Александр Авраменко - Ни шагу назад! Страница 20

Взревели двигатели, и, волнуя выгоревшую на ярком солнце траву, прибитую шасси штурмовиков, три самолёта пошли на взлёт. Владимир заранее предупредил ведомых, чтобы они повторяли его манёвры и никакой самодеятельности…

Взлёт прошёл нормально. По крайней мере, оторвались от земли без проблем, чётко заняли положенные по Уставу места. Нормально набрали высоту. А вот потом…

Боевой разворот оба сержанта не смогли произвести. Из оборонительного круга вылетели сразу, а про «ножницы», которыми в старом полку капитана уходили от немецких «Мессершмитов», они, похоже, даже не слышали. Коронный же трюк Владимира, резкий сброс скорости, когда «сто девятый» проскакивал вперёд и оказывался под огнём всего бортового оружия штурмовика, как рассказывали потом, даже у командира полка заставил открыться рот от изумления…

После посадки капитана встречали чуть ли не все свободные лётчики. Вот самолёт аккуратно приземлился на три точки, небольшой пробег, аккуратное заруливание, рёв двигателя замолкает. Открывается фонарь, лётчик вылезает на крыло и замирает в изумлении — его приветствуют бурными аплодисментами. Вперёд проталкивается огромный широкоплечий майор Землянский:

— Слушай, капитан, ошибся я, насчёт твоего звена! Слушай новый приказ — пойдёшь ко мне заместителем по боевой части! И не возражай! Место всё равно свободно, летать будешь больше прежнего, это я тебе гарантирую! Но чтобы через месяц у меня ВСЕ лётчики так летали! Понял?

— Так точно, товарищ майор, только…

— Что — только? — Навис над ним Землянский.

— Бензина хватит? Этому сидя на земле не научишься…

— Этого-то добра хватит! Не переживай…

А через три дня, двадцать седьмого июля немцы форсировали Дон и вышли на прямую дорогу к Сталинграду. Части Красной Армии пытались нанести контрудар, но он натолкнулся на прочную оборону врага и не увенчался успехом…

Глава 15

Говорят, что Чёрное море на самом деле зелёное. Южные моря — синие. А наши северные океаны — серые. Когда выходишь на судне в открытое пространство бескрайней воды — оно кажется свинцовым. Гладким в штиль, и почти чёрным, швыряющим ледяные брызги в шторм. Гигантские волны скрывают суда каравана друг от друга, и тебе кажется, что твоя скорлупка одна одинёшенька на белом свете, и вокруг ничего нет, кроме бездонной пучины. Могучая волна бьёт в нос судна, скрывая палубу под водой. Всё проваливается вниз, и сердце замирает на половине удара, ожидая, когда вода убежит в шпигаты и нос вновь вынырнет из-под водяного покрова. И сможет ли дотянуться до поверхности? Тому, кто никогда не испытал на себе шторм не зваться моряком…

… Через две недели мы ошвартовались в Ливерпуле. Нам удалось избегнуть немецких подлодок, проскочили и мимо глаз немецких лётчиков, базирующихся в Луостари и прочих норвежских аэродромах. И вот, наконец, Англия. Весь порт забит разнокалиберными кораблями всех видов и размеров. На небольших катерах гордо развевается военно-морской британский флаг «Юнион Джек». Оказывается, эти крохи тоже воюют. Быстроходные катера занимаются спасением английских лётчиков, сбитых над Ла-Маншем. Забрасывают отряды партизан в тыл к немцам, в оккупированную нацистами Францию. А ещё эти отважные ребята тралят мины. Самое страшное, что может попасться таким крохам.

Моряки сноровисто выгружают огромные ящики с танками из трюмов и грузят их на гигантские многоосные железнодорожные платформы. Мы, сопровождающие, садимся в легковые автомобили и следуем вдоль железной дороги по узкому извилистому шоссе. Нас везут на север, где мы перегрузимся на американские транспорты. Автомобили принадлежат Советскому посольству в Великобритании, так что водители наши ребята.

Проезжаем через Лондон. Досталось англичанам! Всюду следы бомбёжек. Но на лицах лондонцев не видно никакого уныния. Много вывесок, словно и нет войны. Зато за городом натыкаемся на суровые реалии — на всех перекрёстках баррикады из мешков с песком, стоят патрули, оборудованы пулемётные гнёзда. Это на случай десанта. Хотя сейчас, говорят, что угроза миновала, но бережёного Бог бережёт…

На небольшой станции садимся в поезд. Крохотный паровозик, надрываясь, тащит наш состав по зелёным полям и лугам, по тоннелям, по мостам. Купе совсем не такие как в СССР. Здесь у каждого свой вход. С улицы попадаешь прямо в небольшую комнатку, где стоят мягкие диваны и окно на полстены. Здорово, но, на мой взгляд, не очень удобно. Хотя — кому как. Проводник к нам не заглядывает, поскольку состав военный, и мы едем в гордом одиночестве. На станциях не останавливаемся, только на мгновения, когда меняют локомотив, и опять, в путь.

К вечеру мы уже в Глазго. Неизбежная суета погрузки, и вот снова в море. Тянется бескрайняя гладь Атлантики. Наш путь лежит через океан, в САСШ. Судно американское, как и весь конвой. Так их называют. У нас — караван. Множество гражданских кораблей в сопровождении военных. Эсминцы, крейсер, и даже один небольшой, по их меркам, авианосец. На это чудо смотрим, разинув рты, поскольку никогда таких раньше не видели. Громадный утюг, перевёрнутый кверху подошвой, с плоской палубы которого взлетают самолёты. Они непрерывно вьются в воздухе, оберегая нас от подводных лодок.

Немцы здесь свирепствуют. Наш штатный переводчик беседует с моряками, а те рассказывают жуткие истории о фашистах, которые топят всех и вся. Не обращая внимания на то, мирный это корабль или военный. Нам рассказывают историю «Лузитании»,[14] да и более близкие случаи.

Вечерами слушаем радио. Немцы всё время хвастаются победами. Их диктор словно лает, гавкает, будто дворовый пёс. Англичане — более мягко. Оказывается, что у них есть свои предатели. Нам дали послушать одного из них, которого все зовут «лорд Хау-Хау». А, всё равно мы по-английски не бельмеса. А вот в немецкой речи я с удивлением различил знакомые слова. Не зря, выходит, языком столько занимаюсь… Эх, Бригитта…

Кормёжка у янки ничего, сытная. Но абсолютно безвкусная. Жутко скучаем по хлебу. По нашему. По чёрному. У американцев то одни булки. Зато страшно кому сказать — на транспорте есть БАНЯ! Да ещё с горячей водой! Корабельная, конечно, но всё же БАНЯ! Здорово!

Моряки относятся к нам с уважением. Ещё бы! Союзники! Настучали Гитлеру под Москвой мы здорово. На весь мир прозвучало. А тут ещё по палубе их «Либерти» гуляют настоящие танковые асы. Все в орденах, а их так просто не дают. И награды эти заработаны в боях с теми самими «гуннами», которые всю Атлантику в страхе держат…

Всему хорошему приходит конец. И нашему путешествию тоже. Вот берега американские показались. За сто километров от порта в воздухе непрерывно барражируют истребители. Нам сказали, что «волчьи стаи» любят нападать тогда, когда моряки считают себя в безопасности, в территориальных водах Америки. А с самолётов их видно далеко, вот и отпугивают…

Швартуемся. Наши танки быстро выгружают на какой-то военной базе. Тут же ставят на платформы, нас — в классный вагон. Этот похож на наши составы. Во всяком случае, входов у него два, как и у нас. Гудок! Состав отправляется…

Америка напоминает нашу страну. Такая же большая. Едем почти двое суток. Кормят нас в ресторане на колёсах. Еда — средненькая, такая же безвкусная как на корабле.

Наконец приезжаем. В Абердин. Здесь находится танковый полигон американской армии. Сгружаем танки, затем едем в отведённые нам домики, небольшие строения, обшитые гофрированным металлом. Но внутри оказывается вполне прилично.

Вечером встречаемся с нашими представителями, прилетевшими самолётом из Владивостока. Получаем стандартную накачку вроде: За Родину, За Сталина, не посрамим, и тому подобное. А с утра принимаемся за работу. Проверяем танки, заводим двигатели. Американцы лазят по машинам, на вполне приличном русском задают разные вопросы. Едва успеваем отвечать. Единственное, что их не интересует — это размер моих трусов, пожалуй, а так — выспрашивают всё. Что можно и что нельзя. Но чувствуется, что наши машины их впечатлили. И весьма! Ещё бы! По сравнению с тем, что мы видим на полигоне наши красавцы…

— Что, тёзка, покажем американцам наши машинки?

— Да без проблем!

Я усаживаюсь в кресло механика-водителя поудобней, стопорю тяжёлую планку люка, оставляя его в открытом положении. Зубчатая рейка надёжно фиксирует массивную толстую броневую плиту. Из стоящей немного позади и сбоку тридцать четвёрки появляется кисть руки, складывающаяся в известную на всех языках фигуру одобрения — большой палец к небу. Вжимаю педаль сцепления в пол, рука открывает кран баллона с воздухом высокого давления. Короткое, почти мгновение шипение, медные трубки слегка вздрагивают, взвизгивает стартёр, и всё боевое отделение наполняет уверенное басовитое рычание мощного дизеля и грохот вентилятора. Давлю обеими руками на рычаг переключения передач, ощутимый щелчок, начинаю отпускать сцепление, есть! Махина «КВ» срывается с места. Жаль, что придётся глотать пыль, средний танк быстрее меня, конечно, но зато на моей машине БРОНЯ!..