Александр Дорохов - Крылатые защитники Севастополя Страница 15

На Керченский полуостров прибыл с Кавказа 119‑й отдельный морской авиаполк. В интересах более оперативного и централизованного руководства деятельностью гидроавиации была создана 2‑я морская авиабригада, в которую вошли 116‑й и 119‑й полки, 80‑я и 82‑я отдельные эскадрильи.

Командиром нового соединения стал Герой Советского Союза полковник В. И. Раков, ветеран авиации Черноморья и Балтики. Звание Героя он заслужил еще в боях против белофиннов.

Деятельность авиации в январские дни была напряженной и разносторонней. Крылатые защитники города произвели 920 самолето–вылетов.

В боевых действиях непосредственно участвовал и сам генерал Остряков. Поначалу он летал на истребителе И-16. Как–то еще в ноябре военком гидроавиационной группы полковой комиссар Водянов в неофициальной беседе сказал:

— Зачем вам, товарищ командующий, на этом старье стремиться в самую гущу стервятников?

— На каком старье?

— На И-16.

— А как же иначе? Ведь летчики на них воюют. Да еще как! А у вас в группе летают даже на «эмбээрах», или, как их немцы называют, «рус–фанер».

— Но ведь летчиков много, а вы один, — выдвинул решающий аргумент Иван Алексеевич Водянов.

— Так–то оно так. Вот и член Военного совета флота Николай Михайлович Кулаков указывал мне на это. Вы будто сговорились с ним. Но я прежде всего тоже летчик. И какой бы из меня был командующий, если бы я отсиживался на земле, как сурок, забившись в нору.

Генерал Остряков освоил потом истребитель ЯК‑1 и продолжал участвовать в воздушных боях. Со своими боевыми [60] соратниками Николаем Наумовым и Константином Юмашевым он все чаще и чаще поднимался в небо на самые рискованные дела. Доказывать ему нецелесообразность риска было бесполезно. И тогда руководство обороной города приняло постановление, согласно которому вылет генерал–майора авиации Острякова производился лишь с разрешения Военного совета Черноморского флота.

В связи с этим Остряков в беседе с писателем Михайловским шутил:

— Приходится вести борьбу на два фронта. С противниками — это легче, а вот с Военным советом — труднее. Почти всю жизнь летаю, а вот воевать пришлось только в Испании. Думал, ну здесь, в Севастополе, отведу душу, и опять не повезло. Иной раз контрабандой вылетишь…{6}.

Руководители обороны знали, конечно, о фактах нарушения постановления Военного совета флота и указывали на это генералу Острякову. Однако никакая сила не могла удержать его на земле.

«Пожалуй, это было единственное решение, которое не всегда выполнялось Остряковым, — вспоминал вице–адмирал Н. М. Кулаков. — Ссылаясь на те или иные причины, он продолжал боевые вылеты.

Как–то после одного такого боевого вылета я по–дружески сказал ему:

— Вы все же должны дать слово, Николай Алексеевич, что впредь будете беречь себя.

А он, улыбаясь, ответил:

— Такого слова, Николай Михайлович, дать не могу.

В этом ответе, как и в его поступках, весь Остряков, один из лучших соколов нашей страны»{7}.

В один из январских дней перед группой пикирующих бомбардировщиков была поставлена задача: нанести удар по танковой колонне в районе Бахчисарая. Три звена ПЕ‑2 поднялись в воздух и взяли курс на северо–восток. «Петляковых» сопровождали истребители, возглавляемые генералом Остряковым.

На дальних подступах к цели появились МЕ‑109 и пытались атаковать черноморцев. Наши истребители сопровождения связали гитлеровцев боем. Однако нескольким самолетам врага все же удалось прорваться к «Петляковым».

По указанию ведущего бомбардировщики приняли боевой порядок, и стрелки–радисты встретили фашистов дружным [61] огнем пулеметов. Атака отражена. Три «мессера» сбиты, а остальные рассеяны. Путь к цели открыт. Вражеская танковая колонна двигалась по дороге к Севастополю плотным строем.

Вероятно, фашисты надеялись, что их истребители не допустят внезапного удара с воздуха и считали себя в безопасности.

Зайдя с солнечной стороны, экипажи ПЕ‑2 прицельно сбросили бомбы на голову колонны. Дорогу густо усеяли горящие танки.

Как–то начальник штаба авиации полковник Калмыков, получив данные от начальника разведки майора Константина Разинкина, доложил генералу Острякову:

— В Евпатории на Театральной площади и стадионе обнаружено большое количество военной техники. Там стоят артиллерийские орудия с тракторными тягачами и автомашины с грузом.

— Что вы предлагаете, Василий Николаевич? — спросил командующий.

— Нанести удар. И как можно быстрее.

— Согласен. Какими силами?

— Полагаю, что эту задачу целесообразнее поставить перед эскадрильей 40‑го полка.

— Хорошо. А в группу истребителей сопровождения включите и меня. А то я уже засиделся. Так, пожалуй, и летать разучусь на новом–то самолете.

— По ведь Военный совет флота опять…

— Знаю. Сейчас доложу командующему. Надеюсь, разрешит. А вы отдавайте необходимые распоряжения.

С аэродрома Херсонес поднялась пятерка ПЕ‑2 и взяла курс на Евпаторию. Ведущий — майор Юлиан Пешков, ведомые Иван Корзунов, Андрей Кондрашин, Василий Мордин и Андрей Николаев.

Пикировщиков сопровождали десять истребителей 8‑го и 7‑го полков.

Летели над морем. На траверзе Саки появилась низкая облачность и туман. Была видна железная дорога Саки — Евпатория. Ориентируясь по ней, продолжили путь.

Вот и Евпатория. Тут знакома каждая улица. Противник противодействия не оказывал. В такую погоду он явно не ожидал «гостей». Нижняя кромка тумана не превышала 200 метров. Бомбить с такой высоты дело опасное: можно погибнуть от своих бомб. И все же «Петляковы» легли на боевой курс. Каждый раз после взрыва бомб взрывная волна подкидывала самолеты, словно мячики. [62]

Отбомбившись, экипажи открыли огонь из пулеметов по гитлеровцам. Зенитки «залаяли» с опозданием. Когда черноморцы летели уже морем, в Севастополь, в воздухе появились «мессершмитты». Но, заметив выше себя четверку МиГов, предпочли уклониться от атаки.

Результат удара оказался неплохим. Фашисты потеряли 15 орудий и 20 автомашин. Генерал Остряков объявил участникам налета благодарность.

Подобных эпизодов можно привести немало. Экипаж дальнего бомбардировщика 2‑го минно–торпедного полка заметил на шоссейной дороге Симферополь — Бахчисарай до полутораста автомашин и около трехсот повозок. Они держали путь на юг. Несомненно, фашисты подтягивали к фронту свежие силы.

Штурман старший лейтенант Александр Кондяков написал донесение, а стрелок–радист младший сержант Николай Белоусов быстро передал его в Севастополь.

Донесение от разведчика поступило своевременно. Но на аэродромах в готовности почти не оказалось сил. Удалось собрать лишь четыре самолета, да и то из разных частей: по одному бомбардировщику из 2‑го и 40‑го полков и два штурмовика из 18‑го.

Четверка без промедления пошла на задание. Ее прикрывали истребители 8‑го полка. Однако их было очень мало, и прикрытие носило психологический характер.

Когда автоколонна входила в Альминскую долину, по ней первыми нанесли удар бомбардировщики. За ними — штурмовики. Несколько разбитых и горевших автомашин осталось на дороге.

Внезапно появились «мессершмитты», и начался воздушный бой. Один наш истребитель был сбит. Получил повреждения штурмовик Евгения Лобанова, но летчик довел его до аэродрома. Шасси не выпускались. Пришлось садиться на «живот». Техники быстро восстановили машину, так что пилоту удалось вскоре вернуться в строй.

На одном из участков путь наступавшей пехоте преградила вражеская минометная батарея. Она располагалась в лощине, в густом кустарнике, и вела губительный огонь. Летчики 18‑го полка лейтенанты Евгений Лобанов, Григорий Кравцов и Константин Виноградов получили задание: подавить огонь батареи. В районе цели они появились внезапно.

Не успели фашисты опомниться, как на головы полетели бомбы. Задание было выполнено.

Пехота успешно продвигалась вперед. [63]

В районе деревни Верхний Чоргунь шли упорные бои. Одну из наиболее важных высот фашисты превратили в сильно укрепленный опорный пункт. Надо было овладеть им во что бы то ни стало. Требовалась помощь авиации.

На боевое задание поднялись три штурмовика. Их сопровождала четверка И-16 87‑й эскадрильи. Истребителей возглавлял капитан Федор Кожевников. При поддержке авиаторов пехота овладела высотой. Командир стрелкового полка доложил об этом командующему Приморской армией генералу Петрову.

— Передайте летчикам–штурмовикам, что я объявляю им благодарность, — распорядился командарм.

Шестнадцатая эскадрилья, оказавшись в осажденном Севастополе, вскоре встретилась с большими трудностями: острой нехваткой материальной части. Стали усиленно искать выход из положения. И нашли.