Вальтер Флегель - Командир полка Страница 15

— Ты слышал, Курт?

Вебер слышал эти слова, но на вопрос Харкуса не ответил.

Харкус приказал ехать дальше. Древс включил мотор, сделал поворот и выскочил на прямую. Водитель и на этот раз удивил Харкуса. Казалось, он опять уловил настроение командира. За несколько секунд шофер развил именно ту скорость, которая нужна была Харкусу, чтобы хоть немного отвлечься от нелегких дум.

Криста Фридрихе, заперев дверь библиотеки, медленно вышла из клуба. Вечер, как обычно бывает в дни демонстрации фильма, оказался спокойным, тем более что заседание клубного совета не состоялось. Только майор Герхард заходил выпить чашку кофе. Бросив фуражку на стол, он сказал:

— Опять что-то случилось в полку. Харкус оставил первый дивизион на полигоне.

Криста медленно шла по городку: спешить было некуда, никто ее не ждал. Иногда вечером, придя домой, она подходила к темному окну и с грустью смотрела на домики, где жили семьи офицеров. В такие минуты она чувствовала себя особенно одинокой.

Криста вспоминала свой первый приезд в Еснак, счастливо начавшуюся семейную жизнь, так внезапно прерванную смертью Хорста. С того времени вся ее жизнь остановилась, замерла на долгое время. Криста боялась одиночества, поэтому оставалась по вечерам в библиотеке, проводила литературные вечера, читательские конференции. Но иногда она все же подходила к окну, и тогда окружающее живо напоминало ей о прошлом. Одиночество угнетало Кристу. Не помогали ни книги, ни пластинки. В такие часы она вспоминала Дрезден и начинала сомневаться в том, что ее решение вернуться в Еснак было правильным, хотя городок, его деревянные домики с зелеными ставнями и палисадниками нравились ей. Маленький поселок и казармы артиллерийского полка, затерянные в лесу, о существовании которых миллионы жителей республики вряд ли что знали, накрепко запали в ее сердце. Еснак многое значил для Кристы Фридрихе. Он не был похож ни на какой другой населенный пункт республики, и Кристе казалось, что нигде люди так не боролись против возможной войны, как в Еснаке. Жители здесь были свидетелями службы солдат, слышали эхо артиллерийских разрывов, доносящееся с полигона, и ружейный огонь со стрельбища.

Во многих домах еще горел свет. Фрау Хаген высунулась из окна и спросила:

— Вы случайно не из казармы идете?

— Да, оттуда, — ответила Криста.

— Что-нибудь слышали о первом дивизионе?

— Говорят, что майор Харкус оставил его на полигоне.

— Харкус? Это еще кто такой?

— Новый командир полка.

— Так, так. Хорошенький сюрприз ко дню моего рождения! Неплохо же он начинает, этот Харкус.

Фрау Хаген захлопнула окно и рывком сдвинула гардины. Через минуту Криста услышала чьи-то торопливые шаги. Это фрау Хаген пробежала в соседний дом. Началась изустная передача новостей. Рано утром все жены, которые тщетно прождали своих мужей, узнают, что виновником задержки первого дивизиона на полигоне явился майор Харкус.

«Как он изменился!» — подумала Криста о Харкусе. Он и раньше всегда был замкнутым. Но таким решительным и уверенным, как вчера, она его не помнила. Правда, она заметила, что в его глазах сверкнула радость.

У общежития холостяков она свернула в березовую аллею, которая вела к ее дому. И здесь окна многих домов были освещены. Темным был только дом, в котором жила Криста. Капитан Мюллер, ее сосед, уже год как учился в Советском Союзе, а его жена с детьми уехала к своим родителям.

Криста отперла дверь на веранду.

— Фрау Фридрихе! — окликнула ее Ильзе Вебер. — У меня для вас посылка.

Криста подошла к низенькому заборчику.

— Осторожно! — Фрау Вебер наклонилась к Кристе. — Из Дрездена.

— Наверное, от брата. Спасибо, фрау Вебер.

Брат писал Кристе редко, однако ее не беспокоило это.

В письмах брат упрекал ее за то, что она уехала в Еснак, и пытался уговорить ее вернуться в Дрезден.

Дома Криста тотчас же вскрыла посылку. Сверху лежало письмо, и она отложила его в сторону. Под газетой, на которую она не обратила внимания, лежали эластичный темно-красный пуловер с высоким воротником и медная пластинка с изображением Брюлевской террасы, какой она была до войны.

Долго сидела Криста у раскрытого окна, вспоминала Дрезден, и ей казалось, что она чувствует даже запах Эльбы, слышит плеск волн об опоры Димитровбрюке. Ей казалось, что она медленно идет по ступенькам к Фюрстенцугу или городской церкви, к картинной галерее или во дворец Цвингер…

Вдруг она услышала автоматную стрельбу, и это вернуло ее к действительности. Еснак! Несколько улиц с деревянными домиками, высокая стена, за которой виднелись солдатские казармы, а за ними — сосновый лес.

Криста взяла в руки письмо. Оно не было похоже на прежние письма Клауса. Он ни в чем не упрекал сестру и очень мало писал о городе. Он просто приглашал ее в гости и сообщал, что только из-за нее отложил одно торжество на конец месяца, а конкретно — на двадцать четвертое октября. Большой праздник, на котором она во что бы то ни стало должна присутствовать.

«Что за праздник? Может, женится?» — подумала Криста.

«Посылаю тебе небольшую посылочку, — писал брат в письме. — Это от моей премии».

«Что за премия?» — Криста перевернула письмо. Вторая страница оказалась чистой. Тут взгляд ее остановился на газете, которую она положила на кресло. Страница из «Нойес Дойчланд». Несколько строчек подчеркнуто карандашом. Криста прочла: «Коллективу архитекторов за выдающиеся заслуги в градостроительстве и за современное оформление центра Дрездена». Далее следовало несколько фамилий, среди которых упоминалась и фамилия брата. Криста развернула газету. Чуть ниже жирным шрифтом было набрано: «Национальная премия второй степени». Газета была от седьмого октября. Криста не верила своим глазам. Клаус — лауреат Национальной премии! Сбылась его мечта — восстановить Дрезден. Красавец Дрезден будет жить!

На это письмо Криста ответила сразу. Она обещала брату приехать к нему двадцать четвертого октября, но думала не столько о празднике и премии и даже не о брате, сколько о самом Дрездене, о городе, которым она не уставала любоваться в любое время суток и года. У нее вдруг мелькнула мысль: как это она могла уехать из этого города? С тех пор как Криста покинула его, прошло два года. Она снова подошла к окну. Радость за Дрезден и восхищение им обернулись упреком против Еснака и всех знакомых Кристы, которые жили здесь: супружеской четы Веберов, Герхарда, Хагена и даже Харкуса, который после окончания академии мог бы, без сомнения, получить назначение в другое место. Но он почему-то все же вернулся в Еснак.

А вот вернется ли она? Этого Криста и сама не знала.

Капитан Келлер намного обогнал дивизион и установил связь со всеми батареями. Почти час они ехали в противогазах. Скорость движения несколько уменьшилась. На окраине Цебелина капитан вышел из машины, приказав водителю поставить ее на обочину. Машина Пельцера ехала следом за ним. Она тоже остановилась, подполковник подошел к командиру дивизиона.

Капитан оглянулся и стянул маску с головы.

— Теперь можно и закурить, — сказал он и предложил Пельцеру сигареты.

Подполковник взял сигарету, хотя предпочитал более дорогие и крепкие.

— Здесь мы их и подождем, — объяснил Келлер, сделав несколько затяжек. — Через Цебелин пройдут все батареи, правда, в различное время. Таких пунктов на маршруте несколько, и мы осуществляем постоянный контроль за темпом марша.

— Чья это идея?

— Харкуса. Он и сам может в любой момент появиться здесь.

— А какова цель учения?

— Перепроверка дивизиона на марше в составе мотострелкового батальона в условиях применения противником оружия массового поражения. Завтра к восьми ноль-ноль дивизион должен войти в район, где ему будет поставлена новая задача.

— Новая задача? Это называется…

— Я лично полагаю, что завтра утром нас ждет сюрприз.

Подполковник выплюнул крошки табака, затянулся и закашлялся.

Келлер давно взял себя в руки. Спокойствие ему было необходимо для того, чтобы продумать задачу, поставленную Харкусом, принять решение и отдать дивизиону необходимые распоряжения. На разочарование и гнев некоторых офицеров, личные планы которых рушились, он, как и Харкус, не обращал никакого внимания. Он и сам договорился со знакомыми провести вечер в Позелове, но это никого не касалось. Он понимал, что, как кадровый офицер, должен больше думать о части и меньше о себе.

И все же капитан Келлер боялся, что дивизион может не справиться с предстоящей задачей и это снизит отличный результат стрельбы. Он хорошо знал сильные и слабые стороны своего дивизиона, но не мог забыть озабоченного выражения лица Харкуса.

Из-за облаков показалась луна, и ее белый, неживой свет залил все вокруг. На дороге валялись ветки, сосновые шишки мешались у Келлера под ногами. Десять лет назад он жил в деревне и мог бы остаться там навсегда. В его деревеньке было тогда всего двенадцать домов. Сегодня это уже приличный поселок. Но Келлер пошел в армию, где познакомился с грохотом орудий, с рокотом гусеничных тягачей, тащивших гаубицы. Любопытство и жажда знаний влекли его вперед.