Викентий Карпович - На «Ишаках» и «Мигах»! 16-й гвардейский в начале войны Страница 15

Вывозная программа подходила к концу, каждый из нас чувствовал, что вполне уже освоил большинство премудростей вождения самолета У-2, Все ожидали скорого начала самостоятельных полетов. В некоторых группах такие полеты уже начались, и мы считали, что наш инструктор не захочет отставать от других.

В один из летних дней инструктор назначил меня первым в очередной контрольный полет. Очередность, как правило, менялась, и трудно было сделать какое-то заключение, кому отдается предпочтение. Задание было обычное: взлет, набор высоты 400 метров, полет по «коробочке» — по прямоугольному маршруту, расчет, посадка. Полет был выполнен без замечаний.

После посадки инструктор покинул самолет и велел в переднюю кабину для сохранения центровки положить «Ваньку» — мешок с песком. Это был первый признак выпуска учлета в самостоятельный полет, до этого инструктор своего намерения ни в чем не проявлял. Дальнейшие самостоятельные полеты выполнялись с пассажиром — своим же учлетом.

Мне стало ясно, что сейчас состоится мой первый самостоятельный полет. Потом в обычном порядке, как ни в чем не бывало, Александр Чигирин без особых инструкций и нотаций просто сказал: «Давай, обычный полет по кругу, как летал!» Без особого волнения подрулил к линии исполнительного старта и поднятием правой руки спросил разрешение на взлет. В ответ стартер поднял белый флажок, и я дал сектор газа вперед. И снова, как несколько минут тому назад, самолет пошел на взлет, земля и все земное пошло под крылья самолета… Смотрю в зеркальце — и нет в нем знакомого лица инструктора: ни улыбки его, ни сурового взгляда — впереди только «Ванька»! Я вполне уверенно веду самолет от одного разворота к другому, соблюдая параметры полета — маршрут, высоту, скорость. С высоты полета старт как на ладони, все время слева. Около посадочного знака виден финишер с двумя флажками — белым и красным: белый — посадка разрешена, красный — запрещена. Расчет на посадку обычный, после третьего разворота — выдержка, убираю газ и перевожу самолет на пологое снижение, четвертый разворот — проверка расчета: если посадочное «т» не уходит под плоскость и не удаляется, значит, расчет правильный. Плавно подвожу самолет к земле, выравниваю, выдерживаю над землей и плавно подбираю ручку, машина на три точки приземляется у посадочного знака.

— Товарищ инструктор! Первый самостоятельный полет выполнен, разрешите получить замечания.

Александр Чигирин с улыбкой поздравляет, пожимает руку:

— Отлично, Карпович, молодец!

В ближайшие два-три летных дня все учлеты нашей группы летали самостоятельно, это событие было приятно как для инструктора, так и для каждого из нас — мы были рады за нашего Александра, что оправдали его ожидания.

После тренировочных полетов были полеты с инструктором на имитацию отказа мотора с посадкой вне аэродрома на ограниченную площадку, контрольные и самостоятельные полеты в зону на выполнение пилотажа и заканчивалась летная программа маршрутными полетами. Тем временем закончился и летный период. Настали осенние дни, а вместе с ними неустойчивая погода и выпускные экзамены.

Для приема государственных экзаменов по летной практике прибыл военный летчик из Борисоглебского военного авиаучилища — командир звена старший лейтенант Голубов Анатолий Емельянович. Он проверял нашу технику пилотирования, ставил оценки за экзаменационный полет и определял перспективу дальнейшей пригодности в военной авиации, особенно это касалось парней. Как потом мы узнали, в его задачу входил отбор кандидатов для поступления в военное училище летчиков-истребителей.

Пройдут года… Окончится Великая Отечественная война, и я летом 1947 года вновь случайно встречусь с Голубовым в Москве, на станции метро «Арбатская». Мы встретимся как старые друзья, не замечая знаков различия — я майор, а Анатолий Емельянович полковник, слушатель Военной академии Генштаба, которому в скором времени будет присвоено звание генерал-майора. Мы будем бродить по Москве, вести беседы, вспоминая прошедшие годы. Я узнаю, что Анатолий Емельянович на фронтах войны командовал истребительным авиаполком, потом дивизией, был тяжело ранен.

Потом об Анатолии Емельяновиче Голубове напишут, что на фронте его знали как человека, победившего смерть. На его счету было 14 лично сбитых вражеских самолетов и несколько уничтоженных в групповых боях. В июне 1944 года Голубов командовал истребительным полком, когда в один из дней было получено задание произвести разведку вражеских позиций. Погода была нелетная, и командир решил лететь сам. Летчик выполнил задание и по радио доложил командованию о результатах разведки, но при возвращении его обстреляла зенитная артиллерия. Один из снарядов попал в самолет, возник пожар. Голубов надеялся перетянуть через линию фронта, чтобы посадить самолет или воспользоваться парашютом.

Когда линия фронта осталась позади, под самолетом потянулся лес. Голубов продолжал лететь на малой высоте, высматривая подходящую площадку, когда вдруг раздался взрыв. Летчика выбросило из кабины. Очевидцами драмы оказались пехотинцы, которые и достали его из болота и доставили в санчасть с множественными переломами, сквозными ранениями и сотрясением головного мозга. Гвардейцы полка прощались с командиром навсегда, уверенные в том, что жить ему осталось недолго.

Но прошло полгода, и Голубов вернулся в полк. Правда, ходил он еще с костылями, но вскоре сел в кабину самолета и снова пошел на боевое задание. Огромная сила воли и помощь врачей дали возможность ему победить смерть. Но это будет потом, в годы сражений и в мирные дни послевоенного периода, когда враг будет разбит и придет Победа.

А пока, в тридцать седьмом, я готовлюсь к экзаменационному полету, занимаю место в самолете У-2, пристегиваюсь ремнями и докладываю военному летчику-истребителю старшему лейтенанту Анатолию Голубову, который находится в передней инструкторской кабине самолета:

— Товарищ старший лейтенант, учлет Карпович к экзаменационному полету готов!

Посмотрел в зеркальце, вижу приятное, веселое лицо военного летчика с голубыми петлицами… В то же время слышу обычный, спокойный голос поверяющего, который коротко и четко поставил задачу на полет по переговорному устройству:

— Полет в зону, высота шестьсот, два мелких, два глубоких виража — по одному в каждую сторону, петля, боевой разворот, штопор два витка, скольжение в обе стороны, расчет на посадку, посадка!

Его исключительные простота и теплота, мягкость голоса, с которым он обратился ко мне и поставил задачу, произвели на меня настолько поразительное впечатление, что невольно с меня как бы свалилось сто пудов груза, куда-то исчезли скованность, волнение и напряжение, пришли спокойствие и уверенность в выполнении полетного задания. Да, Анатолий Голубов мог расположить к себе учлета. С этим чувством уверенности мы поднялись в воздух и, несмотря на некоторую сложность метеорологических условий, мне удалось выполнить весь комплекс полетного задания с особым подъемом. Мне казалось, что пилотаж как никогда у меня ладится, все получается, и даже на какое-то время я позабыл, что впереди меня находится поверяющий. Выполнив задание, снижаюсь, вхожу по касательной в общий круг к третьему развороту, захожу на посадку. Когда я выполнил четвертый разворот, то по СПУ поверяющий передал:

— А ну-ка, давай посадку на скорости!

Такие посадки мы никогда не практиковали, я смутился, но времени на раздумье не было. Я понял, что от меня требуется, но как это выполнить? Прижимаю самолет к земле, не убирая полностью газ, выдерживаю его на повышенной скорости, затем в расчетной точке прикрываю газ, погасив скорость до посадочной, произвожу посадку, притирая, что называется, самолет у «Т» на три точки. Чувствую, что посадка мне удалась. Видно было, что поверяющему, военному летчику, понравился мой полет. Когда мы зарулили на заправочную линию, выключили мотор, Голубов, выйдя из кабины самолета и не сделав замечаний, поставил отличную оценку. Это и определило мою дальнейшую летную судьбу. На прощание Анатолий Емельянович рекомендовал меня для поступления в военное авиационное училище летчиков-истребителей, это меня вдохновило. Каждый начинающий пилот в этих условиях мог законно гордиться результатами экзаменационного полета и оценкой, поставленной военным летчиком.

Мы, уже бывшие учлеты Минского аэроклуба, с благодарностью прощались с замечательным человеком, нашим летчиком-инструктором Александром Макаровичем Чигириным, так много доброго сделавшим для нас.

Александр Макарович дал нам первые навыки в управлении самолетом, мы узнали, что это такое и почему он летает, крепко полюбили этот вид спорта, красоту неба, красоту природы, наблюдаемой с высоты. Некоторые пилоты нашей группы стали спортсменами самолетного и парашютного спорта, а многим посчастливилось получить путевку в большую военную авиацию. Это было прекрасное время надежд и стремлений в будущее, и оно никогда не забудется.