Фейри-таун (СИ) - "Deus Rex" Страница 23

— Безумно хочу спать, — произнес он, коснулся носом его шеи и отключился, а Бес, почесав в затылке, сказал:

— Господин полицейский, знакомьтесь — Эния. Сестра несостоявшейся миссис Корк.

— Не скажу, что приятно познакомиться, — ответил Арман, прижимая к себе обмякшее тело и слушая успокаивающее биение пульса. — Зачем вы вообще здесь?

— Хотела убедиться, что с Лейлой все в порядке, — сказала Эния, брезгливо отбрасывая носком туфли остатки истлевшей одежды. — По праву старшего беру с тебя обещание — дай слово, что ты никогда не причинишь вреда душе и телу моей сестры Лейлы.

— Обещаю.

Эния улыбнулась — другого ответа быть и не могло, в их мире все подчинялось древним неписаным правилам, иначе он бы превратился в хаос. Усевшись на край гроба, она долго гладила спящую по щеке, по лежащим на груди рукам и мурлыкала себе под нос старинную колыбельную. Потом поднялась, поцеловала холодный лоб и задвинула крышку.

— Даже если бы Крис оживил ее, китайчонок все равно бы не умер. Анвен никогда бы не поступилась принципом и не пожертвовала безвинным потомком во исполнение проклятия. У всех фейри есть скрытое уродство — у Моро тоже. Если ты запросишь его медицинскую карту, то увидишь, что он аномалия. У него два сердца. Всего доброго, мистер Вуд. Не рада была познакомиться с вами лично и надеюсь, мы поняли друг друга.

Эния, отбросив пылающую бордовым цветом гриву за спину, вышла, а Бес, вздохнув, произнес:

— Ему хотя бы повезло. Два сердца это вам не кривой член.

Арман, вернувшись в город, дотащил Вивьена до ближайшей гостиницы, где тот пришел в себя только ночью.

— И где ты был все это время? — открыв глаза, спросил он.

— Пытался сделать так, чтобы не зависеть от Кристиана, — ответил Арман. — Он ведь рассказал тебе о наших взаимоотношениях?

— Обмолвился. Но это уже неважно. Жаль, что ты не успел спасти меня сам, так было бы эффектнее.

— В следующий раз — обязательно.

Вивьен вздохнул и закрыл глаза.

— Я так устал. Ненависть выматывает. Но пожалуйста, не дай мне уснуть сегодня ночью.

Это Арман исполнил с радостью, а утром, выскользнув из гостиницы, когда Вивьен наконец заснул, вновь отправился на болота, где осталось незавершенным одно дело, ради чего пришлось вытащить проводника прямо из постели с женой. Тот отказывался плыть туда до восхода солнца даже за хорошие деньги, потому Арман воспользовался демонстрацией клыков, после чего уговоры не потребовались. Проводник трясся от страха, шепча молитвы и защитные заговоры от «лу-гару» на протяжении всего пути до развалившегося дома.

— Если я выйду и тебя не будет — пострадает твоя молодая жена. У нее, судя по запаху, моя любимая группа крови, — сказал ему Арман перед тем, как зайти в дом.

Откинув крышку гроба, который Крис притащил сюда неизвестным образом — или гроб был здесь еще до того, как все затопило, — Арман склонился над спящей.

— Красивая, — произнес, касаясь пальцами холодной шеи. — Но не настолько, чтобы ради тебя убивали.

Он не знал, что Эния явится лично, но предполагал нечто подобное, потому и попросил Гретхен приказать избавиться от Лейлы навсегда, прежде чем с него возьмет клятву кто-то иной. Приказ хозяина был нерушим и его не могли перечеркнуть все последующие обещания.

— Ты сейчас всех «лу-гару» перебудишь, если так и продолжишь орать, — сказал он проводнику, появляясь у лодки и держа голову Лейлы за волосы. — Видишь, ее уже нет.

Он размахнулся и забросил свою ношу в черную воду. Судя по всплескам, аллигаторы проснулись раньше, чем она плюхнулась у бурелома.

***

Ночью шел дождь, и мрамор с выбитыми фотографиями Глора и отца с матерью покрывали мелкие прозрачные капли. Вивьен стоял молча — слова не шли, да и так все было ясно. Все наконец закончилось, но именно поэтому в душе было пусто. Потеря ощущалось теперь острее, ярче, и как бы он ни старался думать, что они умерли не зря, пока не получалось. Но у него хотя бы было теперь, чем заглушить эту горечь.

— Я могу украсть тебя на вечер у отдела? — спросил Вивьен, оставив на мраморе свежие цветы и отходя обратно к скамье, где сидел Арман.

— Думаю, что можешь, — сказал тот, щурясь на солнце, выглянувшее в обрывки сизых туч. — Только в этот раз я плачу.

— В прошлый раз платил ты. Ты так разоришься. Или полицейским повысили жалованье?

— Я подрабатываю у одного китайца постельной грелкой, и он за это подвозит меня на работу. Экономлю на проездах.

— Мог бы уже переехать. Все равно Гретхен скоро переберется к своему новообращенному.

— Как переберется, так и поговорим.

Вивьен тоже сощурился на солнце.

— Давай сегодня в Чайна-таун. Я уже скучаю по этому месту.

Встретившись вечером у ресторана, они задержались там допоздна: Арман сказал шефу, что у него завтра выходной, а Вивьен, вступив в право наследования фирмы, пока не углублялся в бизнес и тоже не спешил домой. Бизнес деда и отца он подумывал оставить и заняться тем, откуда черпали силы все сиды — искусством.

Они сидели на открытой веранде, слушая грозу вдалеке и внезапно понимая, что давно утро и ресторан работает ради них двоих — клиентов такого уровня выставил бы только дурак.

— Поехали к тебе уже, — сказал вдруг Арман.

— С каких пор ты такой нетерпеливый? — отозвался Вивьен, покачивая ногой и цепляя его ногу.

— Ты специально надел этот дурацкий шейный платок?

— Тебе не нравится, что он красный?

— Мне не нравится, что он еще на тебе. Как и все остальное.

Вивьен потянул за узел, снял платок, обнажая шею, и сбросил его с веранды:

— Остальное — дома.

Платок, подхваченный ветром, перелетел через каменное ограждение и был пойман ранним прохожим, который, хмыкнув, завязал его на ветке дерева. Яркие росчерки еще стелились по ветру, когда он, свернув, шагнул в арку с красными бумажными фонариками.