Любовь Рябикина - Луна для двоих Страница 2

— Вы попросите радистов, они с нами свяжутся. Вот это фамилия командира. Мы предупредим полковника. Многие бы хотели с вами поговорить.

Женщина кивнула:

— Время будет, обязательно заскочу!

Вновь поймала внимательный взгляд подполковника, хотя он мгновенно отвернулся, делая вид, что она его не интересует. Капитан, по всей видимости, тоже заметил его взгляд и наклонился к плечу Берестовой:

— Хотите, я вас подполковнику представлю, когда сядем? Пара минут все равно будет. Мы немного знакомы и перед посадкой курили вместе…

— Если не трудно…

— Да нет проблем!

Итак, один из важных вопросов был решен. Теперь Берестова знала, с кем ей лететь дальше и к кому обращаться. Впервые перед полетом ей вообще не дали никаких «наколок», попросив самой найти попутчиков. Оставшиеся сорок минут до посадки она проболтала с капитаном и прапорщиком. Постоянно приходилось кричать. Татьяна больше не обращала внимания на певиц и их окружение, весьма заметно «нагрузившихся» к этому времени. Соседи прислушивались к их разговору и уже не дремали. Выяснила для себя немало интересного. Оба мужчины рассказывали о проблемах в отряде, о накопившихся вопросах, которые можно было решить лишь с помощью Генштаба, но тот вовсе не торопился помогать воюющим мужикам. Кое–что кратко набросала в блокнот, чтобы не забыть. Прапорщик Коля посмотрел на ручку в ее руках, тонкий мелкий почерк и попросил:

— Вы приезжайте! Вам еще и не то расскажут. Даже документы покажут! У нас вам верят. Стоит фамилию назвать, любой расколется!

Женщина улыбнулась:

— Спасибо за приглашение. Я постараюсь приехать.

Самолет начал заходить на посадку. Груз на этот раз держать не пришлось, так как он сам поехал в сторону кабины и уперся в стенку из металлической решетки. ИЛ‑76 ощутимо вздрогнул, коснувшись колесами бетонки. Гул стал стихать и в уши наконец–то пробились отчетливые голоса щебетавших веселых певиц. Самолет еще раз дрогнул и остановился. Задний борт медленно поехал вниз, а створки вверх.

Татьяна заметила, как подполковник встал и обернулся на солдат, что–то сказав им. Едва створка коснулась земли, взвод встал, закидывая на плечи сумки и рюкзаки. Берестова тут же забросила свою спортивную сумку на плечо. Капитан и прапорщик последовали ее примеру. Васильев решительно потянул ее за руку к открытому люку с лестницей. Там пока столпотворения не наблюдалось. Пробиться мимо пассажиров к задней створке было не реально. Пассажиры только начали закидывать вещи на плечи. Капитан пояснил:

— Тут быстрее! Мы успеем его перехватить!

Действительно, по лестнице они выбрались почти одновременно с подполковником. Вокруг лежал глубокий снег, но взлетная полоса была тщательно расчищена. По обе стороны высились громадные сугробы. Капитан бросился к хвосту самолета бегом. Женщина и прапорщик бежали за ним. Подполковник с солдатами двигались в сторону огромного белого холма, уже собираясь выйти на узкую тропинку. Васильев на ходу крикнул:

— Товарищ подполковник, развершите обратиться!

Офицер оглянулся и остановил взвод. Удивленно посмотрел на женщину. Капитан подбежал. Остановился напротив и вскинул руку к фуражке:

— Товарищ подполковник, к вам под Шали направлена журналист Берестова. Не могли бы вы взять ее с собой?

Тот кивнул, вскинув руку к козырьку автоматически. Татьяна тут же протянула документы и предписание с разрешением. Заметила, что подполковник постарался не встретиться с ней взглядом. Тепло попрощалась за руку с капитаном и прапорщиком, пока он просматривал бумаги. Даже сняла перчатку. Пообещала приехать в Аргун, если найдет время. Оба мужчины направились к самолету. Возле хвоста остановились и помахали ей руками. Внутри находился груз для их отряда.

Она ответила коротким взмахом, заметив выбиравшихся певиц, ковылявших на высоченных каблуках по ребристой поверхности коротких сходней, словно утки. Их поддерживали командировочные. Военные весело поглядывали на это шествие.

Вдали послышалось гудение моторов и Берестова поглядела в ту сторону, заметив, что и солдаты смотрят туда же. Из–за высокого заснеженного вала в километре от самолета выныривали крытые грузовые машины. Там проходила дорога, ведущая к аэропорту. Из–за снежного вала вынырнул вертолет. Довольно низко пролетел над полосой и скрылся за следующей снежной горой. Подполковник вернул документы и наконец–то взглянул на женщину. Глаза у него оказались серыми и непроницаемыми. В них словно встала стена. На лице ничего не отразилось, хотя слова прозвучали тепло:

— Здравствуйте, Татьяна Васильевна. Подполковник Шелестов Вадим Иванович. Вот уж не думал, что встречусь с вами. Читал ваши репортажи. Правдиво, твердо, без виляний и заигрываний! С удовольствием захвачу вас с собой. Командир обрадуется. У нас уважают вас. Вертолет должен ждать вот за этим валом. Идемте! Давайте сумку…

Она отказалась, поправив широкую лямку на плече:

— Она не тяжела. У вас имеется свой груз. С отпуска? Смотрю, форма новая…

Шелестов подтвердил, шагнув на тропу:

— С отпуска. По дороге попросили захватить в Москве взвод солдат с учебной части… — Взвод шагал следом за журналисткой. Она слышала тяжелое дыхание. Видимо груз у солдат был не из легких. Вывернули из–за вала и Шелестов присвистнул: — Вот черт! — Осмотрелся по сторонам и не заметив на сером небе ни единой точки, хотя бы отдаленно напоминающей вертушку, скомандовал: — Отправляемся в здание вокзала. Нечего тут мерзнуть! Только ангины с гриппом в отряде и не хватает…

Морозец хоть и был не велик, но за носы пощипывал. Лица у всех уже через несколько минут покраснели, а на воротниках образовался легкий иней. Шелестов выбрался на большую площадку, где должен был стоять вертолет. Обернулся на цепочку солдат и тут же уставился на последнего, ковылявшего на правую ногу не высокого солдатика. Дождался парня:

— В чем дело? Почему хромаешь?

Тот виновато пробормотал:

— Ногу натер. В самолете посчитал неудобным переобуваться. Напротив женщины находились…

Подполковник едва не выматерился, но тут же вспомнил про женщину и сдержал рвавшийся мат, покосившись в сторону Татьяны. Она заметила, что «стены» в глазах нет и глядит он снова с интересом. Шелестов спросил:

— Дойти сможешь до вокзала? Тут около полукилометра.

Солдат неопределенно пожал плечами. Вадим Иванович вздохнул и распорядился:

— Всем стоять! Сбрасывай рюкзак. Садись на него и стаскивай сапог. Показывай, как ты умеешь портянки крутить…

Парень так и сделал. Татьяна заранее поняла, что увидит и вытащила из кармашка сумки бактерицидный лейкопластырь и бинт. Офицер удивленно поглядел, но ничего не произнес. Портянка была намотана кое–как и сразу распласталась по голенищу. Мозоль давно лопнула. Парень, с трудом сдержав стон, осторожно оторвал ткань от ранки на пятке. Подполковник вздохнул и спросил, присев рядом:

— Тебя что, не учили портянки наматывать?

Солдат тоже вздохнул, не ответив. Берестова присела рядом с офицером и заклеила ранку пластырем. Шелестов торопливо приказал:

— Заматывай, пока нога не замерзла, а я посмотрю!

Парень ловко обмотал портянку вокруг ноги. Подполковник тут же спросил:

— Ничего не понимаю! Каким образом ты умудрился, в таком случае, ногу стереть в кровь?

Один из солдат, длинный худой и весь в веснушках, вмешался, виновато сказав:

— Извините, товарищ подполковник. Это я виноват. Серега мне помогал, когда команда «на выход» прозвучала. Я никак не могу научиться портянки заматывать. Все ноги сбил уже. Он одну ногу успел замотать, а вторую…

— Ясно. Двигаемся дальше. С вами я сам, лично, займусь намоткой портянки, когда в лагерь прилетим.

Еще раз осмотрел серое небо. Теперь впереди лежала голая ровная степь с редкими пучками торчащих черных стеблей. Вдали высились неровные очертания холмов. Из–за вала сзади доносились оживленные голоса, шум машин и все тот же назойливый смех певичек. Через несколько минут, пробираясь по узкой тропе гуськом и перейдя через дорогу, они вошли в здание вокзала. Чувствовалось, что этот путь давно знаком подполковнику. Внутри было тепло, хотя казенно и не уютно. Шелестов оставил солдат и Берестову в зале, а сам отправился выяснять, куда пропал вертолет. Вернулся минут через десять в довольно мрачном настроении:

— Придется нам часика два здесь позагорать. Ну, что, мужики, сходим пообедаем, раз уж время появилось? Дело–то к обеду подошло, пока ждали, да летели…

Солдаты замялись, переглядываясь. Шелестов все понял. Чуть улыбнулся:

— Пошли–пошли! Я плачу. Не гоже это голодными сидеть. С пустым желудком сильнее зябнется. Я за вас отвечаю, так что пошли…

Берестова удивилась словам подполковника. Он заботился о солдатах не на словах, а на деле. Причем все звучало непринужденно. Шелестов явно привык относиться к этим молоденьким мальчишкам, словно отец к сыновьям. Пока Вадима Ивановича не было, Татьяна успела выяснить, что все солдаты, кроме младшего сержанта, летят в Чечню действительно впервые. Рядом с этими новобранцами она чувствовала себя бывалым солдатом. Все же знала на данный момент о чеченской войне значительно больше их.