Наполеон Ридевский - Парашюты на деревьях Страница 12

— Смотри, — прошептал Целиков, — на воде лодка.

Я увидел знакомый силуэт, весь задрожал от радости.

Мы подошли к лодке, обыкновенной, сбитой из досок плоскодонке. Тяжелая цепь накрепко соединила ее со столбом, закопанным в землю. Увесистый замок закрыл наглухо звенья цепи, продернутые через массивное железное кольцо, прикрепленное к бревну. Что делать? Не бросать же все это, если в этой лодке наше спасение. «А что, если вытащить столб из земли», — промелькнула мысль. Я обхватил столб обеими руками и налег на него грудью. Он глухо чавкнул в сыром грунте. Иван Белый понял мое намерение. Вдвоем, сопя и обливаясь потом, мы провозились несколько минут. Иван даже начал тихонько приговаривать:

— Раз-два, взяли, раз-два! Еще раз!

— Тише ты, — цыкнул я на него, — в башне могут быть люди.

— Фиг с ними, — выругался Целиков. — Нам нужна лодка.

Наконец столб подался, медленно пополз вверх, но тут же натянулась цепь. Она не позволяла вытянуть столб до конца из земли.

— Ты тащи столб, — сказал я Ивану, — а я буду приподнимать лодку.

Дело пошло на лад. В конце концов мы вытащили столб, погрузили его вместе с цепью в лодку и волоком потащили ее туда, где нас ждали остальные разведчики.

— Смотрите, лодка, — обрадовался Юшкевич. — Вот здорово!

Весел, ясно, у нас не было. Гребли руками. В три приема переправились через реку все. Лодку затопили. После переправы старались пройти за ночь как можно больше. По чистому полю шли напрямик, пока совсем темно. Едва ли в таких местах могли быть засады.

К утру, когда зарумянился восток и впереди показалась зубчатая кромка леса, мы спустились в лощину. По дну протекал журчащий ручеек.

Мельников сразу же припал к воде: пьет, окунет голову, отдохнет и снова пьет. Наконец поднялся, отфыркался, как лошадь, отряхнул влажные руки и сказал:

— Хороша водичка! Напился — словно на свет заново появился.

Мы все тоже припали к воде. Она в, самом деле была очень вкусной, кристально чистой, студеной. Чувствовалось, что ручей питают подземные родники. Может, вода показалась такой особенной еще и потому, что нас измучила жажда. Напившись, мы как-то вдруг отяжелели. Девчата выбрали погуще кусты и присели.

Над водой курился туман, довольно густой. Мы еще не успели осмотреться. Но вот туман стал рассеиваться, и шагах в двадцати перед собой мы увидели противотанковые надолбы — «зубы дракона». Они тянутся вдоль извивающейся лощины по склону. По другую сторону ручья — густая паутина колючей проволоки. Совсем рядом, хорошо замаскированный в зелени, смотрит на нас пустыми глазницами дот.

Сначала мы заволновались, что пришли в темноте неведомо куда и попали в самое расположение укрепрайона. То ли бежать отсюда, пока нас не обнаружили, то ли спрятаться и переждать здесь… Но мы же не знали, что это за район, охраняется ли он? Замаскировались в кустах и стали тихо наблюдать за дотом. В напряженной выжидательной тишине удивительно долго тянется время. Если там есть люди, то скоро они должны встать и заняться утренним туалетом. Может, кругом полно солдат, но пока они спят, стоит такая тишина?

А что делать, когда все они встанут? Мысли, одна тревожнее другой, лезли в голову. А не лучше ли напасть на спящих, накрыть всех без шума, кто есть в доте? Самим переодеться в их форму и тогда на виду у врага можно выйти в безопасное место. Так и решили. Иначе живыми отсюда не выбраться.

Впятером подползаем к доту с тыльной стороны. Тяжелая железная дверь с внутренней стороны прижата неплотно. Значит, она не взята на запор. Мы с Целиковым с маху толкаем ее ногами и вскакиваем, готовые к схватке. За нами вскочили Шпаков, Мельников, Овчаров. Но дот оказался пустым. Мы стали наблюдать через щели. Через три амбразуры мы охватывали сектор обзора градусов на сто восемьдесят. Что и говорить, дот размещен удобно. Он настолько хорошо вписан в зелень, что рассмотреть его с той стороны, куда смотрят амбразуры, просто трудно. Зато отсюда местность просматривается отлично, склоны противоположного берега совершенно открыты для обстрела. Тут и мы, если засядем, то выкурить нас будет нелегко, хотя и надежды на спасенье никакой.

Прежняя тревога сменилась сожалением, что в доте не оказалось солдат. Нам ох как нужны их показания! Да и велико было искушение переодеться в немецкую форму и, свободно прогуливаясь, рассмотреть все, что нужно разведчикам. Но такие мысли кажутся заманчивыми всегда после того, как опасность минует.

Мы просидели в доте, пока солнце поднялось довольно высоко и стало совершенно очевидно, что оборонительные объекты не охраняются. Но почему они не охраняются? Неужто это ложный или потерявший значение укрепрайон? А может, он заминирован и поэтому оставлен. Но эта версия кажется неприемлемой. Минировать здесь немцы могли, лишь потеряв всякую надежду отстоять неприкосновенность границ рейха. А теперь вся их пропаганда трубит, что границы рейха неприступны…

Убедившись, что вокруг тихо и безлюдно, Шпаков выставил дозоры, а мы, стараясь незаметно передвигаться, решили посмотреть другие объекты. Обследовали несколько «зубов дракона» — это мощные железобетонные надолбы, сваренные из железнодорожных рельсов ежи. Все мощное, прочное и действительно создающее впечатление неприступности. Шпаков начал быстро делать пометки на карте.

— Да, здесь есть над чем поработать, — удивлялась вполголоса Аня, — смотрите, чего понастроили, сволочи. Сколько средств влепили, и все для войны. На то они и фашисты. Будет что сообщить «Центру».

Люди старшего и среднего поколения хорошо помнят, что перед началом второй мировой войны печать нашей страны, лекторы больше увлекались рассказами о том, что представляла из себя далекая линия Зигфрида на германо-французской границе. Описывались ее сооружения, подземные коммуникации. Но почти ничего не говорилось о том, что делается у нас под боком, в Восточной Пруссии. А ведь прусские завоеватели готовили плацдарм для нападения на польские, литовские и русские земли свыше трехсот лет, они понастроили здесь таких укреплений, которые превосходили хваленую линию Зигфрида.

Открытие этой мощной линии укреплений было для нас столь неожиданным, что мы забыли об усталости. Хорошо бы всю ее обследовать и нанести объекты на карту. Пытаться делать это днем было бы, конечно, безумием. Ночью много не увидишь. Надо подойти совсем вплотную, чтобы обнаружить вот такой дот, в котором мы побывали нежданно-негаданно. Из него хорошо были видны через амбразуры два других дота. Они были также укутаны зеленью. Все доты находились на таком расстоянии друг от друга, что могли по одной цели вести перекрестный огонь.

Овраг извивался, прятался за поворотом, и, естественно, нам хотелось узнать, как далеко тянутся оборонительные сооружения. То, что мы попали в пустой дот, не давало нам уверенности, что и другие объекты не охраняются. Очевидно, где-то поблизости есть и казармы, и контрольные посты, и патрули.

Мы с особой осторожностью проскользнули сквозь «зубы дракона», преодолели в самом низком месте проволочные заграждения и примерно тем же путем, которым пришли сюда, отошли от линии укреплений километра на полтора. Рельеф здесь довольно неровный, с возвышенностями и оврагами. Мы выбрали укромное местечко, неприглядное, сырое, но зато малопривлекательное, и решили остановиться здесь на дневку.

Мельников уже потирал руки, и мы ждали, что он произнесет свое неизменное «повеселимся», но он вроде бы что-то вспомнил, осекся и замолчал. Через минуту все стало ясно: его запасы уже кончились, если не считать нескольких сухарей.

— Собрать все продукты в одно место, — распорядился Шпаков.

На разостланной плащ-палатке появилась небольшая горка сухарей и одна банка свиной тушенки, которую бережно, как заряженную бомбу, достал из своего вещмешка Юзик Зварика.

— Иван Иванович, раздели запасы на две части. Одну съедим, другую оставим на НЗ.

— Что тут делить, — недовольно проворчал Мельников, — тут и одному лопать нечего, — но сделал то, что приказал командир.

— Вечером заглянем на хутор, разживемся. У них у каждого должны быть запасы — всю Европу ограбили, — высказал свои предположения Овчаров.

— Далеко еще до вечера. Как день переживем, — ответил на это Шпаков, чего-то недоговаривая.

Утро прошло спокойно, однако около полудня одно событие сильно взволновало нас. Громко разговаривая, приближалась группа детей. Если они натолкнутся на нас — беды не миновать. Испугавшись, они, естественно, убегут домой, поднимут тревогу. Удерживать же их возле себя до наступления вечера — тоже нельзя. Родители бросятся на поиски пропавших.

Не дойдя до нас метров на двадцать, ватага остановилась. Послышался скрип, знакомый с детства каждому. Лесные качели!

— Гоп! Гоп! — восклицали два мальчика, которые первыми взобрались на качели.