Бернард Корнуэлл - Боевое Знамя Страница 13

Осталось лишь несколько сражений, капитуляция мятежников, парад победы, и что самое важное, президенту Линкольну и дурням в Конгрессе необходимо понять, что причиной всему этому стал Натаниэль Бэнкс.

Боже мой, подумал Бэнкс, ведь у него попытаются украсть эту победу! Джон Поуп без сомнения, предпримет подобную попытку, а Джордж Макклелан наверняка напишет каждому издателю газеты в мире, так что важно было четко и ясно написать отчет об этой победе. Отправленный с сегодняшней ночной почтой отчет, по мнению Бэнкса, в ближайшие годы войдет в учебники истории, но что еще важнее, написанные сегодня слова завоюют ему голоса на всю оставшуюся карьеру.

Офицеры собрались вокруг генерала, чтобы его поздравить. Командующий личной охраной Бэнкса, высокий офицер полка Пенсильванских зуавов [3], протянул генералу серебряный кубок с бренди.

- За ваш триумф, сэр, - произнес тост зуав. Мимо группы всадников тащилась неровная колонна несчастных пленных.

Пара пленных мятежников бросила угрюмые взгляды на генерала-северянина, а один мерзавец плюнул в его сторону, но сегодня вечером, подумал Бэнкс, его гостем за ужином станет самый ценный пленник. Он будет обращаться с генералом Джексоном вежливо, с галантностью настоящего военного, и весь мир поразится скромности победителя.

Потом Бэнкс представил себя за другим обеденным столом в Вашингтоне, гораздо большего размера, уставленном массивным президентским серебром, и мысленно увидел, как перед ним склоняются иностранные дипломаты со своими прелестными, увешанными драгоценностями женами, внимая каждому слову. Президент Бэнкс! А почему бы нет? Джордж Вашингтон, может, и создал эту страну, но ему понадобился Натаниэль Бэнкс, чтобы ее спасти.

В миле к югу от Бэнкса, в лесополосе, где начавшиеся от снарядов пожары причиняли страдания раненым, люди кричали, дрались и умирали. Контратака янки замедлилась из-за густого подлеска и упрямого сопротивления стрелков-южан, в тени и дыму дула их винтовок озарялись яркими всполохами пламени. Снаряды срезали верхушки деревьев, разбрасывая ветки и наполняя небо грохотом взрывов. Воняло дымом и кровью, один солдат детским голоском призывал мать, а другой проклинал Бога, но Север по-прежнему не ослаблял натиск, ярд за ярдом продвигаясь сквозь этот ад в поисках мира.

- Нет никакого прока от того, чтобы дробить бригаду на мелкие подразделения, - ледяным тоном заметил генерал Вашингтон Фалконер. - Мы должны вступить в сражение все вместе.

- Если сражение еще идет, - ответил Свинерд с каким-то маниакальным весельем. Казалось, что он наслаждается паникой, охватившей всю западную часть войск Джексона.

- Следите за языком, полковник, - огрызнулся Фалконер. Он более чем обычно был раздражен поведением своего заместителя, который уже потерял четверть Легиона вместо одной лишь роты Старбака, а то, что осталось от бригады, нужно было использовать с умом, а не растрачивать, бросая в сражение мелкими группками. Фалконер отъехал подальше от Свинерда и всмотрелся в наполненный дымом лес, через который пролетали вражеские снаряды.

Только Богу было ведомо, что происходило в широкой долине за лесом, но даже здесь, далеко от поля сражения, свидетельства неминуемой беды были очевидны и ужасающи. Из леса нетвердой походкой выходили раненые, некоторым помогали идти товарищи, а другие ползли или болезненно хромали к хирургам, которые кололи, зашивали и щупали. Многие беглецы и вовсе не были ранены, просто напуганные люди, пытающиеся сбежать от наступающих янки.

Фалконер не собирался позволить подставить свою бригаду под этот натиск.

- Хочу поставить Шестьдесят пятый на правый фланг, - сказал Фалконер Свинерду, имея в виду Шестьдесят пятый виргинский полк, второй по размеру в бригаде Фалконера после Легиона. - Арканзасцев в центр, а Двенадцатый флоридский на левый фланг. Все остальные будут в резерве в двухстах шагах сзади.

Это значило, что оставшиеся шесть рот Легиона, который сейчас находился в авангарде бригады, станут ее арьергардом. Такая перестановка сил едва ли была необходима, но перемещение с передовой позиции в задние ряды заняло бы несколько драгоценных мгновений, пока Фалконер пытался определить, какое бедствие происходит за лесом.

- И полковник! - крикнул Фалконер вдогонку, - пошлите Бёрда на разведку. Велите ему вернуться ко мне с докладом через полчаса!

- Полковник Бёрд уже ушел, - ответил Свинерд. - Чтобы привести обратно своих застрельщиков.

- Без приказа? - гневно спросил Фалконер. - Скажите ему, чтобы явился ко мне с объяснениями сразу как вернется. Ступайте!

- Сэр? - нервно вмешался капитан Томас Прайор, один из новых адъютантов Вашингтона Фалконера.

- Капитан? - отозвался Фалконер.

- Генерал Джексон отдал совершенно четкий приказ, сэр. Мы должны быстро выступить вперед, сэр, со всеми имеющимися подразделениями. В этот лес, сэр, - Прайор нервно указал в сторону лесополосы.

Но Фалконер не имел желания быстро выступать. Лес, похоже, был весь охвачен дымом и пламенем, словно сама земля вздымалась в спазмах какой-то мистической битвы. Раздавался треск ружейной стрельбы, вопли солдат, а пушки наполняли влажный и жаркий воздух барабанной дробью взрывов, и Фалконер не хотел нырять в этот водоворот.

- Генерал Джексон, - сказал он Прайору, - запаниковал. Нет никакого смысла превращать нас в пушечное мясо. Мы двинемся в правильном порядке или вообще никак.

Он отвернулся от места сражения и поскакал обратно, где строилась вторая линия атаки. Резерв состоял из шести оставшихся рот Легиона и всего Тринадцатого флоридского полка, эти части Фалконер хотел придержать до того, как первая линия полностью вступит в сражение. Только если она будет сломлена и побежит, начнет драться вторая, да и то только для того, чтобы прикрывать бегущий авангард. Вашингтон Фалконер убедил себя, что поступает мудро, и эта мудрость позволит поражению не превратиться в полный разгром.

Он гадал, где может находиться Старбак, и ощутил знакомый прилив ненависти. Фалконер винил Старбака во всех своих несчастьях. Именно Старбак унизил его при Манассасе, Старбак вынудил Адама стать преступником, и сейчас Старбак бросал ему вызов, оставшись в Легионе.

Фалконер был убежден, что если сможет избавиться от Старбака, то превратит бригаду в одно из самых эффективных подразделений армии конфедератов, вот почему он приказал Свинерду поставить роту застрельщиков впереди позиции бригады. Он доверил это дело Свинерду, поскольку тот прекрасно знал, какой ротой застрельщиков нужно пожертвовать, но генерал совершенно не ожидал, что пьяный идиот бросит на растерзание обе роты. Но даже и эта потеря того стоила, подумал Фалконер, если Старбак окажется среди погибших.

Слева от Фалконера колонна мятежников бегом устремилась вперед, а другая, маршируя почти с той же скоростью, направилась в лес справа от бригады. Эти подкрепления явно добрались до поля боя, что означало, по мнению Фалконера, что нет нужды бросать его людей вперед в отчаянной панике.

Он медленно и спокойно выиграет это сражение, и эту естественную осторожность подкрепило зрелище лошади без седока с окровавленными боками, хромающей на юг по дороге с волочащимися в пыли поводьями и капающей со стремян кровью.

Бригада Фалконера старательно строилась в новый боевой порядок. В первом ряду стоял Шестьдесят пятый виргинский, солдаты Хаксалла из Арканзаса и Двенадцатый флоридский. Три полка подняли свои пыльные знамена, яркие цвета флагов уже выцвели, слишком долго находясь под солнцем, и порвались от слишком многих пуль.

Знамена безжизненно повисли в безветренном воздухе. Полковник Свинерд отдал лошадь одному из двух своих перепуганных рабов и занял место в центре первой шеренги, где жажда наконец-то пересилила осторожность, заставив его достать из сумки на ремне фляжку.

- Вижу, наш галантный полковник делает себе прививку от всех рисков сражения, - с сарказмом заявил Фалконер капитану Прайору.

- С помощью воды, сэр? - удивился тот. Томас Прайор был новичком в бригаде. Он являлся младшим сыном ричмондского банкира, который вел дела с Вашингтоном Фалконером и попросил его взять сына.

"Томас - добрый малый, - написал банкир, - возможно, слишком добрый, так что, может, война научит его, что человечество по природе своей бесчестно".

В ответ на наивное предположение Прайора, что Свинерд пьет воду, последовала секундная пауза, а потом над ставкой бригады прокатился взрыв хохота.

- Вода Свинерда, - сообщил Прайору Фалконер, - это то, что придает дурацкую удаль, укладывает людей спать, а поутру вызывает похмелье, - генерал улыбнулся собственной остроте и негодующе повернулся в сторону скачущего к нему галопом по дороге всаднику.

- Вы должны выступить, сэр, - крикнул офицер. В правой руке он держал саблю.