Эдуард Ростовцев - Час испытаний Страница 13

— Экс-чемпион, — поправил Фарино и рассмеялся. — Значит, договорились: как только кончится война, я начну с вами тренинг.

— Кажется, вам придется долго ждать этой счастливой минуты, синьорина, — усмехнулся Гвидо.

— Кто-то из наших вышел в море! — крикнул Анастазио, успевший забраться на боны.

Все оглянулись в сторону Зеленого мыса.

— Идут сюда.

— Нет. Мористее.

— Пошли на перехват!

От Зеленого мыса параллельно берегу, оставляя за кормой широкий хвост вспененных волн, быстро шел небольшой катер. Вместе со всеми Галка поплыла наперерез. Когда до катера оставалось метров сто, Фарино подпрыгнул и поднял скрещенные руки. На катере выключили мотор.

— Это ребята из группы МАС, — всматриваясь в людей на катере, сказал Анастазио. — Джузеппе и какой-то новенький.

Они подплыли к катеру.

— Эй, Джузеппе, — крикнул Фарино, — куда это вы собрались?

Рослый загорелый парень в майке перегнулся через борт.

— Салют, капитан. Здравствуйте, ребята. Нам командир разрешил прогуляться к скалам Корабельного поселка. Антонио утверждает, что видел там на дне бригантину семнадцатого века. Вот мы и решили немного понырять.

— У вас нет лишнего респиратора? — спросил Фарино.

— Если хотите с нами, я уступлю свой.

— Я с вами. — Фарино подтянулся на руках и ловко перелез через борт. — Анастазио! — крикнул он уже с катера. Захватишь мою одежду. Я оттуда — прямо на базу. Синьорина Галя, помните наш уговор!

Катер ушел, бросив на пловцов пенистую крутую волну.

Когда повернули назад, Галка заметила, что нет Вильмы. Она сказала об этом плывшему рядом Анастазио.

— Не беспокойтесь, не утонет, — отозвался тот.

У бон решили отдохнуть — состязание утомило всех.

Взобравшись на мокрые, ослизлые бревна, Галка подставила лицо солнцу. К ней подсел Анастазио и будто невзначай коснулся ее плеча. Галка стряхнула его руку, посмотрела сердито.

— У вас какие-то шальные глаза, — невольно отодвигаясь, казал Анастазио и тут же, пытаясь обратить все в шутку, стал рассказывать какую-то, по его мнению, забавную историю.

Его трескотня не мешала Галке прислушиваться к разговорам других офицеров. Однако ничего интересного она не слышала — итальянцы болтали о пустяках; о потопленном госпитальном судне уже не вспоминали. Но вот до нее донесся голос Вильмы. Галка оглянулась. Вильма только выбралась из воды и сидела поодаль на бревнах рядом с сержантом Марио Раверой. Гигант что-то рассказывал ей.

— …Мы вышли в полночь на «Санта Марии», — разобрала Галка. — После той неудачной атаки самовзрывающихся катеров командир решил делать ставку на нашу группу…

Галка насторожилась Всплеск волны заглушил голос Раверы.

— Жарко. Пойду окунусь, — сказала Галка Анастазио и соскользнула в воду.

Но плавала она недолго, минуты через две девушка снова взобралась на боны, но уже левее того места, где сидела перед тем, ближе к Вильме и ее собеседнику.

Галка легла ничком на бревна. Казалось, она просто загорает. Во всяком случае ни Вильма, ни Равера не обратили на нее внимания. Они сидели метрах в десяти, и девушка слышала все, что говорил Марио.

— …»Санта Мария» шла все время под перископом, — рассказывал сержант. — Так приказал адмирал Рейнгардт. Ночь была лунная, и адмирал отчаянно трусил, хотя сам напросился в этот поход. Часа через два мы вошли в зону минных полей противника. Перед тем командир заглянул в минный отсек и сообщил, что лодка идет курсом на военно-морскую базу русских. Задача — атаковать стоящие на рейде корабли нашими «майяле», так как в виду сильной противолодочной охраны «Санта Мария» не сможет приблизиться к цели для нанесения обычного торпедного удара. Но дело было не в этом. Мы отлично понимали, что немецкий адмирал не зря увязался с нами. Он хотел посмотреть — это было ясно и ребенку — работу нашей группы.

Сержант замолчал, и Галка услышала, как лениво плещется волна о боны. Пахло водорослями, ослизлые хвосты которых спадали с бревен в воду.

— Мы пробирались через минное поле, — снова заговорил Марио. — Вдруг что-то царапнуло снаружи по левому борту. Видимо, лодка задела минрепnote 4. Командир резко отвернул вправо, и тут же какой-то предмет сильно ударил в правый борт. Возможно, то был затонувший корабль, а может, и подводный риф. Но все обошлось благополучно. В четыре тридцать командир вызвал меня и Гвидо в боевую рубку. Там же был этот Рейнгардт. Командир сказал, что примерно в десяти кабельтовых от нас на внешнем рейде стоит большой русский теплоход, который мы должны атаковать двумя «майяле». Гвидо спросил разрешения взглянуть в перископ. Когда он оторвался от трубы, лицо его было растерянным. «Командир, — сказал он, — это госпитальное судно». Адмирал Рейнгардт, видимо, понял его и стал кричать по-немецки на командира, что тот распустил своих подчиненных и позволяет им обсуждать боевой приказ. Командир сказал нам, что русские маскируют свой транспорт с авиабомбами под госпитальное судно и что об этом у адмирала имеются совершенно точные сведения. Когда командир говорил это, он не смотрел нам в глаза. Но мы поверили ему, как верили всегда. Я, Гвидо, Анастазио и Беллависта надели костюмы, респираторы и вышли через верхний люк. Когда мы осмотрели футляры на бортах, оказалось, что правый заклинило при ударе о риф. Извлечь из него «майяле» нам не удалось. Делать было нечего — я с Беллавистой пошел на второй «майяле», а Гвидо и Анастазио вернулись на лодку. Мне незачем рассказывать, вам, синьорина, как мы вышли на цель. Вы знаете, как это делается. Мы благополучно подобрались к русскому теплоходу, укрепили заряд на его боковом киле, включили часовой механизм. Разъединительная муфта не сработала. Мы решили оставить всю торпеду и возвращаться назад вплавь. Еще не достигли лодки, когда раздался сильный взрыв. Я всплыл и, чтобы лучше видеть, снял маску. Уже совсем рассвело, и мне было отлично видно гибнущее судно. Оно казалось совсем близко, хотя уже мы отплыли на пять-шесть кабельтовых. Я никогда не забуду этой минуты, синьорина. Я видел, ясно видел забинтованных, беспомощных людей на кренящейся палубе теплохода и других — в белых халатах, — которые тщетно пытались помочь раненым. Потом судно повернулось оверкиль.

— Тебя обманули, Марио, — тихо сказала Вильма, — ты не виноват.

— Нет, синьорина, я виноват.

— Успокойся, Марио. Успокойся, мальчик. Скоро прибудет новый командир отряда. Я слышала, что он очень влиятельный человек. Увидишь, он разберется во всей этой истории.

Марио не ответил.

К Галке подошел Анастазио.

— Синьорина Галя, проснитесь. Вы обожжете спину…

Вскоре все поплыли к берегу. Полежав еще немного на пляже — поспешный уход мог вызвать недоумение, — Галка стала жаловаться на головную боль. Анастазио вызвался проводить ее. По дороге она рассеянно слушала его болтовню и морщилась от его прикосновений. Вероятно, поэтому итальянец решил, что она не на шутку заболела. Он даже хотел вернуться за Вильмой — как-никак та была врачом. Но Галка удержала его. Только около дома ей удалось избавиться от не в меру заботливого провожатого. Едва за ним закрылась калитка, Галка стремглав бросилась в дом.

Среди своих платьев девушка отыскала простенькое ситцевое, в котором ходила еще в школу. Сбросив модные босоножки, одела поношенные туфли на низких, стоптанных каблуках, сняла золотой браслет, кольцо и спрятала в шкатулку. Быстро выдернув шпильки, разрушила хитроумную прическу, смочила волосы водой и расчесала их на скромный пробор. Оглядев себя в зеркале, она решила, что в таком виде не вызовет излишнего любопытства на окраинной Михайловской улице.

Уже собираясь уходить, Галка заметила на тумбочке около Кровати большой синий конверт с витиеватым штампом внизу.

— Канцелярия бургомистра? Интересно.

Она вскрыла пакет. Это была записка от Логунова.

«Уважаемая Галина Алексеевна! — писал бургомистр. — Буду рад видеть вас у себя в воскресенье между десятью и одиннадцатью часами дня. У меня есть для вас интересное предложение. Какое — не буду пока говорить. Скажу только, что ваша давнишняя мечта скоро воплотится в жизнь».

Галка усмехнулась. Вот уж действительно «загадка»! Весь город знает о том, что Логунов лезет вон из кожи, чтобы открыть городской театр для тех господ офицеров, которым надоели безголосые певички из ресторанов. Уже полмесяца висят афиши о предстоящем большом концерте оперной музыки. Однако в стремлении угодить оккупационным властям бывший директор театра явно переоценил свои возможности. Большинство вокалистов эвакуировалось из города, а из тех, кто остался, едва можно было составить хор средней руки. Логунов лихорадочно искал солистов. Всей его широко разрекламированной затее грозил скандальный провал.

«Неужели он думает, что я буду петь в его „Новом театре“? — Эта мысль показалась Галке нелепой.