Олег Метелин - Сунг Страница 12

Нет, Муса, храбрый воин на пути джихада, на предательство не пойдет, но за золото отдаст джинну душу. Для него эта война – совсем не такая, как для Нурулло. Здесь наемник помогает своему гордому, но обедневшему клану в Арабии поправить материальное положение.

Нурулло не имел ничего против этого благородного желания. Ведь издавна война считалась не только тропой доблести, но и дорогой к благосостоянию. За то время, что они вместе воюют против «зеленых фуражек» и продавшихся кяфирам таджиков, Нурулло и ставленник арабов не раз наполняли долларами хурджуны, и никогда не ссорились в дележке добычи.

…Но те деньги были за героин.

В длинной цепочке от сбора мака, переработки опия в сильный растительный наркотик (пусть подохнут неверные от его очищающего действия!), до переправки его через Пяндж и продажи оптовикам, им доставалось не так уж и много. За год, в течении которого он отвечал на «героиновую тропу» на этом участке границы, Нурулло сумел заработать всего лишь 10 тысяч долларов. И когда через его руки и руки его людей прошли сотни килограмм только героина! А сколько прошло чарса[10], Нурулло даже забыл…

Хлопотное дело, с другими делиться, а своим людям объяснять, почему они рискуют за чужой навар своими шкурами. За последние два месяца только убитыми пятерых потеряли, сопровождая через границу курьеров с товаром.

Эти шайтаны – «зеленые фуражки» вместе с кяфирами из русской 201-й дивизии как будто мысли читают: ставят свои секреты как раз напротив места прохода групп, накрывают огнем артиллерии. Или опять в отряде завелся кяфировский шпион? Значит, надо снова проводить чистку. Наказание Сафара не всем пошло впрок…

Нурулло вспомнил перекошенное лицо и дикий крик Сафара, когда лично лил ему в пах раскаленное масло. А как тот извивался на колу! И все зря!

Нурулло вздохнул и подумал, что на кол надо бы посадить самого Мусу, что служил в отряде начальником контрразведки – не работает как надо, сын ишака!

Да, профессия контрабандиста всегда связана с риском. Это Нурулло понимал и принимал. Но для себя давно решил, что любой риск должен быть оправдан. И подкреплен материально.

Убедительное подтверждение этому бывший школьный учитель получил после победы над Наджибуллой в 1992 году. Тогда объединенные отряды моджахедов заняли Кабул и, казалось бы, война закончилась. Но после того, как стихли первые восторги, вдруг выяснилось, что к этой победе все пришли с разной поклажей. Кто-то с автоматом и в одном рваном чопане, кто-то – с миллионами долларов в швейцарских банках.

Нет, Нурулло не был фанатиком, которого не интересовали деньги. На войне он старался не упускать, что само шло ему в руки. Но безоглядная жадность иных вождей неприятно поразила его и заставила задуматься.

И когда в начале 1993 года его отряд поставили на границу с Таджикистаном охранять одну из дорог наркотрафика, Нурулло твердо решил сделать состояние. Однако героиновые деньги приносили не такой доход, как хотелось бы. Другое дело – золото…

Когда Чумазый Рахматулло притащил первый самородок, командир лично расцеловал старателя. Ведь золото в зоне ответственности отряда отродясь не водилось. Ходивший в вечных неудачниках Чумазый намывал столько, что хватало только на плошку плова без мяса для его многочисленной семьи. А тут такая удача!

Нурулло на радостях не только сформировал бригаду старателей, но и назначил Чумазого старшим. За честность и ум.

Мог ведь спрятать самородок, но вместо этого принес хозяину! Кроме того, все ближайшие скупки приграничья контролировались им. И всегда нашлись бы люди, что донесли хозяину о появлении в его зоне крупного самородка. А он за такую провинность живьем шкуру содрал бы с несчастного. Об этом Рахматулло не мог не знать и не стал рисковать жизнью ради обманчивого желтого блеска. Такой поступок давался далеко не многим…

И потекло золото! Не жирным, но стабильным ручейком.

Как только забил этот ручеек, почувствовал Нурулло, что изменились их отношения с Мусой. Завидовать он начал командиру. Тот же, в свою очередь, приложил все усилия, чтобы знать обо всех шагах своего алчного помощника…

И вот верный человек доложил, что накануне отправки очередной партии груза телохранитель Мусы имел встречу с гонцом из Тулукана. О чем они говорили, человечек не знал, и это еще больше насторожило командира. Хотя ставленник арабов по роду своих занятий должен был встречаться с тайными гонцами, но… интуицию не обманешь. Интуицию, которая развилась за десять лет войны и необыкновенно обострилась с тех пор, как нашли золото.

…Его золото, которое Нурулло ни намерен не отдавать никому. В нем его будущее и будущее детей. Полевой командир не хотел признаваться даже самому себе во сне, что ему надоело воевать. И в глубине души он видел себя радушным хозяином на вилле где-нибудь на океанском побережье, подальше от этих гор. Нурулло не разу не был на море, но океанские пейзажи с американских видеокассет глубоко запали в душу. И теперь этот сын шакала хочет разрушить его мечту?

В том, что Муса договаривался о засаде с земляками – арабами из тулуканского лагеря по подготовке моджахеддинов, Нурулло почти не сомневался. И чем больше думал об этом, тем меньше находил аргументов против этого…

Именно поэтому он и взял с собой в поездку своего телохранителя Мухаммеддина. Тот был из русских солдат, звался некогда Николаем, и был захвачен моджахедами еще в 1984 году. Тогда Нурулло выкупил пленного у воинов соседнего отряда, намеревавшихся расстрелять русского, приблизил к себе. И Николай, приняв ислам, стал Мухаммеддином и преданным телохранителем.

Сейчас он сейчас сидел на заднем сиденье сразу за водителем «уазика». Около правой противоположной дверцы устроился сам Нурулло. Между ними посадили Мусу.

… – В чем дело? – оказавшись зажатым между широкими плечами хозяина и его нукера, недовольно спросил он. – Я мог поехать в первой машине, вместе с охраной.

– Не будь глупцом! – заявил ему ответ Нур, – Или ты не знаешь, что в случае засады первой погибает как раз первая машина. А ты слишком ценный человек, Муса, чтобы просто так погибнуть!

Черкес скрипнул зубами и смирился.

Этот скрип еще больше убедил Нурулло, что его помощник замыслил что-то неладное. Однако он сделал так, чтобы в случае засады продажный сын саудовского верблюда не смог уйти без возмездия.

Для этого у Мухаммеддина приготовлен взведенный «стечкин». А если и здесь произойдет промашка, то приемный сын арабов все равно не избежит возмездия: в «уазике» рядом с водителем сидит младший брат Нурулло, Зухроб. Он известен умением без промаха стрелять в темноте на любой звук.

Не зря Нурулло славится искусством предугадывать случайности…

…Головная машина, на секунду вспыхнув красными «стопарями», вдруг остановилась. Водитель второго «уазика», в которой ехал Нурулло, тоже мгновенно нажал на тормоза.

Полевой командир, качнувшись в такт рессорам, одной рукой сжал лежащий на коленях автомат. Второй он нащупал на поясе под «пакистанкой» рукоять дорогого пистолета «глок»[11] и быстро взглянул на Мухамеддина:

– Почему встали?

Тот в ответ лишь пожал плечами: «Почем я знаю?»

Зухроб, не дожидаясь приказа старшего брата, схватился за «уоки-токи»:

– Эй, Парвани! – вызвал он первую машину, – Что там у вас?

… – На дороге дехканин лежит, – донеслось из черного передатчика, – Рядом арба с ишаком. В арбе вроде духтора. Кажется, неживая… Проверить?

Зухроб вопросительно посмотрел на Нурулло. Тот кивнул:

– Пусть посмотрят, только осторожно…

Зухроб вновь поднес ко рту мембрану радиостанции. Полевой командир взглянул вправо, на своего заместителя:

– Как ты думаешь, Муса, что там может быть?

Наемник помолчал, напряженно вглядываясь во тьму, потом ответил:

– Нужно выбираться из машины: если это засада, успеем уйти в сторону гор…

После чего он кивнул сидящему впереди водителю. Тот, привыкнув повиноваться заместителю командира беспрекословно, открыл дверцу машины и сделал попытку выбраться наружу.

– Сиди на месте! – хрипло приказал ему Нурулло, и прошипел, больно ткнув в бок стволом пистолета, – Не тобой ли она придумана, сын собаки?!

В следующее мгновение он даже не увидел – ощутил всем телом непоправимое: около первой машины взметнулся язык пламени, а из ближайших зарослей саксаула засверкали огоньки автоматных очередей.

Звука взрыва и выстрелов услышать он не успел – дверь напротив него резко распахнулась («Как так – подумал Нурулло, – ведь с внешней стороны ручки нет?»). В ее проеме из черноты ночи возник серо-зеленый бесформенный призрак.

Лица у него не было, но что он принадлежал не миру духов, а людей, свидетельствовал черный ствол автомата, недвусмысленно направленный на Нурулло. Пистолет, что держал призрак другой рукой, целил в голову Зухроба.