Алфред Мэхэн - Влияние морской силы на французскую революцию и империю. 1793-1812 Страница 2

К несчастью для себя, Франция в то время была значительно богаче идеями нравственными и политическими, а также славою, чем реальною силой. Все возраставшие финансовые затруднения принудили ее отступить и пойти при заключении мира на такие уступки ее сопернику, которые совершенно не соответствовали видимым силам воевавших сторон. Французский флот в течение пяти лет войны пожинал лавры; правда, далеко не в такой степени, как настаивают на том французские писатели, но, во всяком случае, он действовал хорошо, и долгая борьба должна была, и развить искусство его офицеров в морском деле, и дать им боевую опытность. Еще немного времени нужно было Франции для того, чтобы в союзе с Испанией добиться прочных результатов и выдающейся славы. Бедность не позволила ей выдержать это время.

Финансы Испании, как и в течение предшествовавших столетий, тогда еще почти всецело зависели от ее «драгоценных кораблей», доставлявших ей золото из Америки. Такая доставка, всегда подверженная риску, во время войны делалась более чем сомнительною, когда неоспоримое обладание морем переходило к противнику Испании. Поэтому политика последней по отношению к миру и войне была крепко связана с политикой Франции. Без французского военного флота испанские корабли попадали в полную зависимость от Англии и, хотя национальная гордость заставляла Испанию упорствовать в притязаниях на Гибралтар, она все-таки в конце концов должна была уступить.

Одна Великобритания, несмотря на все свои потери, опиралась на прочное основание своей силы. Борьба за Америку сама по себе стоила ей почти сто миллионов фунтов стерлингов, и в течение войны еще на несколько большую сумму увеличился ее государственный долг, но через два года последний уже перестал возрастать, а скоро доходы государства превысили расходы. Еще до конца 1783 года Уильям Питт младший, тогда еще молодой человек двадцати четырех лет, сделался первым министром. Обладая способностями и стремлениями, особенно отвечающими задачам и требованиям восстановительной работы мирного времени, этот, по мнению Глад стона, первый из министров финансистов Англии обратил свои великие силы на содействие торговле и увеличение богатства британского народа. Твердой, но искусной рукой устранил он, насколько позволяли предрассудки той эпохи, оковы, наложенные на торговлю ошибочной политикой и сильно ей вредившие. Поощрением торгового обмена с другими державами, упрощением сбора податей и налогов он поднял одновременно благосостояние народа и государственный доход. Ввоз и вывоз Великобритании, хотя и весьма незначительный сравнительно с тем, каким он сделался в позднейшие годы, с 1784 года по 1792 год увеличился на пятьдесят процентов. Даже торговый обмен с недавно отделившимися колониями Северной Америки возрос в такой же мере против того, каким он был до войны. С Францией, со старым врагом своего отца и Англии, Питт заключил в 1785 году торговый договор, чрезвычайно либеральный для того времени и, как считают, выдерживающий благоприятное для него сравнение с любым из предшествовавших ему и последовавших за ним. «В течение трех лет с небольшим после принятия м-ром Питтом должности первого лорда казначейства, – говорит поклонник его знаменитого соперника Фокса, – совершены были великие коммерческие и финансовые реформы… Нация, преодолевая затруднения и оправляясь от угнетенного состояния, начала быстро увеличивать свое богатство, оживать духом и набираться новых сил».

Таково было внутреннее состояние Англии, но для того чтобы вполне оценить то выгодное положение, к которому она шла, подготовляясь к не предвиденному еще великому столкновению, надо помнить, что все эти обстоятельства содействовали сосредоточению политической и исполнительной власти в руках Питта. Благосклонность к нему короля, имевшего тогда значительную силу, доверие народа к сыну своего отца, оправдавшееся и укрепившееся благодаря мудрой его деятельности и росту денежного благосостояния, столь дорогого британскому сердцу, личные качества его единственного соперника по способностям – все это привело к передаче политического управления государством одному лицу в эпоху, когда такое единство действий было необходимо для страны. Возбужденный критиками Питта вопрос о том, был ли этот великий министр мирного времени одинаково способен и к мудрому ведению войны, разрешен ими отрицательно. Конечно, сам он не избрал бы для себя такой обязанности, но большим счастьем для Англии было то, что она в рассматриваемое нами время имела возможность всецело отдать себя в руки одного вождя. Питт вступил в должность при меньшинстве голосов в палате общин, оставался в ней два месяца при постоянном большинстве оппозиции и затем, распустив парламент, предоставил дело решению народа. Выборы дали ему большинство более ста голосов, явившееся предвестником неизменной поддержки, которую оказывали ему народные представители в продолжение первых критических годов Французской революции. Мнение нации тогда постепенно устанавливалось и принимало вид того прочного сознательного убеждения и той определенности, которые столь свойственны этой расе.

Насколько в ином положении была Франция. Безнадежное расстройство финансов, по крайней мере, при тогдашних политических и социальных условиях, частая смена министров, из которых каждый все более и более чем его предшественник, запутывался в затруднениях; слабый характер короля, борьба мнений, недостаток взаимных симпатий между различными классами общества – все это повело к собранию нотаблей в феврале 1787 года. Еще более знаменательное собрание Генеральных Штатов, 4 мая 1789 года, было началом конца. Франция не имела ни денег, ни вождя.

Но в то время как западные державы Европы вследствие изложенных обстоятельств были расположены или вынуждены желать продолжения мира, в других странах проявилось тревожное настроение, которое взволновало политическую атмосферу. Австрийские Нидерланды и Голландия, Польша и Турция, Черное море и Балтика сделались театром дипломатических интриг и столкновений, которые, хотя и не вовлекли великие державы в войну, но наделали им хлопот и потребовали решительных действий.

Императрица Австрии и королева Венгрии Мария Терезия умерла в 1780 году. Сын ее, император Иосиф II, вступил на престол во цвете лет, преисполненный планов об улучшении положения дел в своих владениях. В 1781 году, когда слабость Голландии явно выказалась ее поведением в войне с Великобританией, а другие государства были слишком поглощены своими делами, чтобы вмешиваться в чужие, он потребовал и добился сдачи укрепленных городов в Австрийских Нидерландах. Это были именно те «барьерные города», по отношению к которым Утрехтским трактатом 1713 года Голландии было гарантировано право содержать там свои гарнизоны как средство сдерживать притязания Франции. В то же время обстоятельства, сопровождавшие великую морскую борьбу, охватившую в течение Американской революции все моря Европы, побудили все нейтральные державы, пограничные с морем, к участию в транспортном деле. Голландия одно время делила выгоды последнего с северными державами. Когда же Великобритания насильно вовлекла ее в войну, торговля, которая велась через Голландию и ее большие реки, проникавшие в самое сердце Германии, была лишена этого естественного своего русла и отыскала новое – через Австрийские Нидерланды и порт Остенде. Рост этого порта был насильственным и нездоровым, как вызванный не естественными выгодами его положения, а ненормальными условиями. Но он подогрел и без того сильное стремление императора к морскому могуществу, которого никакая другая часть его владений не могла дать ему.

Успеху бельгийской торговли в вышеуказанном направлении содействовало то обстоятельство, что Англия совершенно упустила из своих рук морское транспортное дело. Как в дни Людовика XIV, так и в течение Американской войны крейсера и приватиры союзников хищнически охотились на коммерческие суда Англии. При Питте старшем говорили, что торговля оживилась и процветала благодаря войне, но тогда большие французские флоты покинули моря, и британские военные корабли подавляли действия неприятельских крейсеров. В 1778 и 1783 годах Великобритания была всецело поглощена боевой деятельностью на всех морях, противодействуя союзным флотам и защищая, насколько могла, свои колонии. Это неблагоприятное положение дел повлекло за собой для английских купцов такие затруднения и препятствия по отношению к средствам ведения торговли, каких они не испытывали ни в какой другой войне. Они вынуждены были прибегать к иностранным кораблям для перевозки своих товаров, и английские корабли тогда в первый раз искали защиты под иностранным флагом.

Таким образом, в то время как Америка боролась за существование, и борьба между Англией, Францией и Испанией шла по всему земному шару, нидерландские корабли выставляли напоказ флаг своего государства на всех морях и Остенде быстро обогащался. Но если так процветали незначительный порт и страна со столь тесными границами, то как мог император спокойно видеть, что большой город Антверпен, с его великолепной рекой и его славным коммерческим прошлым, оставался отрезанным от моря, каким он был со времени Вестфальского трактата… Но несчастьем этого правителя было то, что он предпринимал более чем мог совершить по своим способностям и по размерам своих владений. Так как в рассматриваемый момент его внимание было привлечено к юго-восточной Европе, где Австрия и Россия в дипломатическом соглашении действовали против Порты, то вопрос об Антверпене был оставлен. Прежде чем появилась возможность снова поднять его, Версальский мир освободил Великобританию, Францию и Голландию, – а все эти три державы были живо заинтересованы во всем, что касалось Бельгии, – для принятия участия в этом новом споре. Иосиф II в 1784 году возобновил свои требования, прибавив по дипломатическому обычаю и несколько побочных притязаний, но в конце концов энергично заявив, что «свободное плавание по Шельде от Антверпена к морю составляет необходимое условие какого бы то ни было соглашения».