Владимир Ераносян - Колорады Страница 16

Все российскими триколорами махали и радость выражали! Рыльце у всех в пушку! У всех, кроме единиц. Кроме таких, как он. Он, а не эти ополченцы, сбежавшие подальше от наступающей армии, и есть настоящий герой. Потому что не пресмыкался. Не лез на рожон. Идейные, мать вашу. Подставлять свои жизни за спасибо? Кормить за бесплатно? Мы не при коммунистах! А эти гребаные ополченцы еще позволяли себе упрекать, мол, «мы за вас стоим!» А кто вас звал?!

Глеб не звал никого. Его все устраивало. Все, кроме ментов. Но эти продажные мусора почти в полном составе перешли на сторону «сепаров». Ха-ха! Как же они ошиблись! Как просчитались! Поставили не на тех. Теперь им обратной дороги нет. А он не ошибся. Потому что умный! И знал, что победа за силой! Угадал, кто победит! Он не поспешил выслуживаться перед «временными», так как изначально понимал, что его никто за это не отблагодарит, не поощрит…

А от этого «дяди» пахнет деньгами. Сделать такому услугу — это проявление хитрости, коммерческой жилки, ума. Такой в долгу не останется, видно, что деловой. Быть в его команде — значит, вырваться из захолустья и выбиться в люди. Чтоб все разом поняли, что Глеб пошел в гору, поднялся. За счет своей верности, своей надежности и патриотизма! Это шанс обеспечить себе защиту и роскошную жизнь. И его нельзя упустить…

Вот оно, то самое время, когда нужно протянуть руку и оторвать себе кусочек оставшейся без присмотра власти. Уж он-то научит с собой считаться все это бесталанное стадо. Найдет способ, придумает! Мозги на месте! Такие, как он, всегда в меньшинстве. Он всегда был политическим! Против продажной власти и ментов! Против коррупции и сросшегося с ней криминала. Они все время прессовали, не давали развернуться, глушили его предпринимательские таланты. И никто из стоящих в этой толпе никогда не защитил его. Только подшучивали, вешали ярлык горе-бизнесмена. Все они считали его мелким воришкой и плутом еще со времен, когда он по детской глупости воровал ягоды у рыночных бабок. С тех пор и прилепилось это сладкое погоняло — Брусника. Скоты с ярмом! Им все запрещают, а они довольны. Утешает их только унижение других. Так они глушат свои комплексы…

Как же он их ненавидел. Всех до единого, но больше всех не принявшую его ухаживаний бессердечную Марту… Променявшую его на бездарного накачанного десантника-тугодума. Он подружился с Кожевниковым, чтоб под рукой находился вышибала. Но женившись на Марте, этот громила встал на дыбы и стал неконтролируемым. Она сделала так, что он распушил свои перья и вместо «спасибо» лишил генератора идей двух зубов…

Денис и Марта, эта самовлюбленная парочка, которая смотрит на него свысока, считает в унисон, что облагодетельствовала его и что он в неоплатном долгу… Это они у него в долгу! Глеб не знал семантику слова «снобы», иначе он окрестил бы эту надменную, высокомерную, на его взгляд, чету именно этим определением.

Чем этот заносчивый Ден лучше его? Почему Марта предпочла гору мышц бесспорному интеллекту? Пустоголовый дегенерат, играющий мускулами, у которого никогда не было ни одной своей идеи. Даже этот отель, от начала до конца, придуман Глебом. И только им одним! Неблагодарные. Они даже не предложили долю. Вот и расхлебывали потом. А его только обвиняли. Ведь это легче всего. Особенно она. Да она тоже безмозглая курица! Ее ведь приходится уговаривать брать деньги! Которые с неба падают! Надо же, какие мы чистенькие… А денежки-то любит. Глаза небось сверкали, когда холеный амер с седым бобриком на голове всучил ей пачку зеленых… Тварь.

— Кого вы прикрываете?! Я ж вижу, морщитесь, что законная власть пришла! Что я вернулся. Не по нутру вам порядок, племя бандитское! — разгорячился к концу своего спича голова. — Террористов тут с распростертыми объятиями встречали! Думали, Путлер ваш на помощь придет. А вы ему задарма не сдались! Он за свое кресло трясется. Боится, что его так же свергнут, как мы казнокрадов этих на Майдане! Почему по домам стреляли? Не вините в смертях доблестную украинскую армию и героические батальоны нацгвардии во главе с корпусом «Правого сектора»!!! Раз вы еще живы, значит, вам повезло! Пустили… Пригрели!!! Гэрэушников и эфэсбэшников! А как еще выкуривать их?! Огнем и мечом! Чтоб жизни солдатские спасти… Вас за ваше равнодушие, если не сказать — попустительство! Если не сказать — предательство… Надо было с землей сровнять! Вы родину предали. Вы меня предали! Те, кто не запятнан, тем ничего не грозит! Амнистии пусть не ждут пособники, подполья не будет тут! Оружие все сдать!!! Кто не сдаст, у кого найдут — трибунал и расстрел! Предупреждаю! Шутки никто не шутит тут!

Голова достал из нагрудного кармана пиджака платок и вытер вспотевший лоб, аккуратно проведя поочередно по каждой складке.

В толпе появились новые лица. Незнакомые и по большей части молодые. Не местные. Те, что давеча приехали на автобусах из Днепра. В черных майках с тризубами. Бритоголовые. Увидев одобрительный кивок лилипута, голова запыхтел в микрофон:

— Слово предоставляется господину-товарищу Урбану, — от волнения откашлял он подводку.

Лилипут подошел к микрофону и медленно, как гипнотизер, поднял глаза, взирая на толпу сверху. Каждое его слово вбивалось отбойным молотком в мечущееся сознание людей, которые уже не знали, во что верить, и единственным желанием которых был мир. Его осипший от десятилетий курения бас вещал с картавым изъяном, он раздавался эхом по площади перед домом культуры, возвещая о начале чего-то страшного, предвещая не скорый мир, а затяжную войну или просто изощренную пытку.

— Вас здесь пять тысяч. И среди вас изменники. Вы могли восстать, как восстал Киев, защищая революцию! Как стоит несокрушимый Днепр, озаряя своей стойкостью Мариуполь, Запорожье, Одессу и Харьков! Вы допустили на территорию суверенного государства Украина русских оккупантов. Вместо того чтобы с каждого окна каждого дома встретить их пулями, ну, хотя бы кипятком или булыжником, вы осыпали их цветами. Вы растоптали честь и славу Украины, усомнились в ее силе и воле! Я знаю, что среди террористов были местные! Те, кто открывает ворота русским. Прощения не ждите. Теперь эти территории подчиняются губернатору Днепропетровской области. Все фабрики и металлургические заводы, угольные шахты и градообразующие предприятия военной и космической промышленности, аэропорты и судоходные компании теперь собственность Каломойца! Единственного, кто не испугался. Кто не побоялся возложить на себя это бремя. Кто не сдал город. Кто спас Украину! А я его правая рука. Запомните мое имя. Мое имя Моисей. Я приведу вас к закону военного времени! Моя фамилия Урбан! Меня нельзя убить. Попытки были. Много раз покушались на меня мафиози, конкуренты, русские. Посылали наемников, которые взрывали меня, расстреливали из снайперских винтовок, но, как видите, не добили. Я живучий! Даже живучее «киборгов» в аэропорту Донецка, что в отличие от вас героически сражаются с боевиками без всяких ротаций и недовольства. И я пришел, чтобы отомстить всем, кто не считается с завоеваниями революции! С памятью павших героев. Киев может сколько угодно затуманивать нам мозги каким-то там перемирием. Мы отрицаем любой сговор с русскими! Мы будем их убивать. Ударная группировка сосредотачивается здесь! В вашем городе. Вы войдете в историю революции как плацдарм решающего удара по рассечению мятежных регионов. Днепропетровск является оплотом закона. Запорожская, Одесская области, освобожденные территории Донетчины и Луганщины признали власть губернатора Каломойца! Скоро его безоговорочную власть в Киеве признает новая Верховная рада! Все предприятия и ресурсы, банковский сектор должны быть переданы эффективным менеджерам, которые железной рукой способны удержать фронт против русских. Русские будут уничтожены. Все территории, которые пока остаются под контролем русских, будут зачищены! А потом мы пойдем на Москву! Слава Украине!

В ответ была тишина. Нехорошо молчали люди. Тревога заполнила паузу. Затяжную, как могильная пустота.

Свою воинственную чушь Урбан произнес на русском языке, ничуть не стесняясь пропагандировать русофобию среди толпы, где семьдесят процентов являлись этническими русскими, а остальные — русскоязычными, где стояли убеленные сединами ветераны, которые не верили своим ушам, что такие слова возможны на земле, победившей фашизм.

— Только попробуй рыпнуться, — расслышал Глеб угрозу какому-то пожилому дедуле с пейсами, единственному ортодоксальному хасиду во всей окрестности. Он, невзирая на предупреждение, двинулся вперед и успел прокряхтеть пару негромких фраз: «Ты не еврей, ты фашист… Возглавил нацистов, чтобы уцелеть самому? Разве это наш путь? Снова наступаете на грабли и навлекаете беду на весь народ? Детей за что, женщин из минометов за что?» Он хотел задать все свои вопросы в лицо, возразить открыто. Бритоголовые дали ему под дых, и дед свалился на землю, потеряв сознание.