Грэм Грин (USA) - Выигрыш Страница 7

Торжественной церемонии не получилось – не хватало органа, как в церкви Святого Луки, и не было гостей.

– Я совсем не чувствую себя замужней, – сказала Кэри и тут же добавила: Но мне даже приятно это.

– На улицах и в барах, в автобусах и в магазинах мы встречаем так много лиц, которые напоминают нам о Первородном Грехе, и так мало тех, кто несет на себе неизменную печать Первородной Невинности… Такое лицо было у Кэри она всю жизнь, до самой глубокой старости, будет смотреть на мир глазами ребенка. Ей никогда не бывало скучно: каждый день для нее был новым, даже печаль для нее была извечной, а каждая радость тем более существовала для нее извечно и навсегда. «Ужасно» было ее излюбленным словцом, и в ее устах оно звучало не как обычное клише – на самом деле был ужас в ее наслаждениях, в ее страхах, в ее тревогах, в ее смехе – в ней всегда существовало ужасное удивление перед всем тем, что она видела как будто впервые. Большинство из нас выискивают во всем только сходство: каждая жизненная ситуация напоминает бывшую, с которой мы встретились ранее. Кэри во всем находила только особенное, как дегустатор вин, способный почувствовать самый неуловимый букет.

Мы возвратились в отель, но «Чайка» все еще не пришла, и Кэри встретила эту неприятность как нечто совершенно неожиданное, как будто узнала об этом впервые. Потом мы пошли в бар и немного выпили – пожалуй, это была наша первая совместная выпивка. Она с удовольствием пила джин с тоником «Д у бане», которые мне совсем не нравились.

– Яхта, видимо, придет только завтра, – сказал я.

– Милый, а у нас хватит денег оплатить счет за гостиницу?

– А-а! Сегодня еще как-нибудь перебьемся.

– Мы могли бы выиграть нужные нам деньги в казино.

– Вряд ли, потому что мы посещаем зал, где делаются небольшие ставки, а настоящего риска мы себе не можем позволить.

Кажется, в тот вечер мы проиграли около двух тысяч франков, а назавтра с утра до полудня напрасно вглядывались в гавань – «Чайки» там не было.

– Он забыл, – сказала Кэри. – Иначе прислал бы телеграмму.

Я знал, что она права, но не мог придумать, что же нам предпринять. А когда миновал еще один день, меня охватила полная растерянность.

– Милый, – предложила Кэри, – нам лучше пойти в казино, пока еще есть деньги.

Но втайне от нее я попросил счет (придумав причину: мы не можем позволить себе играть, не имея представления о своих возможностях) и уже знал, что живем мы в долг. Оставалось лишь ждать. Я послал телеграмму мисс Булен, и та ответила, что мистер Друтер сейчас в море и связаться с ним невозможно. Я рассказывал Кэри о телеграмме, когда старик со слуховым аппаратом занял кресло на верхней площадке лестницы, чтобы наблюдать за людьми, гулявшими под лучами солнца.

– Вы знакомы с Друтером? – спросил он внезапно у меня.

– Да, мистер Друтер – мой шеф, – ответил я.

– Это вы так думаете, что он – ваш шеф, – бросил тот резко. – Вы работаете в «Ситре», не так ли?

– Да.

– В таком случае я – ваш шеф, молодой человек. Особенно не рассчитывайте на Друтера.

– Вы – мистер Боулз?

– Конечно, я – мистер Боулз. Пойдите и приведите мою сиделку. Уже пора идти в казино.

Когда мы остались одни, Кэри спросила:

– Кто этот ужасный старик? Он действительно твой хозяин?

– В некотором роде, да. В своей фирме мы называем его А. Н. Второй. Ему принадлежит небольшая часть акций «Ситры» – очень незначительная часть, но она позволяет ему поддерживать равновесие между Друтером и Бликсоном. Пока что он поддерживает Друтера, поэтому Бликсон ничего не может предпринять, но если Бликсону посчастливится выкупить эти акции, мне будет очень жаль Гома… Но это так, между прочим, – добавил я. – Теперь уже ничто не заставит меня жалеть его.

– У него просто плохая память, милый.

– Такая забывчивость бывает только тогда, когда тебе совершенно до лампочки другие люди. Никто из нас не имеет права забывать ни о ком. Кроме себя самого. Себя Гом никогда не забудет. Да! Черт с ним! Пойдем в казино.

– Мы не можем позволить себе этого.

– Мы с тобой сейчас в таких долгах, что нам уже все равно.

В тот вечер мы не делали ставок: просто стояли и наблюдали за постоянными посетителями. Молодой человек снова был тут. Я видел, как он обменял тысячу франков на стофранковые фишки и вскоре, когда просадил их, вышел. Сегодня он не позволил себе ни кофе, ни булочек. Кэри заметила:

– Как ты думаешь, он ляжет спать голодным?

– Это ждет и нас с тобой, – ответил я, – если не придет «Чайка».

Я наблюдал, как постоянные посетители играют по своим схемам, понемногу проигрывая, понемногу выигрывая, и подумал: «Странно, как же они поддерживают в себе веру, что когда-нибудь им удастся снять банк?» Они походили на теологов, которые терпеливо стараются постичь разумом религиозное таинство. По-моему, в жизни каждого из нас настает момент, когда мы задумываемся: представь себе, в конце концов, что существует Бог, что теологи правы.

Паскаль был заядлым картежником, который поставил все свои деньги на религиозную систему. Я считал себя наилучшим математиком из всех посетителей казино, поэтому не верил в их таинство, но если все-таки это таинство существует, я способен разгадать его быстрее их всех. В мыслях я повторял, как молитву: «Это не ради денег – мне не нужно богатства – только несколько дней с Кэри, без никаких забот».

Из всех систем, какими пользовались в этом казино, успех приносила лишь одна, и она не зависела от так называемой теории вероятностей. Около наиболее занятых столов слонялась пожилая женщина с огромным птичьим гнездом накрашенных волос и с двумя золотыми зубами. Если кому-нибудь доставался крупный выигрыш, она подходила к этому человеку и – пока крупье смотрел в другую сторону – трогала его за локоть, довольно нахально выпрашивая двухсотфранковую фишку. Получив фишку, она обычно разменивала ее на две стофранковых, одну опускала в карман, а другую ставила на кон. Она не могла проиграть свои сотни, а однажды поставила и выиграла три тысячи пятьсот франков. Почти каждый вечер она добавляла по тысяче франков к тем, что находились уже в ее кармане.

– Ты заметил ее? – спросила Кэри, когда мы пошли в бар выпить кофе – мы уже не пили джин с «Дубане». – Почему бы и мне не заняться тем же?

– Ну, до этого мы еще не докатились.

– Я приняла твердое решение, – сказала Кэри. – Мы больше не будем есть в отеле.

– Будем голодать?

– Нет, мы будем пить кофе с булочками в кафе или лучше, может быть, молоко – оно калорийнее.

Я грустно заметил:

– Не о таком медовом месяце я мечтал. В Борнмуте нам было бы гораздо лучше.

– Не горюй, милый. Все будет хорошо, когда придет «Чайка».

– Я уже не верю в эту «Чайку».

– В таком случае что же мы будем делать через две недели?

– По-моему, сядем в тюрьму. Возможно, тюрьму опекает казино, и на прогулку нас будут водить вокруг рулетки.

– Разве ты не можешь занять денег у Второго?

– У Боулза? Он никогда в жизни не займет денег без заклада. Он безжалостнее, чем Друтер и Бликсон вместе взятые, – иначе бы они давно уже заполучили его акции.

– Неужели нет никакого выхода, милый?

– Мадам, выход есть.

Я поднял взгляд от холодного кофе и увидел мужчину небольшого роста в потертом, но франтоватом костюме и таких же туфлях. Его нос казался непомерно большим для его лица, жизненные невзгоды вздули его вены и затуманили глаза. Под мышкой он элегантно держал тросточку для прогулок, в ней отсутствовал металлический наконечник, но зато имелся набалдашник в виде утиной головы. Он обратился к нам с небрежной вежливостью.

– Извините мою непростительную назойливость, но, кажется, вам не посчастливилось за игральным столом, а у меня есть благая весть для вас, месье и мадам.

– Но, – начала было Кэри, – мы уже собираемся…

– Я посоветовал бы вам немного задержаться, ибо я обладаю беспроигрышной системой. И готов уступить ее вам почти задаром – за какие-нибудь десять тысяч франков.

– Для нас это очень большие деньги, – ответил я. – У нас сейчас таких нет.

– Но ведь вы остановились в «Отель де Пари». Я вас там видел.

– Мы имеем в виду наличные деньги, – быстро уточнила Кэри. – Вы ведь знаете, как это бывает с англичанами.

– Тысяча франков.

– Нет, – сказала Кэри. – Извините.

– Знаете, что мне пришло в голову, – предложил я. – За вашу систему я лучше угощу вас хорошей выпивкой.

– Виски, – заказал он без колебаний.

Я слишком поздно спохватился, что порция виски стоит пятьсот франков. Он устроился за нашим столиком, поставив свою тросточку между коленями так, будто утка была готова разделить с ним выпивку. Я сказал:

– Согласен. Слушаю вас. Выкладывайте.

– Слишком мало виски.

– Больше не будет.

– Все очень просто, – сказал человечек, – как и все выдающиеся открытия в математике. Вы сперва делаете ставку на одну цифру, а когда она выигрывает, вы ставите весь выигрыш на определенное сочетание из шести цифр. Для единицы такое сочетание – от 31 до 36, для двойки – от 13 до 18, для тройки…