Мария Барыкова - Псы-рыцари и минеры Страница 2

Итак, войсковые собаки все эти двадцать четыре столетия продолжали выполнять две свои основные задачи: грызть живого врага в бою и, как можно, раньше предупреждать о его приближении. Во время Второй англо-афганской войны 1881 года единственным выжившим в битве при Мэйванде оказался пес-разведчик Бобби; он был награжден орденом Виктории.

Появление скорострельного оружия изменило ход войны, и на какое-то время о собаках забыли. Всю середину XIX века собаки просуществовали, если можно так выразиться, на окраине войны. Будучи используемы, скорее, за свои душевные, чем физические качества: солдаты частенько оставляли при роте какую-нибудь собаку для забавы и неистраченной ласки. Однако кое-где псы все же выполняли и конкретные военные функции.

Так, в 40-ых годах на Кавказе при ведении горских войн в укреплениях по берегу Черного моря в русских войсках содержалось по нескольку собак на провиантском пайке от казны. Служба этих собак заключалась в предупреждении часовых, которых частенько снимали горцы. Их специально натравливали на людей в черкесских костюмах, которые замахивались на них плетью.

В крепостцах пограничных казачьих линий тоже держали простых собак, которых ночью выгоняли наружу; они исправно несли сторожевую службу и были страшны всем, не носящим русского солдатского мундира. Увы, при ночных штурмах эти псы, привыкнув к лаю, только мешали, и потому перед взятием Карса в 1855 году их стали истреблять. Оставшиеся, однако, выдали туркам своим воем русские войска…

При осаде Севастополя в Крымскую войну многие собаки были верными товарищами секретов впереди траншей, и там же одна сучка со странным для собаки именем Кошечка была даже ранена, защищая знаменосца своего полка. В экспедиции генерала Скобелева против текинцев у Геок-Тепе тоже использовались собаки.

Однако войны третьей четверти XIX века неожиданно обнаружили, что при все совершенствующемся оружии сам человек становится беспомощнее. И о собаке вспомнили снова.

Из современных наций первыми уяснили достоинства военных собак французы. Например, в городе Сен-Мало до 1770 года не было иного гарнизона, кроме собачьего; так продолжалось бы и дальше, если бы один юный офицер по неопытности не был загрызен собакой. Не уступали французам и алжирцы, где псы давно несли сторожевую службу и разведку, ибо там в борьбе со всякими захватчиками вообще традиционно пользовались свирепыми кабильскими псами, по инстинкту питавшими ненависть ко всякому лицу, не носящему бурнус.

Хорошо было поставлено использование собак в Индии и Австрии, в Бельгии, всегда славившейся отличной дрессурой, в Боснии и Кроатии, где уже существовали летучие отряды собак-разведчиков; далматины успешно обнаруживали любые засады и шли по следам горцев. Энергично взялась за дело испытания пригодности собак на военной службе и Италия, а Пруссия уже давно снабдила свои батальоны вестовыми псами. Но как бы там ни было, все понимали: практическую пользу военных собак докажут только будущие войны…

А они были не за горами.

Систематические опыты с собаками грядущей войны, начались, разумеется, в Германии: в 1884 году сначала тайно, в крошечном городке Госларе. Уже в 1886 году в германском уставе полевой службы предусматривались случаи применения собак на войне, а еще через год опыты перестали быть секретом, и в Любек приехал генерал фон дер Гольц для присутствия на опытах 3-го стрелкового батальона, где каждая рота имела двух собак. И решение об окончательном принятии войсковой собаки в штатный состав полевой немецкой армии стало только вопросом времени.

Параллельно с официальными военными опытами, предусматривавшими новые виды использования собак, в 1891 году немецкий художник Жан Бунгарц попытался разработать еще один военный аспект, о котором не подумали военные.

Он решил воспитать санитарную собаку, положив в основу идею отыскания раненых с целью доставки им платья и перевязочных средств, а затем оповещения о своей находке санитаров. Некоторые из добровольных его помощников-энтузиастов предлагали сразу же снабдить собаку еще и пищей для себя и фонарем, чтобы ее издалека могли видеть тяжелораненые. Бунгарц положил на реализацию своей идеи много труда, но работа его осталась совершенно забытой в связи с некоторой поспешностью, ибо он думал, что способными к подобной службе станут любые дрессированные любителями собаки — и ошибался.

Дело это требовало кровных собак, знающих дрессировщиков, особых помещений и больших денег. Однако именно благодаря Бунгарцу, через двенадцать лет было создано германское общество санитарных собак, а через двадцать, перед первой мировой войной, германский Генштаб уже имел возможность придать каждой войсковой части свою санитарную собаку с руководителем.

Но Бунгарц занимался не только собакой-санитаром; в своей книге 1891 года «Военная собака и ее дрессировка», он открыто заговорил о том, что «в будущей войне мы встретим собак на сторожевых постах и впереди патрулей наших противников». Он проделал колоссальную работу по разработке общих требований к военной собаке. В основном эти требования сводились к следующим характеристикам: «Собака средней величины, в высшей степени интеллигентная, отлично выдержанная, работающая по возможности молча и уверенно, исполняющая все незаметно для противника, надежная, неподкупная, постоянно бдительная и выносливая».

В соответствии с этими требованиями Бунгарц на первое место выдвигал собак охотничьих, замечая при этом, что лучше брать не натасканных, ибо натасканная хотя бы в 1 проценте из 100 может все-таки поддаться инстинкту охоты и сыграть для части роковую роль. В частности лучшим претендентом на эту роль он предлагал немецкого пойнтера (нынешнего курц и дратхаара), что, кстати, и подтвердилось в начале Первой мировой, когда по всеобщей мобилизации в ландсвер были призваны все лесничие Германии со своими пойнтерами. Хозяин и собака имели тесный контакт, отличную дрессировку, многолетние традиции — и воевали лучше других.

Прочим породам был устроен суровый разбор: борзые отметались начисто как малоинтеллигентные, с дурным чутьем, плохо поддающиеся дрессировке и отличающиеся страстью к травле. Таксы, шпицы и пинчеры — слишком мелки, бульдоги и бультерьеры обладают врожденной страстью к дракам, пуделям не хватает чутья. Ньюфаундленды, сенбернары, мастиффы и доги не способны переносить тягости военно-походной службы, быстро утомляются и служат скорей помехой, чем помощью.

Но окончательный выбор Бунгарца остановился все же не на пойнтере, а на шотландской овчарке, которую он считал почти лучшей военной собакой. Выдрессировав несколько колли, он представил ее немецкому командованию, и собаки были признаны «оправдавшими возложенные на них надежды и оказавшимися твердыми во всех пунктах».

Бунгарц также первым поставил вопрос о том, какого пола должен быть войсковой пес. Вопрос этот вызвал вполне естественные, хотя и несколько смешные сейчас рассуждения. А как быть, если окажется, что у нас кобели, а у противника — суки?! Представляете, что может произойти? Военная, можно сказать, катастрофа! А потом щенки?! Поэтому Бунгарц твердо настаивал на употреблении в армии только сук, а уж очень талантливых в военном деле кобелей кастрировать. Он же первым предложил использовать и собак только темной масти, как менее заметных противнику на местности.

Бунгарц разработал и первое снаряжение для войсковой собаки. Его составили:

— ошейник на пряжке с кармашком с секретным замком по ширине ошейника для письменных сообщений. На ошейнике условными знаками указывались номер собаки, и название войсковой части;

— непромокаемые карманы по бокам, в каждом по два отделения: в переднем перевязочный материал или патроны, в заднем — неприкосновенный запас — около 3 кг собачьих консервов на три дня;

— на случай дождя и невозможности устроиться сухо на ночь на плечи собаки прикрепляется свернутым непромокаемое полотнище 60 на 100 см и закрепляется внизу за задними ногами.

Вес полной выкладки не должен был превышать 5 кг.

Многие смотрели на разработки Бунгарца как на фокусы, заявляя, что война требует вовсе не этого, а самых простых решений. Понять возражающих было просто: применение собак в современной войне уж слишком не гармонировало ни с бездымным порохом, ни с малокалиберной винтовкой. Но с переменой оружия сменилась и тактика. В войсках все больше стали склоняться к ночным действиям, секретам, засадам, неожиданным атакам, способным «уравновесить» силу, меткость и дальность орудийного и ружейного огня. При этих условиях слух и зрение человека оказывались недостаточными, и их решили «увеличить» за счет испытанного средства — собаки.

Итак, исходя из нужд современной войны, на первый план выдвигались три основные функции: патрульная, вестовая и санитарная — и собака совершенно легко улучшала все три. При патрульной службы повышалось ее качество и сокращалась численность, патрули становились уверенней и смелей; больше того, собака могла оказывать помощь и в ориентировании заблудившимся. При вестовой службе увеличивалась скорость сообщений на небольшие расстояния, особенно через водные преграды.