Юрий Корчевский - Танкист живет три боя. Дуэль с «Тиграми» Страница 15

Павел почти все время смотрел в окно. Интересно было увидеть, хотя бы из окна вагона, такие места. И везде, где проходил поезд – через Польшу, Австрию, Чехию, – Павла удивляли целые, неразрушенные, красивые, как игрушечные, домики, асфальтированные, булыжные и бетонные дороги. А еще – жители. Красиво одетые, они праздно гуляли по улицам, пили пиво за столиками в кафе. Бегали дети, чинно прогуливались пенсионеры. Тихо, мирно, никаких разрушений. А у него на родине – разруха, люди живут впроголодь, дороги техникой разбиты. Разница – разительная.

Павел обозлился. Ничего, докатится и до вас, хлебнете еще лиха. И тут же устыдился своей мысли. Простые люди здесь при чем? Судьбу страны решают руководители. Гитлер приказал совершить нападение на его страну, а расхлебывать эту кашу будут все, и не только немцы. Достанется полякам, чехам, австрийцам. Вся Европа в огне и разрухе будет.

А поезд стучал колесами на стыках, увозя Павла в Германию. Вот уж он никак не думал, не гадал, что в самый разгар войны попадет в самое логово врага – да не победителем, а в чужой шкуре.

Наконец поезд прибыл в Дрезден. Старинное здание вокзала осталось в стороне. Поезд загнали в тупик, а раненых перегрузили в санитарные автомобили. Группу обожженных танкистов свезли в один госпиталь.

Когда санитарная машина ехала по городу, Павел снова смотрел в окно. Кое-где встречались разрушенные бомбардировкой здания, но в целом город был чист и ухожен, только на улицах было много людей в военной форме. Мелькали серые пехотные мундиры, голубые – летчиков люфтваффе, черные куртки танкистов и черные кители с одним погоном – эсэсовцев.

Госпиталь расположился в небольшом, уютном, старом, еще кайзеровских времен постройки, здании. И палаты в нем – на четыре человека.

Кормежка, уход и лечение действительно были на высоком уровне, и Павел быстро пошел на поправку.

В одной палате с ним оказался фельдфебель Курт Книспель, командир танка 503-го тяжелого танкового батальона. Как-то он похвастался, что уничтожил больше ста танков большевиков.

– Не может быть! – не поверили сотоварищи по палате. – А где твои награды?

Наград у танкиста не оказалось, и он смущенно развел руками.

– С первых дней войны на Восточном фронте, – объяснил он. – Начал воевать на Т-I, потом на Т-II, Т-III, Т-IV… Сейчас на Т-VI – просто грандиозная машина. Однако начальство не жалует. А все мой несносный характер! Наверное, потому и наград нет.

Самое удивительное было в том, что танкист не врал. К концу войны на его счету было 168 уничтоженных танков. Не знал тогда Павел, что судьба свела его с выдающимся танковым асом Германии. И наградили его единственным Железным крестом только в мае 1944 года.

А характер у него и в самом деле был хулиганистый. Неизвестно где даже в госпитале он доставал спиртное и к вечеру напивался. Пьяным приставал к медсестрам, требовал внимания и ласки. Остальные танкисты только удивлялись. за такие проступки их бы уже понизили в звании или сослали в штрафные роты – Гитлер тоже ввел в войсках такие.

– Главное – бей врага из засады, – поучал Курт. – замаскируйся хорошо, в этом залог успеха. Бей в борт! Если идет колонна танков или машин, стреляй сначала в последнюю в колонне, отрежь пути к отступлению. А потом – и остальных.

Павел слушал и мотал на ус. Надо знать тактику врага, тем более – удачливого.

В город раненые не выходили. Они бы и рады были, но в больничной пижаме можно было дойти только до первого патруля.

Настал день выписки. Павла осмотрели двое врачей, поставили подписи под заключением: годен к строевой службе.

– Гренадер, после тяжелого ранения, по приказу командования, положен отпуск. Поедете к родным, в Кольберг?

– Я бы хотел вернуться на Восточный фронт, – заявил Павел.

Врачи переглянулись.

– Получите документы в канцелярии, форму и можете следовать на вокзал и на сборный пункт.

Павел вышел и остановился у неплотно прикрытой двери.

– Он какой-то странный, этот померанец. Каждый после ранения хочет подольше остаться в тылу, окунуться в спокойную жизнь. А этот?

– Что с него взять после контузии? Пусть едет.

Павел только усмехнулся.

В канцелярии он показал врачебную справку, получил солдатскую книжку и аттестаты. Также ему вручили значок «за ранение». На овальном металлическом значке в обрамлении лавровых венков красовались два скрещенных меча и стальной шлем М35 со свастикой. Павел с интересом рассматривал его.

– Что смотришь, гренадер? Все правильно. У тебя значок серебряный, за тяжелое ранение. значок черного цвета дается за легкое ранение, а золотой лучше не получать.

– Почему?

– Так его тем дают, у кого ноги или руки нет или кто зрение от полученного ранения потерял.

На вещевом складе обер-ефрейтор подобрал ему форму по размеру. Только мельком взглянув на Павла, он скрылся в подсобке и вынес комплект униформы.

– Надевай.

Форма села как влитая. По размеру подобрали ботинки и пилотку – тоже черную, с розовым треугольным шевроном и маленькой кокардой.

– знак отличия есть?

– Да вот – два значка.

– Цепляй. И попомни старую тыловую крысу – они тебе помогут.

Павел нацепил на форму значок «за ранение» и «за танковую атаку».

– Отлично! Теперь полюбуйся на себя!

Обер-ефрейтор подвел его к зеркалу, и Павел не узнал себя. На него смотрел молодцеватый немец-танкист. Даже выражение лица стало другим.

– Вот! Настоящий гренадер! С такими воинами мы сломим сопротивление большевиков.

– Яволь, герр обер-ефрейтор!

То ли настроение у каптенармуса было хорошим, то ли Павел ему понравился, но он запер дверь и достал из тумбочки бутылку шнапса.

– У меня племянник на Восточном фронте, на тебя похож. Давай выпьем за победу.

Он плеснул шнапса на дно двух рюмочек.

– Прозит!

Выпили. Шнапс Павлу не понравился – слабоват был и отдавал самогоном.

– Да хранит тебя господь, Пауль!

Павел поблагодарил каптенармуса и вышел из госпиталя.

Куда идти, где вокзал? Подсказали прохожие. Он повернул за угол, к остановке трамвая, и тут же наткнулся на патруль.

– Гренадер, стой! – скомандовал фельдфебель. за ним стояли двое рядовых. – Документы!

Павел достал из кармана документы, протянул. Фельдфебель изучил справку и солдатскую книжку.

– Только из госпиталя?

– Так точно!

Фельдфебель мазнул взглядом по значкам, вернул документы и вдруг потянул носом.

– Э, солдат, да ты пьян!

– Никак нет, спиртом раны обрабатывал, – нашелся Павел.

– Хорошо, я не буду придираться. Ты храбрый воин, я вижу значок «за танковую атаку» с цифрой «25». Такой не дадут кому попало!

– Так точно, господин фельдфебель!

Патруль удалился. «Интересно, – думал Павел, глядя им вслед, – а у немцев гауптвахта есть? И что бы они могли сделать со мной за выпивку?» Ответа Павел не знал.

Он добрался до вокзала, предъявил в воинскую кассу документы и получил билет. Еще в госпитале ему выдали деньги – рейхсмарки, жалованье танкиста с фронтовыми надбавками, и отдельно – за ранение.

Ожидая свой поезд, Павел решил сходить в пивную на вокзале. И вошел было, но эта оказалась только для офицеров. Солдатская находилась в подвале.

В пивной было накурено. Солдаты всех родов войск сидели на жестких стульях и потягивали пиво из высоких кружек.

– Тебе какое, солдат?

Павел марок не знал. Стоявший рядом эсэсман посоветовал:

– Бери баварское черное.

Они устроились за одном столом. Павел отхлебнул из кружки. Пиво оказалось густым, в меру холодным и чуть пощипывало язык. Вкусно.

– На фронт? – спросил эсэсман.

– Да, после ранения.

Эсэсман посмотрел на значки.

– Да ты герой! Вижу – ранен был тяжело.

– В танке горел.

Эсэсман наклонился:

– Страшно на фронте?

– Страшно, – не покривил душой Павел.

– Вот и нас на Восточный фронт посылают.

– Люди везде живут, – заметил Павел.

– Это – да. Ты давно с передовой?

– Уже почти два месяца.

– Так ты из-под Курска?

– Угадал, там большое танковое сражение было.

– знаю. Ладно, желаю удачи. Бармен, пива за мой счет герою! – Эсэсман кинул на барную стойку деньги и вышел.

Посидев немного, Павел допил пиво и вышел на перрон. Поезд уже стоял на путях, по платформе сновали пассажиры. В вагоны садились в основном военные, провожали их женщины.

Павел расположился на верхней полке и смотрел в окно на проплывающий пейзаж. Как только пересекли границу с Польшей, за окном появились разрушенные дома, пусть и редкие пока. И войск немецких стало больше.

В вагоне вместе с Павлом ехали в основном рядовой состав и гражданские. Солдаты выпивали, покупая на каждой станции у поляков самогон или наливки.

Судя по обрывкам разговоров, ехать на фронт никому не хотелось. Конечно, это вам не 41-й год, когда немецкая армия наступала по 40–50 километров в день. Теперь гитлеровцы пятились назад, а после Курской дуги моральный дух вообще упал. Если в начале войны немцы и помыслить не могли о поражении, то теперь стали задумываться. Фанатично в Гитлера и неминуемую победу верили только эсэсовцы.