Николай Скоморохов - Резерв высоты Страница 12

Проводя линию фронта на своей карте, Фадеев с горечью подумал: о Кривого Рога и Николаева рукой подать, а эти города уже у немцев.

Первые два дня эскадрилья была «ничейной», потом обрела сразу нескольких хозяев — командира полка, комдива и комкора. Все одновременно командовали ею. Бывало, что вечером Богданов получал одно распоряжение, а утром поступало, новое, противоположное первому. Бедный комэск не знал, когда чей приказ выполнять. Да и эскадрилья была просто не в состоянии одновременно выполнять все задания. Командиры ругали комэска и грозили отдать его под трибунал.

Продумав создавшееся положение, Богданов приказал заместителю записывать все приказы, получаемые в течение суток. После очередного нагоняя он доложил командиру корпуса перечень полученных заданий и расчет сил и средств эскадрильи. Комкор внимательно просмотрел представленные документы, покачал головой и улыбнулся невесело:

— Тут полка мало, нужна целая дивизия. Ну а что делать-то? У нас больше никого нет под руками, поэтому все валим на вас.

Но это, конечно, непорядок. Ладно, берегите людей. А вопрос о подчинении вашей эскадрильи мы продумаем.

Вскоре в эскадрилью прибыл капитан Виктор Иосифович Давыдов — высокий, широкоплечий, энергичный. Его полк, воевавший на И-16, потерял много самолетов, и сейчас девятка Богданова была для него очень кстати.

В конце третьей декады августа передовые немецкие части подошли близко к аэродрому, и полк был вынужден перебазироваться на полевой аэродром северо-восточнее Запорожья.

Фадеев к этому времени уже несколько раз был «крещен» в воздушных боях. Ему пока везло, отделывался несколькими пробоинами в фюзеляже, которые сам же и заклеивал.

Более месяца летчики эскадрильи воевали без технического состава. Наконец на полевой аэродром прибыли техники, механики, оружейники.

Заместитель командира эскадрильи на очередном построении расставил всех по экипажам. Техником самолета Фадеева назначили воентехника второго ранга Сажина, мотористом — сержанта Карпченко.

Техник самолета посматривал на своего командира экипажа, сержанта, свысока. Фадеева это огорчало. «Вот что значит воинское звание, — не раз говорил себе Анатолий. — Техник самолета — средний комсостав, а ты младший, как и твой моторист. Какой же ты командир для воентехника второго ранга? Когда подходят к тебе мотористы, оружейники, то у техника самолета спрашивают разрешения обратиться к командиру экипажа. И тоже правы, действуют по уставу. Обидно, конечно, но сейчас идет война, и надо думать о том, чтобы самолет всегда был готов к вылету, это главное».

За такими мыслями и застала его в один из дней команда: «По самолетам!» Взлетела вся девятка. Несмотря на то что почти все самолеты уже имели пробоины, удача пока сопутствовала эскадрилье.

Через несколько минут слева впереди летчики увидели большую группу бомбардировщиков противника, идущую выше на встречном курсе. «Ишачки» ринулись к ней, но быстро набрать высоту и догнать «юнкерсы» не удалось. Богданов решил набирать высоту на параллельных курсах. Пока гнались за немцами, ушло время, вдали на горизонте показалось Азовское море. Видимо, фашисты намеревались бомбить Мариуполь. В это время позади эскадрильи Богданова появилась четверка «мессершмиттов», затем подошла еще пара.

Анатолию все время казалось, что немцев больше, он даже дважды их пересчитывал. В ходе разгоревшегося воздушного боя «ишачки» закрутились в клубке, опытные фашистские истребители встретили достойный отпор, но как только командир второго звена, один из опытнейших инструкторов Батайской школы, погнался за проскочившей вверх парой «мессеров», потерял скорость и начал вводить самолет в разворот, его тут же настигла пулеметная очередь противника. Если бы он бросил машину вниз, мог бы остаться живым, но для этого нужно было видеть противника, он же его не видел. Видели другие летчики, но не могли помочь товарищу.

Анатолий с чувством вины и горечи проводил взглядом горящую машину. Злоба на врага охватила его, он снова ринулся в гущу схватки. Бой продолжался. Шесть немецких самолетов постоянно атаковали восемь наших экипажей. Задымил второй наш самолет, вскоре пошел к земле третий.

Вот они и сравнялись числом: «ишачков» осталось тоже шесть.

Анатолий крутился вокруг Богданова, но ни разу не выстрелил, не было верного момента, чтобы нажать гашетку. Вихрь воздушного боя стал таким стремительным, что уже трудно было различить, где свои, где чужие. Анатолий едва успевал занимать свое место в строю, порой ему казалось, что он мешает ведущему.

Немцы действовали умело, всюду успевали и были неуязвимы, но сработали опыт и мастерство Богданова. На крутом развороте, поймав в прицел «мессер», капитан прошил его длинной очередью. Фашистский самолет загорелся. Это была первая победа «шкрабовской» эскадрильи!

Истребители противника взметнулись вверх и, сделав доворот, легли на обратный курс. Сбитый самолет или нехватка горючего, а скорее всего завершение главной задачи — связать боем эскадрилью советских истребителей, послужило для них сигналом для отхода.

Капитан Богданов подал знак на сбор. Анатолий приблизился к ведущему, боясь потерять его из вида, так как не мог определить, где находится и куда надо лететь. При подходе к аэродрому два самолета приземлились на поле. Комэск, не обращая на них внимания, шел дальше. В чем дело? Почему он не реагирует, удивлялся Фадеев. Когда произвели посадку на аэродроме, техник, осмотрев самолет Фадеева, произнес растерянно:

— Баки пустые. Как же вы летели, товарищ командир?

Тогда лишь Анатолий понял, почему капитан не стал кружиться над приземлившимися самолетами: горючее, видимо, было у всех на исходе.

Летчики, сразу собрались вместе, заместитель командира эскадрильи подошел к Анатолию и крепко пожал руку.

— Спасибо, ты меня здорово выручил! Молодец!

— Товарищ старший лейтенант, так я даже не стрелял.

— Неважно. Главное, ты немцу не дал стрелять.

— Я видел, как тебя фриц полоснул! А когда отбивал атаку «мессершмитта» на старшего лейтенанта, твой самолет был весь в огне, — взволнованно сказал летчик второго звена, находясь еще под впечатлением от недавнего боя.

— Я не заметил этого огня, и пробоин в моем самолете нет, — ответил Анатолий.

— Неужели? — удивился летчик. — А я подумал, что он тебя собьет наверняка.

У Анатолия от этих слов пробежал холодок по спине. «Трусишь, брат? Крепись!» — сказал он себе и вспомнил недавно прочитанное изречение одного полководца древности: «Что дрожишь, скелет? Ты бы еще больше дрожал, если бы знал, куда я тебя поведу». Мудрое изречение. Дрожали и раньше. Значит, главное — в умении преодолевать страх.

— Разбор боя будет позже, — объявил комэск и пошел к командиру полка.

Давыдов строго отчитал Богданова за исход боя. Капитан не оправдывался, только повторял «есть» или молчал.

— Собирайте эскадрилью и в поход за самолетами, чтобы завтра восемь машин было в строю! — приказал командир полка.

И тут началась работа. Неимоверными усилиями инженера эскадрильи при участии всего летного состава к обеду следующего дня восьмерка действительно была в строю.

Закончив вместе с техниками подготовку самолетов, летчики собрались здесь же, на поле. Богданов раскрыл планшет, где у него лежал исписанный лист бумаги, и начал разбор. Он изложил ход и результат боя.

— Итог — не в нашу пользу. Много ошибок допустили, — сказал комэск и детально разобрал каждую, указал на недостатки в действиях летчиков, говорил о преимуществах в тактике и технике врага.

Впервые Анатолий с Сергеем услышали, что «ишачок» наш против «мессершмитта» — «не та» машина.

Заканчивая разбор, Богданов сказал:

— Лучших самолетов у нас нет, и никто сейчас не даст нам даже таких. Но Родину защищать надо. Отнеситесь серьезно к моим советам. Не думайте, что я вам на все случаи жизни дал рекомендации. Могут быть всякие ситуации, и надо стараться в каждой находить лучшее решение. На «ишаках» мы еще повоюем и не одного «мессера» собьем, но пока мы остаемся «шкрабами». Умеем пилотировать, но не умеем драться. Нам обязательно надо научиться драться. В каждом бою необходимо стремиться к превышению над противником. Запас высоты — один из главных факторов, обеспечивающих успех в бою…

— Где ты пропадала так долго? — спросила Надежда Петровна, — Я уже начала беспокоиться.

— Ездила навестить Анатолия, думала, застану его, но он уже улетел на фронт, — ответили Нина.

— Я должна с тобой поговорить серьезно, — помолчав, сказала Надежда Петровна. — Фадеев не нравится мне, он скрытный, себе на уме! Иногда кажется увальнем, но это, по-моему, маска. Посмотри, Сергей — совсем другой человек.