Николай Внуков - Наша восемнадцатая осень Страница 10

В самом конце нашего парка было искусственное озеро, которое почему-то называлось треком. Может быть, действительно на его месте когда-то существовал велодром и в давние времена устраивались на нем бешеные гонки по асфальтированным дорожкам, но в наше время ничего, кроме названия, от этого не осталось. Зато озеро с небольшой каменной дамбой, отгораживающей его от речки, было самым приятным уголком в городе, Здесь можно было отлично провести душный летний день с удочкой, а если не хотелось ловить плотвичек, величиной с указательный палец, то можно было просто загорать и купаться, Больше всего мы занимались последним. Сезон у нас начинался в мае, и тогда день распределялся так: школа, домашние задания, трек, школа, домашние задания, трек. А по воскресным дням только трек. Роскошный, прохладный, обросший старыми ивами, обдутый горным ветром, шумящий маленьким водопадом с плотинки трек.

Мы купались истово, не вылезая из воды по нескольку часов, купались до тех пор, пока губы не становились фиолетовыми, и пока в груди что-то не начинало судорожно стягиваться. Тогда мы бросались на горячую гальку на берегу и поджаривались на солнце до тех пор, пока в глазах не начинали плыть золотые круги, и все вокруг не становилось похожим на выцветшую фотографию, А потом снова в воду и снова на солнце, и так до самых сумерек. В ушах глухо шумело и ноги подрагивали, когда мы расходились по домам.

Нырять в озеро можно было прямо с дамбы — около нее находилось самое глубокое место. Но мы предпочитали берег, где росли плакучие ивы, купавшие свои ветви в мутной воде. Надо сказать, что вода в треке никогда не была прозрачной; мелкая наша речушка несла в него ил и песок с гор. Время от времени воду из трека спускали через шлюз в дамбе и углубляли дно. Одна из старых покосившихся ив служила нам вышкой. На ее стволе были очень удобные развилки, с которых мы прыгали. Самая высокая развилка находилась метрах в пяти над водой. Один только Вася Строганов решался прыгать с этой развилки.

В тот день мы поспорили, кто прыгнет дальше от берега. Прыгать можно было откуда угодно — или с травяного откоса, или с ивы. Конечно, все мы прыгали с дерева, И конечно, как всегда, рекорд побил Вася, Он взобрался на свою излюбленную развилку, оттолкнулся ногами от сильно спружинившей ветви и, описав длинную дугу, почти без брызг винтом вошел в воду. Широкий круг с кипящим горбом посредине разошелся от места его погружения, а за кругом появилась дорожка из пузырьков, показывая путь Васи под водой.

И вот он уже отфыркивается и плывет к берегу.

— Метров шесть будет, — сказал Миша Усков. — Высший класс.

— Ты думаешь? — презрительно сощурился Витя Монастырский.

— А ты сможешь так?

— Прыгну на десять! — занесся Монастырь. — Посмотрим!

— Тогда смотри лучше! И Витя полез на иву.

Не на то место, откуда совершил свой коронный прыжок Вася, а еще выше, туда, где была четвертая, самая тонкая развилка, на которую мы раньше не обращали внимания, Он укрепился на ней, выпрямился, уцепившись руками за вихлявистые, непрочные ветви, и начал раскачиваться. Сделав три или четыре широких размаха, он оттолкнулся от развилки с такой силой, что все дерево вздрогнуло до корней, оттолкнулся и полетел.

Он летел, вытянув вперед руки, плотно сомкнув ноги, похожий на пущенное из катапульты копье. Отсюда, снизу, я сразу увидел, что рекорд Васи скончался, просуществовав всего несколько минут. Но вместо радости почему-то возникло неприятное чувство непоправимости происходящего. Ведь до этого Виктор никогда не прыгал даже с третьей развилки, Здесь дело было даже не в трусости — мы ничего не боялись, — а в отсутствии тренировки. В конце концов мы добрались бы и до этой высоты, но сейчас…

Витя врезался в воду метрах в девяти от нас, взметнув огромный фонтан брызг, и когда улеглись волны, мы начали гадать, где он вынырнет.

— К середине тянет. На дальность, — сказал Вова Никонов.

Действительно, было похоже на то, что Виктор решил побить заодно и рекорд дальности заплыва под водой.

— Молодец! — сказал Вася с искренним восхищением. — Я бы оттуда не прыгнул.

Прошло больше минуты, а Витя все не показывался.

— Ребята, а может быть, он того… с концами? — предположил Миша Усков.

Мы захохотали в ответ, Мы знали, что Виктор плавает не хуже самого Васи.

Прошло еще около минуты, и мы заволновались по-настоящему. Ни один человек не мог продержаться под водой столько времени.

— Надо посмотреть, — сказал Вася и, разбежавшись по откосу, бросился в озеро. Следом за ним прыгнули в воду мы.

Мы плавали кругами у того места, где погрузился Виктор, один за другим, ныряли в глубину, но вода была такая мутная, что в ней не разглядеть было даже вытянутой руки.

— Вот негодяй, — отплевываясь, сказал Вова Никонов. — А может быть, он уже… на том берегу… Сидит в кустах, смотрит на нас… и хохочет.

Мы повернули к берегу, и тут Миша Усков натолкнулся на что-то и закричал:

— Вот он, ребята!

…Виктор выписался из больницы через месяц, перед самым концом каникул. Два красных шрама косым крестом лежали на его лбу. Оказывается, он врезался головой в камни на дне, в булыжники, о существовании которых мы даже не подозревали, и сразу же потерял сознание. Если бы не Миша Усков, через несколько секунд все было бы кончено…

Второй случай произошел на всевобуче, на полигоне, где мы осваивали штыковой бой, перебежки и переползания.

Военрук только что объяснил нам устройство гранаты РГД-33. Теперь мы должны были посмотреть, как действует настоящая боевая граната.

— В ближнем бою РГД применяется без осколочной рубашки, — сказал военрук и снял с корпуса гранаты цилиндрический чехол, насеченный мелкими ромбами. — А теперь внимание! Поворотом рукоятки влево я ставлю гранату на боевой взвод. Вот в этом окошечке появляется красный сигнал. Граната готова к бою. Вы можете спустить ударник, разбивающий капсюль, или быстро оттянув и опустив назад рукоятку, или сильно тряхнув гранату во время замаха. Хорошо натренированная рука чувствует щелчок ударника по капсюлю. В этот момент нужно бросать, потому что через четыре с половиной секунды — взрыв. Отойдите назад. Смотрите.

Военрук отбросил оборонительный чехол в сторону, свернул рукоятку влево и, подняв РГД на уровень лица, показал нам красную метку, появившуюся в окошечке рукоятки. Потом, сделав быстрый шаг вперед, он широко замахнулся и швырнул гранату в учебный окопчик, защищенный невысоким бруствером.

Взрыв показался нам каким-то неестественным, бутафорским. В окопчике глухо треснуло, над бруствером поднялся невысокий султан из песка и рыжеватого дыма, и все мгновенно рассеялось.

В кино это выглядело куда эффектнее. Там гранаты взрывались, как артиллерийские снаряды, поднимая чудовищные столбы земли и пыли, и грохот был, как горный обвал. А здесь настоящая боевая — и один только пшик…

— Это все? — спросил Лева Перелыгин, саркастически улыбаясь. — Несолидно как-то…

— А ты чего ждал? — обернулся к нему военрук. — Без оборонительного чехла она может поразить живую силу противника на расстоянии десяти-пятнадцати метров. Ну а с оборонительным действует метров на сто. То есть осколки на этом расстоянии сохраняют убойную силу, Он вынул из подсумка еще одну гранату и капсюль-детонатор, похожий на длинный медный наконечник для карандаша, и посмотрел на нас.

— Кто смелый? Кто хочет попробовать?

На мгновенье мы растерялись. Мы просто не поверили в такую возможность, Нам показалось, что военрук шутит, Ведь даже винтовки, с которыми мы занимались, были с высверленными патронниками и со срезанными бойками. Только на стрельбы нам давали нормальное оружие, А тут предлагают бросить настоящую боевую гранату!

И пока ты сообразили, что это не шутка, к гранате протянулась рука.

— Давайте! — сказал Витя Монастырский.

Точно по инструкции он вставил капсюль в гнездо корпуса, свернул рукоятку влево, потом дернул ее на себя и взглянул на военрука, точно ища у него одобрения.

— Рубашку! Рубашку забыл! — крикнул кто-то.

— Руб… — начал было военрук и замер, завороженно глядя на гранату, которую спокойно держал в руке Витя, Потом вдруг бросился вперед, схватил Монастыря за плечи и попытался притянуть его к себе. Ничего не понимающий Монастырь отшатнулся от военрука, и в глазах у него вспыхнуло недоумение.

— Бросай! Бросай, тебе говорят!.. Взрыв!! — вскрикнул военрук, отскакивая в сторону, и тут до Вити наконец дошло. Он сделал короткий судорожный замах и бросил РГД в сторону окопчика.

Граната, кувыркаясь, взлетела вверх, как бы повисла над бруствером, и вдруг исчезла в ярко вспыхнувшем дымовом облаке. Что-то раскаленное, будто капли расплавленного свинца, обрызгало мне ноги, обожгло левую руку, рядом со мной кто-то охнул и опустился на землю.