Степан Калинин - Размышляя о минувшем Страница 16

Еду в банк. В кармане у меня, кроме партийного билета, удостоверения на имя исполняющего обязанности командира давно несуществующей 7‑й роты 12‑го запасного полка и чека на получение денег, никаких документов. Думаю: выдадут ли? Уж очень большая сумма.

Однако опасения оказались напрасными. Управляющего банком разыскал в подвале огромного здания. С ним — кассир и несколько других служащих. Я подал чек вместе с партийным билетом. Управляющий внимательно проверил документы, сличил с телеграммой.

— Все в порядке, — сказал он и тут же распорядился выдать деньги.

Как ни старался я все пачки ассигнаций упрятать в чемодан, ничего из этого не получилось. Более чем полмиллиона рублей пришлось отдельной пачкой заворачивать в газету, перевязывать шпагатом.

Тут же возле банка нанял извозчика, который отвез меня на Николаевский (ныне Московский) вокзал, а там носильщик помог донести тяжелый чемодан до штабного вагона. Аккуратно уложив деньги в несгораемый шкаф, я с облегчением вздохнул. Только теперь пришло в голову, как нелепо я поступил, не взяв с собой при поездке в банк охрану.

Казалось чудом, что я без каких–либо происшествий провез по улицам города, в котором в те дни орудовало немало всякого рода воровских шаек, такую огромную сумму денег. Никто, как видно, даже не подозревал, что один человек, без всякой охраны, мог везти в чемодане миллионы. Возможно, потому и обошлось все благополучно.

В Москве доложил Кудинскому о выполнении задания. Большую часть денег передал ему и, не задерживаясь, с частью отряда выехал на Волгу.

В Самару наш поезд прибыл в первых числах марта. На следующий день я представился председателю губернского комитета партии Валериану Владимировичу Куйбышеву. Он расспрашивал меня, как очевидца, о последних событиях в Петрограде и Москве, рассказал о положении в губернии, обещал всяческое содействие в заготовке хлеба.

Это содействие Валериана Владимировича мы чувствовали буквально во всем. Он помог нам подобрать из местных коммунистов заготовителей хлеба, предоставил необходимые помещения. Под мануфактуру пришлось занять пустовавшие в то время склады американской компании по торговле сельскохозяйственными орудиями. Американский консул заявил протест, грозился жаловаться в Совнарком, но после разговора с В. В. Куйбышевым удовлетворился обещанием, что склады будут освобождены, как только Советская республика восстановит торговые связи с Северо — Американскими Соединенными Штатами.

Разослали заготовителей с небольшими группами бойцов по уездам. Несколько таких групп выехало в соседние с Самарой губернии. И хлеб пошел, хотя поступало его не так много, как хотелось.

Вскоре приехал Кудинский, получивший к тому времени уже новее назначение, передал мне под расписку деньги, предназначенные для заготовки хлеба, и в тот же день отбыл в Москву.

Это была моя последняя встреча с Кудинским. Из Москвы он вместе с отрядом М. В. Минаева выехал куда–то под Киев. Там не прекращались ожесточенные бои с немцами и гайдамаками. В одном из боев Кудинский был тяжело ранен, захвачен гайдамаками и по приказу гетмана Скоропадского повешен.

Добрая и светлая память о Кудинском, человеке несгибаемой воли, сильного характера и душевной теплоты, осталась у меня на всю жизнь.

Я по–прежнему именовался начальником штаба командующего Северными Военно–революционными отрядами, хотя самих отрядов уже не было. При мне оставалась лишь артиллерийская батарея и человек сто красногвардейцев для охраны складов и сопровождения эшелонов с хлебом. Да и вообще войск в Самаре в тот период было мало. Кроме подчиненных мне подразделений, в городе дислоцировался только один Самарский полк, сформированный главным образом из местных рабочих–добровольцев и вернувшихся с фронта солдат.

В губкоме и губисполкоме прекрасно понимали, что такого количества войск в условиях, когда контрреволюционные элементы начинали проявлять все большую активность, было явно недостаточно. Однако для формирования новых частей в то время не было возможностей.

Не помню сейчас точно, в конце марта или начале апреля, в Самаре произошло событие, взволновавшее всю партийную организацию. В город неожиданно, без всякого предупреждения, прибыл эшелон балтийских моряков во главе с П. Е. Дыбенко. Вначале мы обрадовались новому пополнению. Но в тот же день в губком пришла телеграмма за подписью М. Д. Бонч — Бруевича[3]. В телеграмме предлагалось немедленно задержать Дыбенко и препроводить в Москву за самовольное оставление вместе с отрядом боевой позиции под Нарвой.

Валериан Владимирович Куйбышев поручил мне доставить Дыбенко в губком.

— Нужно сделать это так, чтобы не было никаких эксцессов, — пояснил он. — Надо разобраться, в чем дело. Дыбенко — старый большевик, боевой матрос. Не верю, что он изменил Советской власти.

Договорились, что я пойду к Дыбенко один. Валериан Владимирович посоветовал оставить даже револьвер, идти безоружным. Расчет оказался правильным. Как только я появился на перроне вокзала, матросы взяли меня под стражу и, как «контру», привели в вагон Дыбенко.

За столом сидел богатырского сложения моряк в бушлате. Повернувшись ко мне, спросил:

— Кто вы такой?

— Начальник штаба Северных Военно–революционных отрядов Калинин, Я к вам от товарища Куйбышева. Председатель губкома просит вас прибыть на совещание.

— Можете идти, — приказал он доставившим меня матросам, затем встал и поздоровался со мной за руку.

Я тогда еще не знал, что Павел Ефимович был председателем Центробалта, членом тройки Наркомвоенмора и первым наркомом по морским делам.

После того как мы остались вдвоем, он спросил:

— Ну как, очень сердится на меня Валериан Владимирович?

Я, не зная, как ответить на его вопрос, промолчал. Не повторил вопроса и Павел Ефимович. Так молча сидели минуты три–четыре. Потом Дыбенко встал, застегнул на все пуговицы бушлат, коротко сказал, словно отрубил:

— Пойдемте, товарищ Калинин.

В кабинете В. В. Куйбышева нас уже ждали. Собрались все члены губкома. Валериан Владимирович медленно, при общем молчании, встал из–за стола, встретил Дыбенко у двери, поздоровался с ним и, кивнув на стоявший возле стола стул, пригласил садиться. Потом так же медленно прошел на свое председательское место. Члены губкома ждали, что же будет дальше. Чувствовалась какая–то общая неловкость.

— Так с чего же начнем, товарищи? — прервал молчание Валериан Владимирович. И, не дождавшись ответа, продолжал: — Сделаем, пожалуй, так. Попросим товарища Дыбенко информировать нас о цели прибытия в Самару, о составе отряда.

Не знаю, было ли Павлу Ефимовичу известно о телеграмме Бонч — Бруевича. Скорее всего, председатель губкома успел сообщить о ней Дыбенко, когда здоровался с ним. Во всяком случае, свою информацию он начал с нападок на Бонч — Бруевича. Дескать, разве справедливо, что бывший царский генерал приказывает арестовать командира–большевика. Если бы арестовать его приказал Ленин, тогда другое дело. Партии, Ленину он готов подчиниться безоговорочно и нести перед ними ответственность за свои действия.

После довольно продолжительного и бурного обмена мнениями выступил В. В. Куйбышев. Он сказал, что в отношении Михаила Дмитриевича Бонч — Бруевича Дыбенко не прав. Нельзя не доверять человеку, которому верит Владимир Ильич Ленин. Дыбенко должно быть известно, что М. Д. Бонч — Бруевич в числе первых из генералов царской армии перешел на сторону Советской власти, что его брат Владимир Дмитриевич — революционер, большевик, один из ближайших помощников В. И. Ленина. Теперь, когда создается регулярная Красная Армия, мы не можем обойтись без помощи перешедших на сторону Советской власти опытных военных специалистов старой армии. В Красной Армии должна быть железная дисциплина. Партизанщина и непослушание больше нетерпимы.

Валериан Владимирович посоветовал П. Е. Дыбенко немедленно вместе с отрядом отбыть по вызову Высшего Военного Совета в Москву.

Павел Ефимович дал слово, что поступит так, как советовал В. В. Куйбышев. И обещание свое выполнил.

Мне много раз приходилось потом встречаться с Павлом Ефимовичем и по службе, и в домашней обстановке. И я могу с полной уверенностью сказать, что он до конца своей жизни оставался настоящим большевиком–ленинцем.

На протяжении всей гражданской войны П. Е. Дыбенко мужественно сражался против врагов революции, был на ответственных командных постах и показал себя настоящим героем, участвуя в освобождении Крыма, взятии Царицына, в разгроме деникинской армии на Кавказе. Немало сделал он для укрепления Советских Вооруженных Сил и в годы мирного социалистического строительства, когда, окончив в 1922 году Военную академию РККА, последовательно занимал должности командира стрелкового корпуса, начальника Артиллерийского управления РККА, командующего войсками округа.