В. Подзимек - На всю жизнь (повести) Страница 10

Через две пятницы на дискотеке к нему подсел паренек, сказал, что его зовут Марцел Гложник. Он видел, как Бартоничек катал своих друзей на машине, и знает того человека, которому машина принадлежит. И этот человек мог бы отделать Бартоничека до неузнаваемости, в этом он может быть уверен.

Бартоничек стал членом шайки Марцела. Речь не шла о чем-то чрезвычайно опасном, но это было совершенно невыносимо. Как правило, дважды в неделю проводились выходы, и каждый раз в разные районы. Бартоничек открывал машины, парни обкрадывали их. Раза два в месяц Марцел совал ему сотенную бумажку и при этом жаловался, что сейчас хороший японский магнитофон в машине не найдешь, хоть разбейся.

Между тем наступило время выпускных экзаменов. Бартоничек бросился на них с наскоку и в соответствии с этим выскочил как ощипанный петух. На вступительных экзаменах в техникум он провалился по математике и через два месяца был призван в армию. Он был доволен, что избавится от Марцела, всей шайки и упрекающих взглядов отца.

Но однажды в субботу Марцел появился в гарнизоне, пригласил Бартоничека на ужин и потом рассказал ему об «акции столетия», как он выразился. Через неделю-другую они собирались совершить налет на летнюю виллу одного толстосума, который в зимний период туда не ездит.

Уходя, Бартоничек поблагодарил за ужин и пожелал шайке больших успехов в «акции столетия». И тут Марцел сообщил Бартоничеку, что ему отводится важная роль, а потому он обязательно должен прийти. Как он сумеет это сделать — это уж его дело. Иначе все узнают, что он дерьмо и что он обкрадывал машины.

Чем ближе подходил срок проведения «акции столетия», тем яснее становилось Бартоничеку, что он в ней участвовать не станет. Будь что будет, но он не пойдет. Но потом это показалось ему трусостью. Он решил приехать и сказать им это в глаза. Так и сделал.

«Акция столетия» проходила без него и завершилась печально. Хозяин дома, как Марцел это заранее выяснил, действительно отсутствовал, но они столкнулись с его приятелем, который приехал туда, чтобы в прелестном обществе провести прекрасную ночь, и вместо этого очутился в больнице с тяжелым ранением после того, как попытался оказать сопротивление шайке Марцела. Всю шайку забрали той же ночью, постепенно выяснили все их грехи и потом вышли на Бартоничека.

Закончив рассказ, Бартоничек вопросительно посмотрел на меня, скажу, ли я что-нибудь. Но я ничего не сказал. Потом все-таки выдавил:

— Можете идти.

Как только за Бартоничеком закрылась дверь, я пошел к поручику Логницкому, который в это время в классе проводил занятия по уставам. Посмотрев на часы, я определил, что могу не спешить. Перерыв будет только минут через пять.

С удовлетворением я отметил, что на перерыв солдаты вышли ровно через пять минут — ни минутой раньше.

Когда я увидел Логницкого, он закуривал сигарету.

— Выкури ее у себя в кабинете, — предложил я ему.

Он отпер дверь своего кабинета и с вопросом на лице предложил мне стул.

— Решим это стоя. Не буду тебя долго задерживать, — начал я.

Вопрос на лице Логницкого стал еще более выразительным.

— Рапорт о переводе можешь не подавать. Не хочешь, чтобы Бартоничек был в твоей роте, твоя просьба будет удовлетворена. Организую его перевод в третью роту. И могу сказать тебе, почему. У них лучше организация ССМ… — Я умышленно не закончил фразу.

— И лучше командир, если я правильно понял, — добавил Логницкий.

— Это сказал ты, я бы не позволил себе сделать такое заключение. Я знаком с тобой довольно малое время. Но то, что командир третьей роты в работе с людьми более терпелив, это я уже успел заметить… А теперь мне пора. Перерыв через минуту закончится, — добавил я и, выйдя из кабинета, столкнулся с замполитом роты Петрачеком.

— Было бы неплохо, если бы вы пригласили меня на ближайшее заседание комитета ССМ, — обратился я к нему. — Хочу поговорить с вами о вашем решении.

Он сделал вид, что не понимает, о каком решении идет речь.

— О том, что вы не хотите, чтобы в вашей роте служил Бартоничек. Я знаю, что ты был против. Но это тебя не оправдывает. Быть против — недостаточно. Политработник прежде всего должен уметь убеждать.

После обеда я максимально лаконично рассказал Индре о своем разговоре с Бартоничеком и о тех мерах, которые принял. Слушая меня, Индра даже не оторвал взгляда от аккуратно разрисованной карты.

— Отлично, я всегда хотел иметь самостоятельного политработника. Благодарю тебя, — ответил он на мои слова. — Взгляни, дружище, — подвинул он ко мне карту, — вот это задание. Его могли придумать только чрезвычайно мудрые головы.

Индра стал объяснять мне различные варианты решения задания. С точки зрения командира дивизии. Внезапно, оторвав глаза от карты, он спросил:

— Когда ты в последний раз был с Лидой в театре?

Я признался, что давненько это было…

— В нашем областном театре, наверное, ни разу, не так ли?

Я кивнул.

— Делаешь ошибку, — начал он поучать меня. — Наш областной театр находится на довольно высоком уровне. — В этих его словах слышалась гордость.

Сказав это, Индра достал из заднего кармана брюк три билета. Один из них оторвал, а два подал мне.

— На субботу, вечернее представление.

— Нам не с кем оставить детей, — сказал я.

— На Томашекову можно положиться. Ну, что смотришь? Жена подполковника Томашека.

— Нужно посоветоваться с Лидой.

— Но посоветуйтесь быстрее, а то кто-нибудь вас опередит. Билеты бесплатные, и если вы не будете против, то я буду сидеть рядом с вами.

Вечером я показал билеты Лиде.

— А куда деть детей?

Я сказал ей об идее Индры. Лида наотрез отказалась.

— Я несколько раз разговаривала с Томашековой — она очень милая женщина. Но почему из-за нас она должна целый вечер нервничать с этими двумя бандитами?

Я согласился с Лидой и думал, что на этом вопрос исчерпан.

— Слушай, Петр! Ты думаешь, она на самом деле согласится посмотреть за нашими детьми? — вдруг раздался Лидии голос из кухни, где она мыла посуду.

Я высказал мнение, что Индра вряд ли стал бы болтать, и напомнил, что нас кто-нибудь может опередить.

Несколько минут из кухни доносился только звон посуды, но потом Лида спросила:

— Может быть, ты сходил бы туда сейчас?

Я ответил, что ночью мне не хотелось бы поднимать людей с постели.

— Но ведь только восемь часов, — справедливо поправила она меня.

Томашековы жили на два дома дальше. Дверь мне открыл хозяин дома. Мой приход его ничуть не удивил. Он проводил меня на кухню и представил своей жене.

— Ваша жена учительница, у вас мальчики, двойняшки, не так ли? — Томашекова сразу же показала свою осведомленность. Она спустилась в подвал, принесла бутылку с вином, два фужера и вышла, полагая, что мы будем решать служебные вопросы.

— Попробуй, — предложил мне Томашек. — Это подарок моих родственников из Моравии.

Попробовав, я отметил, что такого хорошего вина еще не пил. Потом я сказал о своей просьбе.

— В областной театр? А билеты тебе дал Индра? Тогда надо идти. Тебя ждет важная миссия.

Я не знал, что он подразумевал под этим. Спрашивать мне не хотелось, ему рассказывать — тоже.

— Мамочка, — позвал он свою жену, — у Шебековых надо будет посмотреть за детьми.

— Пусть ваша жена зайдет к нам завтра, когда пойдет в школу. Мы обо всем договоримся, — сказала она спокойным тоном, отпила глоток вина из фужера мужа и вышла.

Я собирался уже уйти, но подполковник Томашек отпустил меня только после того, как мы выпили по два фужера вина.

Когда я вернулся домой, Лида копалась в шкафу.

— Ни в какой театр мы идти не можем, — объявила Лида голосом, полным отчаяния. — Мне нечего надеть.

— Что-нибудь найдется, — успокоительно сказал я и включил телевизор. Как раз начиналась передача новостей.

В субботу, в праздничном настроении, мы смотрели идущую с большим успехом постановку областного театра — бессмертный «Пигмалион». Актеры, в большинстве своем молодые люди, исполнявшие роли героев, возраст которых не совсем соответствовал их собственному, доказывали, что если хочешь быть актером, то должен уметь все.

Они не только играли с воодушевлением, но еще и пели, и танцевали. Зрители получили огромное удовольствие. По своему исполнительскому уровню среди артистов выделялась девушка, игравшая Элизу. Эту артистку мне несколько раз уже приходилось видеть в небольших ролях по телевидению.

Украдкой я несколько раз взглянул на Индру, сидевшего рядом со мной. Он смотрел спектакль с большим вниманием и, казалось, был немного не в себе.

После окончания спектакля он пригласил нас с Лидой на ужин. Мы попытались отказаться, ссылаясь на то, что спешим домой, — нас все-таки ждали дети. Но все было бесполезно. Кроме того, Индра назубок знал расписание и убедил нас, что самое позднее в девять часов мы будем дома. Подполковника Томашека же он заранее предупредил, что мы вернемся приблизительно в это время.