Дмитрий Медведев - Сильные духом (Это было под Ровно) Страница 2

Детство тяжелое — работал в кузнице, на кирпичных заводах. Учиться приходилось урывками, самостоятельно. И все же он окончил училище с отличием, поступил учеником телеграфиста. А в 1915 году сдал экзамен и стал работать в конторе связи города Георгиевска. Там его и застала революция.

Уже с февраля 1917 года Стехов — член большевистского ревкома работников связи. В 1918 году Стехов участвует в обороне города от белоказачьих банд полковника Агоева, тяжело ранен. В 1919 году, когда Северный Кавказ был захвачен деникинцами, Стехов, заболевший сыпным тифом, схвачен деникинской охранкой и закован в кандалы. Вызволила его из тюрьмы Красная Армия.

А потом командировка в Москву на учебу. Работа в Наркомате связи. Партийная мобилизация в Донбасс. Партийная мобилизация в Казахстан. С 1939 года он чекист. С первых дней Отечественной войны Стехов добровольно ушел на фронт. Затем комиссар полка ОМСБОН. К тому времени, когда Стехов был назначен комиссаром нашего отряда, он уже стал любимцем всей бригады.

И еще одна биография. В 1911 году в лесном уральском селе Зырянка в крестьянской семье родился мальчик, нареченный Никандром. Он рос, как все сельские ребята. Но одна черта отличала его с ранних лет: острое чувство справедливости. Может быть, поэтому среди сверстников он всегда казался старшим. И, может быть, потому через много лет он стал чекистом…

Но истинное призвание этого человека я понял лишь после войны, когда побывал на Урале, встретился с товарищами его детства, его юности. Больше всего на свете он любил лес! Любил нежно и глубоко, мудро и заботливо. Учась в лесном техникуме в Талице, он собрал гербарий. И потом всюду возил с собой. Как частицу родного леса. Как мечту. Недавно гербарий был обнаружен в Кудымкаре, где Кузнецов после окончания техникума работал таксатором леса. Оказывается, он подарил свой гербарий краеведческому музею, когда счел себя мобилизованным, стал чекистом и ушел воевать на невидимый фронт.

В Москве на улице Карла Маркса отмечен мемориальной доской дом № 20. С 1940 года здесь жил Николай Кузнецов (имя Никандр казалось ему громоздким, и, достигнув совершеннолетия, он изменил его на Николай). Жильцы дома не догадывались, что этот подтянутый, аккуратный и педантичный инженер — гроза гитлеровской шпионской агентуры, усиленно засылаемой в те годы в нашу страну.

Я коротко рассказал о трех биографиях, о трех жизненных дорогах, которые так закономерно привели трех человек в отряд «Победители». А нас в отряде было сто. Сто дорог, которые с такой железной закономерностью сошлись в одной точке. У всех у нас разница была лишь в возрасте, в длине пути, в опыте жизни…

В бригаде отмечали Первое мая. В большом клубном зале весь наличный состав (многие на задании — в тылу врага). Начальство из Москвы задерживается, командир бригады нервничает, поглядывает на часы. А у нас свободное время, можно поговорить. Мы, будущие партизаны-медведевцы, сидим в зале тесной группой. Вполголоса беседуем между собой — знакомимся. Несколько месяцев не был я в бригаде (находился в другой части). Оглядываю ребят. Как изменились, повзрослели! Ведь за спиной уже десять месяцев войны. И сколько потерь! Бригада участвовала в битве под Москвой. Мы минировали шоссейные дороги, по которым гитлеровцы рвались к столице. Шли с гранатами на вражеские танки. В ближних тылах у наступающих гитлеровцев рвали линии связи, пускали под откос поезда, били из засад по колоннам автомашин. И хоронили товарищей в заснеженных полях Подмосковья. Вся страна уже знала имена наших однополчан — героев-лыжников, погибших в неравном бою с фашистами под деревушкой Хлуднево. Там, над братской могилой, еще не было обелиска, но о них уже пели песни и художники писали картины. И одному из них уже было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза…

Но вот за окнами прошумели машины. В зал вошел генерал. За ним Медведев. Он сразу нашел нас глазами, радостно улыбнулся. Шепнул что-то подошедшему Стехову. Оказывается, задержал звонок из Главного штаба. Новые планы, новые задания.

Да, уже зреют планы будущих победоносных кампаний. И для этого уже работают наши товарищи в немыслимо тяжких условиях подполья в Одессе, Киеве, Харькове, Минске… Имен их еще не знает народ. И лишь после победы, из протоколов допроса, станут известны гордые слова Молодцова, схваченного одесскими гестаповцами. На предложение подать просьбу о помиловании он ответил: «Я на своей земле и пощады у врагов не прошу!» А когда Лягину, работавшему в Николаеве, перед расстрелом гестаповцы зачитывали смертный приговор и перечисляли ущерб, нанесенный им рейху, он воскликнул: «Жалко, что мало, надо было сделать еще больше!»

То были наши товарищи. Такие же простые ребята, как и те, что сидят сейчас рядом с нами в зале, шагают в одном строю, стоят в очереди за котелком каши, по вечерам пишут домой письма… И когда приходит час испытаний, находят в себе силы оставаться людьми!

Готовились и мы.

Но вот торжественное заседание началось. Доклад был посвящен войне. Потом пели «Интернационал». Пели на десятках языков. А затем, начиная концерт, вышел на эстраду наш однополчанин Семен Гудзенко. И прочитал только что написанное им стихотворение. Я помню последние строки. Мне они представляются лучшим предисловием к этой книге:

Был путь как Млечный —раскален и долог.Упрямо выл над соснами металл.Обветренный,прокуренный филологвоенную науку постигал.Он становился старше и спокойнейи чаще письма матери писал.Мы говорили:«Отбушуют войны,мы по-другому взглянем в небеса.Сильней полюбими сильней подружим.Наш путь, как Млечный,вечно раскален.Нам дня не житьбез битвы и оружия,и будет порохсловом заменен».А. Ц е с с а р с к и й

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

В лесах под Ровно

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Есть в жизни у каждого из нас минуты наивысшего подъема всех сил, незабываемые минуты вдохновения. В моей жизни, жизни рядового коммуниста, минуты эти неизменно связаны с получением заданий партии. Каждый раз, получая очередное задание — а из этих «очередных заданий» и состоит вся биография людей моего поколения, — я испытывал это непередаваемое состояние внутренней мобилизованности. Мысль работает в одном направлении; планы, развиваясь, вырастают в мечты; мечты, в свою очередь, обретают зримую реальность планов, с поразительной ясностью видишь свой завтрашний день, трудный и радостный, и хочется приступать немедленно к делу, каждая минута промедления кажется невыносимой.

Именно такое состояние испытывал я апрельским вечером сорок второго года, идя по молчаливым, рано обезлюдевшим, затемненным улицам Москвы.

Незадолго перед тем я вернулся из Брянских лесов, где в течение полугода командовал партизанским отрядом. И вот теперь мне поручено сформировать новый отряд — группу людей, которая выбросится на парашютах в глубоком тылу противника, в лесах Западной Украины, осядет там, сплотит вокруг себя местное население и поведет активную борьбу против немецких оккупантов.

…Сурова и необычно тиха вечерняя, затемненная Москва, но такая она еще дороже. На улице Горького, у Центрального телеграфа, меня останавливают красноармейцы с автоматами — комендантский патруль. Мимо проносятся грузовики с бойцами. «Идет война народная, священная война…» — долетает до слуха их песня.

Дорога кажется нескончаемо долгой.

Впереди ночь, томительная, бесконечная… Теперь уже не уляжется беспокойство, не перестанет томить бездействие, пока не окунешься с головой в новую, как всегда захватывающую, волнующую своим высоким назначением работу, порученную партией.

Утром следующего дня в номере гостиницы «Москва», где я тогда жил, появляется Саша Творогов. С ним мы знакомы по Брянским лесам. Саша еще очень молод, ему немногим больше двадцати, а выглядит он и того моложе. Он в новом летнем обмундировании, которое ему не по росту и топорщится. Стриженный под машинку, с пухлым юным лицом, успевшим уже загореть, Саша похож на школьника или, вернее, на юношу — воспитанника воинской части. Кто бы сказал, что у этого юноши за плечами опыт бывалого партизана!

В начале войны воинская часть, в которой сражался Творогов, попала в окружение. Молодой боец не растерялся. Вместе с товарищами он направился из лесов Белоруссии к линии фронта, уничтожая по дороге вражеские автомашины. Осенью 1941 года группа оказалась в Брянских лесах, где и присоединилась к моему отряду. Так произошло наше знакомство.

В первой же операции Саша зарекомендовал себя отважным воином: оказавшись в сложной обстановке, он проявил выдержку, находчивость и незаурядные способности разведчика. Скоро он окончательно расположил всех нас к себе своей скромностью и старанием. Саша стал начальником разведки отряда. На этом посту он работал очень успешно.