Владимир Першанин - Не промахнись, снайпер! Страница 16

Я написал матери ответ и попросил младшего братишку не лезть раньше времени ни в какие училища. Отец болеет, и вся надежда на него. И дрова, и уголь на зиму заготовить надо. Не сестренкам же этим заниматься? Успокаивал всех, что я служу от передовой далеко. А в груди не проходила ноющая боль. Убили друга…

Так получилось, что в течение нескольких месяцев нашему полку пришлось воевать с союзниками Гитлера, итальянцами. Находясь на переднем крае, я составил о них свое мнение. Оно несколько отличается от снисходительных (даже презрительных) статей в наших тогдашних газетах, начиная от центральных и кончая дивизионными многотиражками.

Вначале обращусь к истории и некоторым документам. В 1940 году Италия имела армию, насчитывающую два миллиона человек. Война началась для итальянцев неудачно. Видя, как Гитлер лихо завоевывает города Франции, Муссолини поторопился тоже отхватить свой кусок пирога. Но грубые ошибки в разработке военных операций, устаревшее техническое оснащение армии привели к тому, что за две недели боев итальянцы потеряли четыре тысячи солдат и офицеров. Еще большие неудачи ждали Муссолини в Восточной Африке, где в 1940-1941 годах африканский корпус разбили англичане. Погибли и попали в плен 200 тысяч итальянцев. После этого, несмотря на все усилия Муссолини, итальянская армия играла среди стран гитлеровской оси второстепенную роль.

К 1942 году был предпринят ряд мер по усилению армии. Увеличилось количество артиллерии, автоматического оружия. Наряду с несуразными танкетками появился средний танк М-13/40, вооруженный 47-миллиметровой пушкой, четырьмя пулеметами, с броней 25-30 миллиметров. Конечно, он не шел ни в какое сравнение с нашей «тридцатьчетверкой» или KB-1, но уже мог реально поддерживать пехоту и участвовать в наступательных боях.

В 1941 году для участия в «крестовом походе против большевиков» Муссолини сформировал Итальянский экспедиционный корпус, в который включались все новые дивизии и полки. Всего в Россию вторглись 230 тысяч итальянских солдат и офицеров. Какая судьба ждала их там, я расскажу позже. А пока коснусь периода, когда мы держали оборону под кручами Дона.

Отброшу сразу трогательные истории, будто мы пели «Катюшу», а музыкальные итальянцы, силком вовлеченные в этот поход, подпевали нам и воевали, не слишком усердствуя. Дела обстояли не совсем так Действуя хоть и на второстепенных участках, итальянцы вслед за немцами оккупировали значительную часть наших южных земель. Проникли в глубь России и после ряда поражений в Западной Европе и Африке впервые почувствовали себя победителями.

Добавлю, что их части были хорошо разбавлены итальянскими фашистами (чернорубашечниками), аналог германских войск СС. В полках насчитывалось по 500-700 этих убежденных нацистов. Имелись также отдельные подразделения берсальеров — элитных стрелков, как их именовали. До уровня снайперов берсальеры, может, и не дотягивали, но явились хорошо подготовленными и верными режиму Муссолини солдатами. Как и чернорубашечники, они помогали держать дисциплину и вести активные действия против «недобитых иванов».

Еще одно усилие, немецкие солдафоны возьмут Сталинград, война закончится, и начнется дележ. Россия — богатая страна. Фрицы, конечно, жадные, но хватит добычи и для отважных воинов дуче. В атаку итальянцев пока не гнали, а стрелять с донских круч было очень сподручно и относительно безопасно.

Не раз и не два я наблюдал азартную охоту пулеметчиков и артиллеристов за одиноким грузовиком, всадником или связистом, которые вынуждены были передвигаться в дневное время. Все знали, что до темноты береговая полоса глубиной три-четыре километра опасна для жизни. Но людям приходилось выполнять какие-то неотложные задания, иногда тянулись утром в санбат цепочки раненых.

Все это обстреливалось из многочисленных 47- и 75-миллиметровых пушек. Я видел, как отчаянно накручивал баранку водитель, влетевший в мертвую зону. Люди, которых он вез, выпрыгивали на ходу. Снаряды рвались совсем рядом, от кузова отлетали щепки и половинки досок. Мотор дымил, но солдат, не решаясь бросить вверенную технику, упорно гнал полуторку к полосе деревьев. Машину все же добили, она горела огромным костром, а тяжело раненный водитель пытался отползти. В костер и водителя всадили еще несколько снарядов и пулеметных очередей.

Ночью санитары собирали убитых бойцов из пополнения, которых везли к нам, останки водителя сложили в шинель и затянули проволокой. Квадратный тючок, размером с коробку от радиоприемника, вот и все, что осталось от человека. Итальянцы не только обстреливали позиции. В августе они предприняли наступление, пытаясь прорвать линию фронта. Это им не удалось. Наши войска отбили удар, сами перешли в наступление и захватили обширный плацдарм (24-30 августа 1942 года) на правом берегу Дона от города Серафимовича до станицы Еланской. Плацдарм первое время итальянцы активно атаковали и, лишь понеся большие потери, прекратили попытки отбросить части Красной Армии за Дон.

В сентябре-октябре итальянцы на нашем участке вели постоянные обстрелы. Зная, что в основном движение идет ночью, запускали из минометов осветительные ракеты-«люстры» на небольших парашютах и долбили дороги, подходы к передовым позициям. В одну из ночей крепко пострадала маршевая рота, направленная для пополнения нашего полка. Ребят перехватили на песчаных холмах. Местные жители называли такие места «пески», с ударением на первом слоге.

Били шрапнелью, чтобы бойцы не успели разбежаться. От металлических шариков сверху гибли и те, кто пытался зарыться в песок, и те, кто убегал. В ту ночь были убиты, истекли кровью более сотни молодых необстрелянных ребят. А сколько лежали в лазарете, получив по пять-десять шрапнелин и осколков? Они вдали следующей ночи, отправки в санитарный батальон, и умирали один за другим. Шрапнель — поганая штука.

Своих самолетов на Дону итальянцы не имели. Немецкая авиация действовала в основном под Сталинградом, бомбили также плацдармы и понтонные мосты южнее наших позиций. Над участком дивизии и 1311-го полка часто крутился на большой высоте самолет-разведчик «Фокке-Вульф-189», или «рама», как его чаще называли.

Несколько раз налетали небольшими группами пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87», с воем сирен сыпали вниз пятидесяти- и стокилограммовые бомбы. Не выдержав воя сирен и взрывов тяжелых бомб, некоторые бойцы выскакивали из траншей, бежали куда попало. Их обстреливали не только самолеты, но и итальянцы с правого берега. Запомнилось, что в этой суматохе людей гибло гораздо больше, чем при бомбежке.

Иногда парами или четверками на огромной скорости проносились «Мессершмитты». Летали они низко и всегда находили цель. Небольшие бомбы разбивали орудия, плохо замаскированные землянки, а очереди из пушек и пулеметов настигали не успевших спрятаться бойцов. Эти истребители со свастикой, появляющиеся словно ниоткуда, заставляли людей быть настороже.

К сожалению, зенитной артиллерии ни наш, ни соседний полк не имел. Иногда вели ответный огонь пулеметчики, но ни одного самолета при мне не сбили. «Юнкерсы» были бронированы, а «мессеры» проносились слишком стремительно. Появление немецких самолетов итальянцы на холмах встречали с типично южным восторгом. Подбрасывали вверх каски, пилотки, смеялись, что-то кричали. В эти минуты я тоже прятался от бомб, но иногда успевал сделать выстрел-другой и снять кого-то из потерявших осторожность воинов дуче.

Вот такие отношения складывались у нас с музыкальными завоевателями-итальянцами. Мы им тоже неплохо отвечали, а зимой их ждала судьба, которую только врагу и пожелаешь. Я их не жалел и в философию не пускался, занося очередную запись в снайперскую книжку. На войне как на войне. Или тебя, или ты их.

Глава 5.

БОЛЬШОЙ БОЙ

Владимир Высоцкий спустя много лет напишет песню, в которой есть такие строки:

Мне этот бой не забыть нипочем,Смертью пропитан воздух…

Мне тоже не забыть тот двухдневный бой, в первых числах ноября, когда погибли многие из товарищей и однополчан. Уверен, что итальянцы, не жалевшие для нас снарядов и мин, продолжали бы и дальше отсиживаться на холмах. Как ни крути, а потери в тот период они несли меньше, чем их союзники — немцы, увязшие в уличных боях в Сталинграде.

Но немецкое командование их крепко подтолкнуло, обвинив в бездеятельности. Даже обозвали потомков гордых римлян трусами и пообещали урезать кусок будущего победного пирога. Возможно, насмешки и обвинения в трусости итальянцы бы стерпели (не привыкать!), но терять обещанную добычу не пожелали.

Километрах в десяти ниже по течению итальянцы предприняли попытку форсировать Дон и занять плацдарм на левом берегу. Всех разбудил грохот и огненные зарницы на южной стороне черного предзимнего неба. По нашим позициям тоже открыли огонь, к чему мы в общем-то успели привыкнуть. Прошел слух, что итальянцы уже прорвались на левый берег. Из бойцов нашего полка, оголяя и без того жидкую оборону, срочно сформировали сводную роту, куда вошел взвод младшего лейтенанта Егорова. Из моих товарищей в роту включили Степана Кращенко и Максима Усова.