Юрий Корчевский - Танкист живет три боя. Дуэль с «Тиграми» Страница 20

– С госпиталя?

– Нет, со школы.

Павел начал рассказывать. Иногда его спрашивали о малозначащих, с его точки зрения, подробностях. Павел добросовестно вспоминал.

Когда он закончил, на что ушло часа два, майор встал, открыл коробку с «Беломором», закурил.

– Куришь?

– Никак нет.

Майор походил по комнате.

– занятная история.

– Какая есть.

Павел сидел понуро. Он понимал офицеров. У немцев служил? Служил, причем добровольно, никто его не принуждал. Выходит, изменил Родине и присяге. А что делают с предателями? Подвергают позорной смерти – вроде повешенья.

Павел только здесь, в комнате, вдруг осознал весь ужас своего положения. Раньше, когда у немцев был, думал: перейдет, проверят его, и он продолжит служить дальше. Но все оборачивалось хуже. Настроение у него упало.

– Мы его забираем, – сказал майор. – Документы, оружие изъяли?

– А как же!

Старлей протянул майору солдатскую книжку Павла и «вальтер».

– Поехали.

У избы стояла «эмка» – еще довоенного производства легковой автомобиль Горьковского автозавода.

Майор уселся впереди, с водителем, капитан с Павлом – сзади.

Всю дорогу ехали молча. Павел поглядывал по сторонам. Куда и зачем его везут? Хотели бы расстрелять за измену – шлепнули бы там же, поодаль от избы. Может, в лагерь? Слышал Павел про такие, где вышедших из окружения держат. Но он-то не окруженец! Форма на нем немецкая, и службу в немецких танковых войсках он не отрицает. Надо было упирать на то, что он не принес Родине вреда, он никого не убивал.

Они прибыли в какой-то городишко, и машина остановилась у двухэтажного здания. Стоявший у входа часовой отдал офицерам честь. Вид Павла его, похоже, не удивил.

Пашку завели в кабинет. Неожиданно майор заговорил с ним по-немецки, очень чисто, с легким берлинским акцентом. Расспрашивал о службе в немецких войсках – видел ли он командира 6-й танковой дивизии генерал-майора Рудольфа фон Вальденфельса.

– Откуда? – удивился Павел. Он и командира 4-го панцергренадерного полка не видел – только командира роты и батальона.

– Хочешь искупить свою вину? – спросил майор.

Павел кивнул. В горле внезапно пересохло, он не мог говорить.

– А если придется вернуться туда, к немцам? – Майор смотрел на него пытливо.

Павел растерялся. Он ожидал, что ему дадут трудновыполнимое задание, где, возможно, придется рисковать жизнью, – но назад, к немцам?

Майор понял его состояние.

– По-немецки ты говоришь хорошо, прямо настоящий померанец.

Павел улыбнулся:

– Мне об этом немцы говорили. Даже земляк нашелся, кажется, из передней Померании.

– Я – сотрудник СМЕРШа, зафронтовая разведка. Нам необходимо внедрить своего человека в действующие части немцев. Ты очень подходящая кандидатура.

– Скоро сутки, как я здесь, меня уже должны хватиться.

– Можно сказать, что напился до беспамятства и только очнулся.

– Хм, накажут.

– Как можно наказать героя, выбравшегося из подбитого танка? Он же должен отойти от пережитого. Самое простое средство – напиться.

– Какой из меня разведчик? Я ведь не умею ничего.

– Верно, времени на подготовку нет. Все придется делать экспромтом. Ты легализован, тебя знают сослуживцы, на тебе форма, значки.

– Что я должен делать?

– Вот это другой разговор!

И майор битых два часа рассказывал, за чем надо наблюдать и как добывать сведения. Павлу предстояло общаться с сослуживцами, посещать солдатские пивные, постараться подняться по службе и сблизиться с офицерами.

– А как сведения передавать?

– В самую точку вопрос! Когда сведения будут экстренные, можно будет воспользоваться танковой рацией. Передашь на волне 272,4 сигнал – голосом, на немецком языке: «Сильно заболел, прошу лекарство». Для связи тебе будет выделен человек, он обратится к тебе с паролем: «Вы не ходили в лютеранскую церковь в Штральзунде?» Ответ: «Я – католик и жил…» Где вы жили?

– Говорил – в Кольберге.

– значит, «Я – католик и жил в Кольберге».

– А вы не боитесь, что я не стану работать, а сбегу? Или хуже того – сдам вашего связного?

– значит, я ошибся в тебе. Чем мы рискуем? Кроме связного – ничем. Если мы тебя расстреляем или сошлем в Сибирь – ничего. А так ты можешь пользу принести. Войне скоро конец, немцу под Курском хребет сломали. Он уже не тот, немец-то. Сам видишь, гоним его из страны. Пройдет полгода, год – даже два, не больше, – и мы будем в Берлине.

– У немцев настроение не победное, но в скорое поражение никто не верит. На фронт поступает новая техника – вроде «Тигров» и «Пантер», самоходки на их базе. Наши противопоставить им ничего не могут. Это я как танкист говорю. Наверняка в авиации и в артиллерии есть свои новинки.

– Павел, экономика Германии прошла свой пик. Не хватает мощностей и специалистов. Наши заводы выпускают танки тысячами в месяц, а Германия – сотнями. У Советского Союза полно стратегического сырья – тех же руд, металлов для выплавки стали: хрома, молибдена, ванадия. Германия все завозила из других стран. Перевозка стратегических материалов транспортом, любым – кораблями, поездами, – самая уязвимая цепочка.

Кроме того, у нас есть союзники, поставляющие технику и продовольствие. Если они откроют второй фронт, Германии войну не выстоять. Мы обязательно победим. Так что, если и сбежишь, мы непременно найдем тебя после победы и тогда уж точно повесим.

– А если случится – меня в плен возьмут? – спросил Павел. – Или еще что-нибудь? Как мне тогда вас искать, на кого ссылаться? Шлепнут же, как предателя!

– Всяко бывает. Сначала не говори никому, что ты русский, проси сообщить о себе в СМЕРШ, любому уполномоченному. По телефону или при личной встрече скажешь, что работаешь на ведомство Утехина. А уж потом пусть ищут меня, майора Гуркова. запомнишь?

– Да вроде просто.

– Веди себя как всегда, не вызывай подозрений, и все будет хорошо.

– И как же мне теперь на ту сторону перебраться?

– Мы на передовой «концертик» маленький ночью организуем, под шумок и перейдешь назад, на том же самом месте. Тебе надо к утру в батальон попасть.

– Страшновато.

– На войне всегда страшно – и саперу, и летчику, и артиллеристу.

Павел обговорил с майором некоторые детали. Вернее – говорил майор, а Павел только иногда задавал вопросы.

Павла накормили гречневой кашей с тушенкой. Он не ел давно и потому даже добавки попросил. Немцы гречневую кашу не готовили совсем.

Ему собрали небольшую армейскую сухарную сумку, естественно – немецкую, положили туда фляжку со шнапсом и кусок сала. На фронте сало уважали воюющие с обеих сторон.

– Нам пора.

Они снова уселись в «эмку» в том же составе. Вот только отношение к нему стало другим, Павел это почувствовал.

Приехали они к прежнему особняку. Павел сидел в машине, и о чем разговаривали офицеры, он не слышал. Только особист провел их всех на передовую, в блиндаж к лейтенанту. Тот, как увидел начальство, вытянулся по стойке «смирно». «Вот интересно, – подумал Павел, – в атаку с пехотинцами ходит, а начальства боится». А тут еще и сам Павел стоит рядом, в немецкой униформе.

– Лейтенант, проводите нас в траншею. Надо нашего человека назад отправить. Минные поля на нейтралке есть?

– Не ставили.

Капитан и майор одновременно посмотрели на часы.

– Ну, Павел, сейчас начнется. Давай ползком вперед. Полагаю, еще свидимся. Удачи!

– К черту!

Павел выбрался из траншеи и пополз на нейтралку. Едва одолел сотню метров, как справа загрохотали пушки. На немецких позициях стали рваться снаряды. Понятно, немцев отвлечь решили: вроде сначала артналет, а потом – ночная атака.

Павлу надоело ползти, он стал продвигаться вперед короткими перебежками. Пробежит десятка два метров, упадет. Осмотрится – и снова вперед. Таким образом он подобрался к передовой траншее немцев.

Ракет сегодня не пускали – немцы явно не хотели обозначать в темноте линию траншей, чтобы не попасть под артналет.

Павел полежал с полчаса, разглядел, где мелькают каски часовых над бруствером, потом очень медленно подполз к передовой траншее и перемахнул через нее. Ему повезло, что в суете отступления немцы не успели натянуть ряды колючей проволоки.

Павел прополз еще сотню метров, прежде чем встать. Он шел вдоль дороги, вспоминая, где ремонтная рота. Был он там неполный день, выходил оттуда ночью и дорогу, конечно, не запомнил. Как говорится, ночью все кошки серы.

Он достал фляжку со шнапсом и, как учил майор, часть спиртного вылил на форму и сделал пару глотков. От него должно разить шнапсом, чтобы ни у кого не возникло и тени сомнения – солдат пьян.

Навстречу ему попались два пехотинца.

– Камарады? Где я? – Павел дохнул на солдат густым запахом спиртного.

Пехотинцы хихикнули:

– Друг, откуда нам знать? Ты танкист?

– Да. А что, по форме не видно?

– Темнота, аж глаз выколи. Вроде вон там танки стояли. – Один из солдат махнул рукой в темноту.