отпустить.

— Вот я сейчас проверю, какая ты у нас целочка! — довольно говорит он, и злой ожог ремня по попе заставляет меня сильно вздрогнуть. Я всхлипываю, сжав зубы, и пытаюсь вывернуться, но прижимает рукой между лопаток, и шлепает снова. Потом проводит членом по горящим ягодицам.

— Шикарная жопа, сучка! — зло бросает он, и засовывает пальцы в меня. Я вся поджимаюсь. Он трахает меня пальцами в попу. Не больно, но хочется больше… вынув пальцы, щекочет ремнем между ног, в горячей щели. Ну, трахни же меня, Ветер, — беззвучно шепчу я. Терпеть уж сил просто нет! Он чувствует, и изводит меня беспощадно — лижет мне клитор, я вся дрожу и вздыхаю.

— Сладенькая маленькая партизанская сучонка! — шепчет он, и наконец входит в меня грубо, сильно! Начинает жестко двигаться во мне. Я кричу, и «плачу», изображая потерю девственности. Он трахает еще грубее, я дико кайфую, но роли своей не забываю, продолжая дрожать. А он выходит, и довольно говорит:

— Смотри-ка, а не обманула, щель! Ты и правда целка… была!

— Гордись, дрянь, что первым и последним мужчиной в твоей поганой жизни был офицер Третьего Рейха!

Я думаю недовольно — это что, всё? Но ведь он даже не кончил в этот раз… и в следующий миг вскрикиваю от неожиданной легкой боли — он хватает меня за ягодицы и входит в попу! Движения грубы и жестоки, беспощадный оргазм следует за оргазмом… я изнемогаю…

— О, господин… господин мой офицер… — жалко шепчу я с перерывами: — как же… хо… хорошо…

Обратно мы шли не разговаривая, зато обнимаясь как подростки. И у меня ничего не болело, как ни странно. Душа успокоилась и лежала тихо, подремывая. Ветер курил, и смотрел по сторонам рассеяно. Вроде, тоже был доволен. Какие же мы, всё-таки…

На следующий день на репу мы пошли вместе. Я была совершенно счастлива! Даже просто идти с ним под руку было офигительным кайфом, зная и чувствуя — мой! Весь мой! И ни с какой чёртовой недоделанной уродиной Гдетыгдеты делиться больше не надо!!!

И напоённая этим безумным чувством полноправного владения Ветром — моим! — я для очередной распевки предложила «Организм» «Шмелей»:

Мы с тобою всегда — ты и я,Даже если будет больно!Без следов, невероятно,Я приду к тебе невольно!ОР-ГА-НИЗМ, ТВОЙ ОР-ГА-НИЗМ,КРА-СА МИРА ТВОЙ ОР-ГА-НИЗМ!

Мы пели вдвоём, обнявшись, и безумно целуясь в проигрышах, мы — вместе!!

Мы с тобою и слов не надо,Заплету тебя мечтою,Ты спасенье, ты награда,В цепь любви тебя закрою!ОР-ГА-НИЗМ, ТВОЙ ОР-ГА-НИЗМ,КРА-СА МИРА ТВОЙ ОР-ГА-НИЗМ!

Аррр, до чего же нам было хорошо! Все дни и ночи слились в одну бурю, ураган, и уносили нас дальше и дальше! Ветер — мой! Всё слилось в один огромный праздник, и я угорала, угорала пока могла! Надеясь, веря, что так теперь и будет ВСЕГДА. Что я никому его не отдам больше никогда!

Дневник:

«Никогда еще я не была настолько собой! Даже курить перестала, ведь Я никогда и не начинала курить… мы и в сексе больше не играем, но мне это и не нужно — наконец-то я стала собой, и он это принял так легко и естественно, что я отбросиола все сомнения и позволила себе побыть, просто Быть, хотя бы немного, хотя бы сейчас… с надеждой что это продлится до конца. Лишь крохотная искорка сомнения еще где-то там, под слоями пепла в душе, но я не позволяю ей разгореться, тщательно притушила и оберегаю от лишних дров и воздуха. Ведь теперь Он любит меня, истинную меня, какую еще никто не знал и не видел — и мне не нужно больше прятаться за масками и ролями. Я — это Я, и никто другой. Он один на всем белом свете принял меня, и он один узнал меня и полюбил без истерик и разочарований».

Для кого-то любовь — тягость и долгий компромисс, а для меня она оказалась свобода и исполнение всех желаний! Ветер был просто идеален — заботлив, нежен, осторожен, откровенен, и чист. Он старался делать для меня всё, что бы я не пожелала, будто извиняясь за прошлое. Я летала в облаках упоения, благословляя каждую секунду жизни! И сама жизнь отвечала мне, будто вторя за Ветром исполнением сладких снов! Одно из таких сновидений наяву — мы гоним в Оренбург, на «клубник» «Sтёkол», всей группой!!! Мы с Ветром! Поверить не могу, я и он, вместе, у сцены, на которой танцует Жанна, и валяется в угаре ТорК! ААА, кого благодарить за это?

Сладостный вкус безудержной, безумной сказки не растворялся ни в поезде, где мы превесело нажирались коктейлями и коньяком, ни на зареванной дождями серой площадке у ДК чужого города. А в самом клубе это волшебное чувство полета ещё ярче разгорелось, и я со всех ног потащила любимого поближе к сцене, невзирая ни на что, распихивая локтями и коленями препятствующих. А душа моя летела за мной над толпой, как цветной воздушный шарик на веревочке…

Они были пунктуальны, и вышли сразу, как только народ начал основательно припирать нас к сцене — значит, зал полон.

— УАУ!!! — завизжала я, повисая на любимом, и мы вместе заорали:

— ЖАННААА!!!

Она сделала реверанс, и поклонилась. Ах, какая киса! Наша, теперь наша общая с Ветром, а не только моя! Я готова была разорваться на два куска, и один отдать Жанне, а другой оставить Ветру, чтобы быть и его и её! Обожаю их…

— Танцы до небаааа!!! — орали мы с Ветром, наглядно показывая, как это. О да, колбасились дико! Ужасно приятно было знать к тому же, что и команда моя вся где-то здесь, и после мы все вместе пойдем бухать… Но нет, не надо про после, а только здесь и сейчас! Они прекрасны, до слёз хороши мои настоящие мгновенья! И Ветер обнимает меня за живот, просунув руки под одежду… А мне так жарко, я задыхаюсь от духоты, а больше от счастья! В порыве безумства снимаю через голову черную тельняшку, пропитанную потом, и кидаю на край сцены — пропадёт так пропадёт, наплевать!

— Пойдем! — ору Ветру в ухо.

— Куда, ты что? — не отрывая взора от Жанны, удивлённо отвечает он.

— Нет, пойдём-пойдём! — и я увлекаю его несколько в сторону из общей жуткой толкотни. Мне пришла жгучая мысль, я хочу немедленно её осуществить!

— Что ты, зачем? — недоуменно смотрел Ветер, как я расстегиваю его джинсы, прижимаясь спиной к краю сцены, там, где народу не так много.

— А ты разве не хочешь? — смотрю в его лицо снизу вверх, но он не отводит жадных глаз от богини.

— Да ты что… — говорит он, но не сопротивляется. Чтож, я все сделаю сама!

И это очень круто… Живой звук сметает все преграды, растопляет стыд и недозволенное оборачивает дозволенным… В голове летают цветные обрывки, и губы до крови зубами… о, черт, как же круто!

— Вот на сегодня и всё! — возвестил ТорК, подняв вверх ладонь.

— Да, точно! — улыбнулась я, целуя Ветра.

Зал взорвался рёвом и свистом:

— ЕЩЁ!!!

Мы, конечно же, присоединились! А он всё так же смотрел на Жанну, и я засомневалась — а со мной ли он сейчас был? Но встряхнулась — да бог с ним, спасибо надо сказать ей, раз так его возбудила, что он не смог мне отказать в моей внезапной вспышке! «Да главное, что менты не согнали» — подсказал услужливый циничный разум.

— Нет, ребят, у меня голос сел уже! — мягко сказала Жанна, но кто-то заорал:

— Тогда сыграйте просто, мы сами споём!

— Сыграть? — переспросил ТорКер, и посмотрел на жену.

— А что сыграть-то? — спросила она с улыбкой, берясь за тамбурин.

— «Естество»!! — заорали мы с Ветром, и богиня наклонилась к нам:

— Нет, ребят, я слов не помню! — пожала она плечами, а её муж спросил:

— А аккорды знает кто-нибудь?

— Так ведь ты знаешь? — заорала я в уши Ветру, он поморщился:

— Не, я не полезу!

— Но почему? — орала я, дергая его: — Давай!

— А пусть нам Дика споёт! — сказала Жанна, подмигивая мне.