Леонид Самофалов - Впереди - полоса Страница 10

— Заключение лаборатории есть?

— Шлиф и лопатка отправлены только сегодня, товарищ маршал авиации.

— Ясно, что ничего не ясно, — произнес маршал. — Зачем же обвинять летчика в предпосылке раньше времени?

С высоты своего роста он взглянул сначала на Сердюкова, потом на Крушилина.

— Побыстрей улаживайте с машиной. Если летчику надо учиться, то машина не должна гулять. Кстати, ее номер?

— Одиннадцатый.

— Хорошо, не двадцать первый, — сказал маршал.

Лебедев загадочно улыбнулся.

— Видимо, связано с неприятностями, товарищ генерал–лейтенант авиации? — тихо спросил Сердюков.

— Да, был у нас в полку штурмовик с таким номером. Так часто ломался, что ни разу не был сбит до самого конца войны. Стоит сейчас памятником у завода.

По пути в штаб гости зашли на КП первой эскадрильи. Попов, его заместитель, командиры звеньев составляли план полетов. При появлении маршала все встали.

— Как дела, как работается, товарищи? Предпосылки есть?

— Есть за последнюю декаду, — ответил Попов. — Одна — лейтенант Баталин.

— Вот как! Получается, недоученный?

— Напротив, товарищ маршал авиации. — Попов смело взглянул в глаза собеседнику. — Считаю Баталина талантливым летчиком.

— Так, так! Попрошу подробнее.

Выслушав командира эскадрильи, маршал снял фуражку и поискал глазами стул, чтобы сесть.

— Интересная фигура ваш лейтенант. Вижу, вы с ним не скучаете. Ну а как он в училище, Анатолий Васильевич?

Лебедев задумался.

— Человек он интересный. Летает смело — любит летать. Но сам создает себе сложности: отступает от наставлений, идет на риск. И вот бесшабашность эту мы, к сожалению, из него не вытравили!

— Та–ак! — произнес маршал и, вставая, обратился к Сердюкову: — Распорядитесь всю документацию по анализу полета и формуляр двигателя доставить завтра в штаб.

— Есть, товарищ маршал авиации.

— С утра запросите лабораторию о результатах исследований. Заключение пусть пришлют телефонограммой.

— Будет исполнено.

— Продолжайте, товарищи, — обратился маршал к летчикам. — Спасибо за сегодняшнюю демонстрацию готовности. Летаете отлично.

Маршал и сопровождающие ушли. Лебедев задержался.

— Юра, завтра улетаем, а хотелось бы поговорить. Когда освободишься?

— Анатолий Васильевич, прошу ко мне после ужина!

— Так и сделаем.

— Может, ребят пригласить?

— Ты хозяин, ты и распоряжайся.

Лебедев вышел. На улице он увидел трех друзей–лейтенантов. Они решительно шагали к мастерским.

— Далеко собрались? — окликнул их Лебедев.

— Ругаться, — ответил Баталин. — С инженером эскадрильи.

— Поздновато, раньше надо было. Теперь без вас все образуется. Советую зайти на КП к Попову.

Утром Алексей прибежал к реке на зарядку. На берегу стояли двое мужчин в спортивных трико. В одном из них по росту и сложению Баталин признал маршала, второй был Лебедев. Гости распутывали рыболовецкую снасть.

Взмахом руки Лебедев подозвал Алексея. Маршал, забросив спиннинг, ничего не замечал вокруг.

Лебедев попросил Алексея:

— Помоги, а то я в этой паутине завяз.

Баталин стал помогать распутывать лесу.

— Поймали что–нибудь?

— Ничего, а Владимир Церенович вон каких подцепил.

Он кивнул на россыпь камней: там лежали три форели, одна еще не уснула и била хвостом.

— Ух ты-ы! — восхитился Баталин. — У нас далее Логинов и Шевченко за раз больше двух не приносят.

Маршал сделал подсечку и принялся быстро вертеть катушку. Показалось изогнутое тело рыбины, у самого берега она отчаянно забилась. Маршал ловко взметнул удилищем, и рыбина будто сама прыгнула к нему в ладонь.

— Та–ак! — пробасил маршал, увидев Баталина. — Доброе утро, юноша.

— Это Баталин, — представил Лебедев.

— Тот самый? А он никого не напоминает вам, Анатолий Васильевич?

— Алексея Шаравина. Еще в училище я спросил: не родственники они случайно? Оказалось, нет. А сходство потрясающее.

— Только Шаравин, помнится, никогда в воздухе двигатель не останавливал!

— Я тоже не останавливал, товарищ маршал авиации.

— В таком виде я не маршал, а Владимир Церенович. А где же ваша снасть?

— Я тут просто так. — Баталин смутился. — А вы маринку поймали.

Маршал нахмурился.

— Разве это не форель?

— Бросьте ее назад в речку, она ядовитая.

— Не может быть! Такая красавица? Надо же! Спасибо, Алексей Дмитриевич, выходит, я вам жизнью обязан!

Маршал швырнул рыбину в середину потока.

На аэродроме маршал первым делом спросил Сердюкова и Кострицына:

— Документация готова?

— Готова, товарищ маршал авиации.

На некоторых страницах маршал задержался.

— Гм… Выходит, в свое время двигатель был переконсервирован? Кто еще, кроме прапорщика Шевченко, обнаружил, что двигатель прошел переконсервацию?

Ответа не последовало.

— Где инженер эскадрильи? Справьтесь у него.

Крушилин по телефону поговорил со Сливкиным и доложил:

— Инженер эскадрильи знал о переконсервации, но забыл.

Маршал смотрел на Кострицына долго, тяжело. Квадратная челюсть выдвинулась, лицо окаменело. Лебедев знал, что это означает приступ гнева.

— Запамятовать такое!.. — произнес маршал.

Отложив формуляр, он потребовал анализы полетов. Капитан Омелин торопливо расстелил на столе график и красным карандашом подчеркнул букву «а» у излома линии оборотов двигателя.

Маршал попросил Сердюкова вызвать командира первой эскадрильи. Попов явился немедленно.

Водрузив очки, маршал принялся разглядывать линии графика.

— Ну, допустим… — проворчал он, как бы соглашаясь с тем, что график составлен по всем правилам. — Где записи КЗА?

Записи контрольно–записывающей аппаратуры лежали на столе.

— Принесите лупу, — приказал Омелину маршал.

Изучая записи, маршал вдруг взглянул на Лебедева и попросил его подойти.

— У тебя как со зрением, Толя? — спросил он.

— Пока не жалуюсь.

— Взгляни–ка. — И он указал на одну из линий.

— По–моему, нормально, — ответил генерал–лейтенант.

— А теперь через лупу!

Лебедев взглянул и уставился на маршала.

— Неужели заброс?

— А что еще может быть, если обороты превысили сотню процентов?

Но Лебедев постарался быть объективным до конца.

— Возможно, это предусмотрено техническими условиями.

— Не предусмотрено! В формуляре оговорена «сотка». Дайте–ка мне записи прежних полетов Баталина.

Омелин вышел и вернулся с плечистым сержантом, оба несли папки с записями. Разглядывая через лупу ленты, которые регистрировали обороты двигателя, гости некоторые из них откладывали в сторону. Таких набралось четыре.

Маршал снял очки и поднял голову.

— Вам необыкновенно повезло, товарищи. К вам в полк пришел талантливейший летчик. Это летчик «от бога».

Он помолчал.

— Я у вас гость. Я не инспектирую, только интересуюсь состоянием дел. Поэтому все останется, как есть. Но хочу предупредить: если не придет конец вашему благодушию, беды вам не миновать. — Он поднял отложенные ленты и тряхнул ими. — С этим разберетесь без нас, мы вам не няньки. Но прошу разобраться и сделать выводы.

Обед повара приготовили праздничный.

С бокалом в руке маршал произнес целую речь. Гарнизон ему понравился, мастерство летчиков заслуживает похвалы. К сожалению, отстает технико–эксплуатационная часть, однако есть надежды, что подтянутся и техники.

Маршал добросовестно отведал от каждой перемены подаваемых блюд и похвалил кулинаров.

— Эк у вас кормят, Игорь Николаевич! — обратился он к Сердюкову. — Из чего это вы к норме добавляете?

— Кроме рыбы, ничего не добавляем, товарищ маршал авиации. Правда, зелени больше обычного. Даровая, сама под ногами растет. А в остальном — обычная летная норма.

После обеда летчики высыпали из столовой. Приказано было не расходиться. Рассевшись за столами, летчики продолжали шутить, громко смеялись. Только два человека ощущали если не тревогу, то большое напряжение. Это были Баталин и Попов.

Юрий договорился встретиться с Наташей, а она не могла ждать до бесконечности, Баталин лихорадочно высчитывал, что, если с проводами получится задержка, он может не успеть к проходной завода.

Маршал и сопровождающие прошли в штаб, экипаж транспортного самолета сел в микроавтобус и помчался к дальней стоянке. Через полчаса запустили двигатели.

Маршал обошел строй. С Поповым он простился за руку. Нашел глазами Баталина, чуть улыбнулся, ободряюще кивнул. Пригласив сопровождающих к машине, маршал пошел последним. У трапа он вскинул руки, в ответ прогремело «ура!».