Леонид Богачук - Рейс к дому

Леонид Богачук

Рейс к дому

Жара приходила часов в десять утра вместе с безветрием. Воздух в долине застывал, накалялся, насыщался пылью и выхлопными газами. Каждый день с рассвета сотни машин рокотали на площадке напротив госпиталя. Медленно вытягивались на шоссе и уходили к советской границе, или наоборот — сползали с асфальтовой ленты на площадку, чтобы здесь под прикрытием мотострелкового подразделения дождаться разрешения на проход через тоннель Саланга.

Госпитальный модуль, собранный из деревянных панелей, к этому времени уже прогревался так, что, казалось, вот-вот начнет тлеть.

До назначения в этот гарнизон начальник госпиталя служил в местах, где зима длится едва ли не круглый год. Напуганный непривычной жарой и сухостью, он больше всего боялся возгорания. По его приказу, кроме штатных средств пожаротушения, в коридорах и палатах госпиталя было размещено неимоверное количество огнетушителей, которые внушали ему уверенность, что подавить начавшийся пожар будет делом нескольких секунд.

Борьба с курильщиками в помещениях велась беспощадная. Им разрешалось вдыхать никотин только во дворе, в беседке, сколоченной из реек бомботары, крышей которой служил вытяжной купол грузового парашюта.

Старший лейтенант Демченко, взглянув на часы, отложил журнал, накинул на плечи куртку больничной пижамы блекло-голубого сиротского цвета, бережно снял ногу в гипсе, которая покоилась на самодельном приспособлении из двух стульев и трех подушек, подтянул костыль и поднялся. Курить не хотелось, но по времени выходило, что ему пора в беседку. Дверь за собой в палату он аккуратно прикрыл — прохладу, созданную неустанными трудами двух кондиционеров, следовало беречь.

По коридору он прыгал не спеша — день впереди длинный. Убивать время еще не научился — всего неделя прошла с тех пор, как душманский фугас, рванувший под третьим катком его БМП, круто поменял ему личный распорядок дня, который делился теперь на томительно длинные отрезки между перевязками, процедурами, уколами.

Было еще одно важное обстоятельство для того, чтобы не очень торопиться… Ну, вот. Все правильно. Вот и она. Самое время ей быть в перевязочной. Задержалась, а теперь чуть ли не бежит. Старший лейтенант прислонился к стене и, стоя на здоровой ноге, сделал костылем «на кра-ул!». Леночка сдержанно улыбнулась:

— Нужно больше лежать, Гриша. Бросай курить, в самом деле! Десять раз за день встречаю на пути в беседку.

Ну что ж. Это только доказывает, что не зря он с часами в руках три дня изучал маршруты передвижения старшей сестры хирургического отделения, словно смену караулов у штаба противника.

Григорий проводил ее взглядом, вздохнул: напрасно все это! Никогда ему уже не танцевать вот с такими хрупкими большеглазыми девушками! Врачи ясно сказали: колено потеряет подвижность, если не произойдет чуда… Чудес не бывает.

Он резко поставил костыль, оттолкнулся от стены… Но нога предательски скользнула, и старший лейтенант очень чувствительно уселся прямо на штырь огнетушителя.

— Понатыркали тут вас, пройти невозможно, — поднимаясь, пробурчал Григорий.

В ответ в железном баллоне что-то утробно заурчало.

— Елки-палки! Капсулу раздавил! Чертыхаясь, он схватил огнетушитель и запрыгал на костыле в сторону туалета — куда еще слить эту проклятую штуку, которая уже начала плеваться пеной?..

Начальник госпиталя подполковник медицинской службы Слепков вошел в модуль хирургического отделения как раз в ту минуту, когда старший лейтенант добрался до конца коридора. Подполковник действовал четко: вырвал из гнезда ближайший огнетушитель, перевернул, ударил бойком об пол и, размахивая пенной струей, бросился к двери, за которой уже скрылся больной. Слепков с такой силой толкнул ее плечом, что едва не сорвал с петель… В угловой кабине слышалось характерное прерывистое сипение… «Вовремя успел!» — подумал Слепков. — У него уже смесь кончается! Подполковник пристроился рядом. Не видя очага пожара, он из-за спины Демченко принялся поливать стену и пол.

— Кончай брызгаться! — заорал Григорий.

Его невероятно удивило, что еще какой-то растяпа попал впросак с огнетушителем, но еще больше он удивился, узнав в этом растяпе начальника госпиталя.

— Что у вас происходит? — по-прежнему поливая пеной унитаз, хрипло спросил подполковник. Он уже что-то начинал понимать.

Демченко, перехватив баллон поудобнее, хмуро пояснил ситуацию и предложил:

— Вам бы лучше в соседнюю кабину пройти. Чего толкаться?

Начальник госпиталя покраснел до слез, отшвырнул баллон и вышел, хлопнув дверью, за которой немедленно раздался грохот — это выпал огнетушитель из ослабевших рук Демченко, которого мгновенно скрутил приступ сумасшедшего хохота.

Подполковник удалился в свой кабинет. Полчаса он с недоуменной печалью созерцал на своем столе чернильное пятно. Затем ему доставили телефонограмму, он ознакомился с текстом, быстро прошел к машине и отбыл. В телефонограмме значилось, что ему в числе других командиров расквартированных в долине подразделений приказано прибыть на вертолетную площадку для встречи инспекции вышестоящего штаба.

Слепков, не сумев до конца отрешиться от горестной задумчивости, подошел к собравшимся у палатки-коменданта. Он отвечал невпопад, всякий раз сводя и серьезный разговор, и легкий командирский треп к тому, что нынешняя офицерская молодежь относится к службе несерьезно, если не крайне легкомысленно. Командиры — в основном именно та самая молодежь — насторожились.

— Доходит до невероятной распущенности! — горячился Слепков. — Вот, например, у меня в госпитале…

И тут он сообразил: вырвись еще словечко — он станет посмешищем гарнизона.

— Так что же случилось в вашем хозяйстве? — спросил кто-то.

— У себя порядок наведите! — почти выкрикнул Слепков. — Думаете, что в палатах только боевая травма? Как бы не так! Меньше половины. Безобразие! Открывают борт КамАЗа — пальцы уродуют. На кухне — руки маслом обварят… Вот о чем думать надо…

Офицеры переглянулись: кажется, начальник госпиталя репетирует рапорт прибывающему начальству. Командиры примолкли, задумались.

Подполковник тоже думал. История с «пожаром» сегодня, когда все будут заняты высокой комиссией, удержится в стенах госпиталя, завтра — станет притчей в гарнизоне… завтра к вечеру с ней ознакомят и комиссию. Не будет после этого подполковника медицинской службы! Будет герой анекдота! Что делать? А если инспекторская проверка начнется с госпиталя?!

Вертолеты были еще высоко, когда от их тонких хвостов перпендикулярно курсу полетели красные искорки ракет, имитирующих физические поля летящей машины — они должны увести в сторону головки самонаводящихся душманских ракет «земля — воздух». Имитаторы отстреливались на высоте, еще недоступной для огня мятежников. Так страхуются новички или в том случае, когда на борту ценный груз.

— Пошли на площадку, — сказал кто-то. — Начальство прибыло.

— Успеем. Садиться-то будут строго по инструкции.

«Значит, у меня есть пятнадцать минут», — подумал Слепков. Он вошел в палатку коменданта, поднял трубку полевого аппарата, назвал номер.

— Дежурный по госпиталю старший…

— Группа на отправку в Союз готова? — оборвал доклад Слепков.

— К четырнадцати часам, товарищ подполковник, — с обидой в голосе отозвался дежурный: чего, мол, по мелочам контролировать? И, подтверждая справедливость этой своей обиды, добавил:

— Радист ровно пять минут назад принес подтверждение — пара «ми-восьмых» будет к четырнадцати часам. Метеосводка отличная: безоблачно, тридцать градусов в тени.

— Документы оформить немедленно! И доставить группу к вертолетам! Даю десять минут. В список включите старшего лейтенанта из четвертой палаты хирургии.

— Есть! — озадаченно отозвался дежурный. — Только… Может, начмеда вызвать? Он решит…

— Не нужно. Отправьте с группой сестру, двух санитаров… Все! Исполнять немедленно!

Когда он вышел из палатки, вертолеты уже рулили по полосе на стоянку. Офицеры неторопливо продвигались к ведущему: начальство не летает во второй машине.

Все остановились на границе еще вращающихся винтов. Дверь по инструкции не открывалась до полной их остановки.

Подполковник Слепков стоял в нестройной офицерской шеренге и, пока отдавали рапорты молодому генералу командиры подразделений мотострелков и автомобилистов, ничего не слышал, кроме ударов собственного пульса. Краем глаза он увидел подъехавшую к площадке машину с красными крестами на бортах. Высокий гость уже стоял напротив него. Слепков взял под козырек и, враз покрывшись холодным потом, вместо рапорта глухо сказал: