Илья Старинов - Мины замедленного действия: размышления партизана-диверсанта Страница 18

План этот показался настолько обширным командующему, что он не без колебаний подписал его. Никита Сергеевич же, к которому полковник Старинов пришел под вечер 3 октября, еще больше расширил план, внеся много дополнений и наметив к заминированию целый ряд новых объектов. И первым среди них был дом на улице Дзержинского, 17. Дом известный всем харьковчанам. Дом, в котором жил тогда Никита Сергеевич.

Первым подвигом в этой битве был подвиг харьковских рабочих. Несмотря на предэвакуационную лихорадку, на воздушные налеты, на тысячи осложнений и трудностей, рабочий Харьков с честью выполнил задание: не только в немыслимо короткие сроки наладил серийное производство сложных неизвлекаемых мин, но и внес ряд улучшений в их конструкцию.

С появлением первых буров и мин сразу начались испытания капризной техники, обучение минеров… Напряженная работа шла днем и ночью, в дождь и под бомбами. Мины закладывались незаметно. Со стороны казалось, что саперы строят дзоты.

Дело осложнялось из-за вражеских лазутчиков. Наметанный глаз полковника Старинова видел то новый булыжник, словно с неба свалившийся около накануне установленной мины, то заломленную ветку или зарубку на дереве около секретной скважины…

По приказу Старинова минеры делали тысячи скважин, но мины ставили далеко не в каждую, заряжая остальные холостыми макетами.

Инструкцию 12 октября утвердил член Военсовета.

Только учтите, полковник, за безопасность наших войск и населения вы головой отвечаете.

Он еще раз напомнил о необходимости заминировать дом 17 на улице Дзержинского. Только все должно быть сделано в полной тайне. Если фашист почует неладное, ноги его там не будет!

Полковник Старинов осмотрел одноэтажный дом сверху донизу. Это было добротное, удобное, строгого стиля здание. В обстановке — ничего лишнего.

Если сюда каждый день будут приезжать минеры в форме, сказал Старинов своему заместителю подполковнику Ястребову, это вызовет подозрение. За домом наверняка следят. Надо нам с вами приехать сюда в гражданском с группой минеров. Будем жить здесь до последнего дня. Тогда никто не поверит, что мы спали на минах. Никиту Сергеевича, разумеется мы попросим переселиться в другое место.

Хрущев, однако, наотрез отказался переезжать. Он заявил Старинову, что его переезд вряд ли останется незамеченным, возникнут подозрения, и операция будет провалена.

В тот же день в крытом грузовике во двор дома № 17 по улице Дзержинского въехала группа минеров…Надо было торопиться. Харьков держался из последних сил.

Двадцать четвертого октября гитлеровцы ворвались в город….

Пропуская отступающие части Красной Армии, батальоны Старинова под носом у атакующих гитлеровцев взрывали мосты, минировали раскисшие осенние дороги. Минеры поставили на пути врага свыше 30 000 противотанковых мин, установили около 1000 мин-сюрпризов, больше 2000 эмзедушек. «Эмзедушками» минеры называли мины замедленного действия.

Генерал Георг фон Браун-второй, назначенный начальником гарнизона Харькова не стал спешить с въездом. Прежде всего он приказал вывесить на стенах города приказ: «Каждый житель, который знает места, где заложены мины, бомбы замедленного действия, подрывные заряды, или же подозревает о заминировании каких-то объектов, обязан немедленно сообщить об этом… За правильные сведения будет выдаваться денежное вознаграждение. С другой стороны, каждый, кто скроет известные ему сведения о заминированных участках и не сообщит об этом в комендатуру, будет предан смертной казни…»

Саперы, неся довольно большие потери, разминировали или взорвали несколько тысяч новейших советских мин: на аэродромах, в самых уязвимых местах железнодорожных путей, в зданиях. Генерал поселился в маленьком неудобном домишке на окраине Харькова. Но тут его порадовал капитан Карл Гейден, командир саперного батальона 68 дивизии: разминирован отличный особняк — дом 17 на бывшей улице Дзержинского. К этому дому офицеры штаба фон Брауна давно присматривались.

Прежде всего контрразведка дивизии собрала подробные свеения об этом доме и доложила: дом занимал сам «народный комиссар Хрущев», никакие минноподрывные работы не замечались, да если бы они и производились Хрущев ни за что бы не остался в доме со своей охраной.

И все же саперы нашли мину…

Капитан и другие минеры отошли за угол соседнего дома. Томительно ползло время, а минер разбирал кучу уголек за угольком, действуя с точностью хирурга, оперирующего на сердце, с той разницей, что первая же оплошность убила бы не пациента, а его самого. Час спустя он вылез отдышаться. По лицу его градом катил холоный пот. Нет, он не кончил, впереди еще уйма работы… Дотемна длилась работа. Капитан приказал прекратить работу до утра.

Утром начался второй раунд. Через три часа смельчак добрался до деревянного ящика. К вечеру мина была извлечена. Минер обезвредил ее хитроумные замыкатели и взрыватели. Капитан стал осматривать мину. Глаза его полезли на лоб: в мину был вмонтирован радиоприемник!

Генерал фон Браун немедленно въехал в своем бронированном «хорхе» на улицу Дзержинского. Следом мчались два броневика и фельджандармы.

Господин генерал! — шепнул капитан Гейден. — Это необыкновенная, фантастическая мина! Одно из двух: или русские морочат нам голову, или эти варвары изобрели, обогнав весь мир, управляемую на расстоянии по радио! Но этого не может быть!

Генерал поселился в доме 17. В тот вечер он обнародовал приказ, в котором сообщал населению, что его саперы легко обезвредили большую часть мин…

Над головой полковника Старинова сгущались тучи. В Воронеж, где разместился штаб фронта, прилетела шифровка: ставленники Берия в военной контрразведке, ссылаясь на разведданные о массовом разминировании, произведенном гитлеровцами в Харькове, на приказ генерала фон Брауна, затевали дело против полковника Старинова, обвиняли его чуть ли не во вредительстве. Вскоре полковника Старинова вызвал к себе член Военсовета.

Никита Сергеевич был озабочен, но смотрел дружелюбно.

— Как вы думаете, нашли вашу «умную» мину?

— Нет, полковник не хотел этому верить.

— Никита Сергеевич вдруг посуровел.

— В ночь на четырнадцатое ноября палача надо казнить!

Глубокой ночью генерал-лейтенант Невский проводил полковника Старинова и подполковника Ястребова на задание. Их путь лежал не к Харькову, не через линию фронта. Все трое подъехали в «эмке» к воронежской радиостанции широкого вещания.

Операция была произведена под утро. В 4.10 полковник Старинов скомандовал:

— Взрываем мину номер один!

В 4.12 что-то звонко щелкнуло в деревянном ящике, стоявшем у койки капитана Карла Гейдена. Капитан вскочил как ужаленный, бросился к ящику. Случилось невероятное! Сработал замыкатель!

Лицо капитана покрылось холодным потом. Значит, это была настоящая мина, мина, управляемая на расстоянии по радио!

… Наручные часы фон Брауна показывали 4.15, когда позвонил полевой телефон. Это был капитан Гейден. Выслушав взволнованный рапорт капитана (сработал замыкатель в извлеченной и обезвреженной мине!) генерал сел, ноги не держали его…

Кировские часы полковника Старинова показывали 4.20, когда в Воронеже, за триста километров от Харькова он скомандовал:

— Взрываем мину номер два!

В это мгновение не стало ни генерала, ни его офицеров, ни дома номер 17 на Дзержинской…

Шло время. Отгремело сражение на Волге. В штабе Южного фронта полковника срочно вызвали к телефону:

— Говорит Хрущев, — услышал Старинов знакомый голос. — Поздравляю вас, товарищ полковник, с выполнением задания в Харькове! Чистая работа! Разведка установила полный успех операции! Обязательно сами посмотрите, я пришлю за вами самолет.

Двадцать третьего августа 1943 года был освобожден Харьков. Старинову поручили разминировать ряд зданий и штаба партизанского движения.

Старинов подъехал к дому 17 на Дзержинской, вошел в сад. Огромная воронка на месте, где стоял дом, заросла травой.

Но почему только в Харькове, только против генерала фон Брауна удалось применить новое оружие? И полковник Старинов с горечью думал о тех бериевских приспешниках, которые из-за слепой подозрительности Сталина уничтожали советских военачальников, ученых специалистов.

Это было двадцать лет назад…[39]

После публикации, повторенной в центральной прессе нескольких стран, мне предложили опубликовать мои воспоминания. Появились они в 1964 году под названием «Мины ждут своего часа» шестидесяти пятитысячным тиражом. Дважды воспоминания переиздавались в Чехословакии. В Югославии тиражом двести тысяч экземпляров книга вышла под названием «Бог диверсий».

Предполагалось опубликовать еще одну книгу в следующем году. Я готовил рукопись по заказу «Воениздата». Мне уже выплатили часть гонорара, но на рукопись поступило три отрицательных рецензии, и ее отложили, правда, гонорар оставили. Потом Хрущев был снят, и о ней вообще забыли. В редакции она пролежала лет двадцать и была опубликована в 1988 под названием «Пройти незримым».