Марина Чечнева - Небо остается нашим Страница 20

Для всех, кто знал и любил Валерию - а не любить ее было просто невозможно, - она навсегда останется не только замечательным летчиком. В ее образе органично слились для меня и моих сверстниц прекрасные человеческие и деловые качества, покоряющая женственность и [83] решительность, преданность долгу, смелость, не знавшая границ. Валерия была человеком большой души и открытого сердца, беззаветным и самоотверженным во всем: в служении авиации, в дружбе, в любви…

Память о Валерии жива. Я имела возможность еще раз убедиться в том, когда не так давно посетила Московский химико-технологический институт, где она училась и где по просьбе студентов и преподавателей я долго рассказывала о ее короткой, но славной жизни.

Валерию помнят товарищи по аэроклубу, с которыми она работала перед войной. Помнят боевые подруги. И я верю - о ней будут знать новые поколения молодежи.

* * *

Наступила осень. Зарядили дожди. Но мы работали без перерывов. Трудные это были полеты. Цель порою была полностью закрыта облачностью или туманом. Мы находили окна и старались во что бы то ни стало выполнить задание. Зато каждый боевой вылет в этих сложных условиях прибавлял нам опыта, помогал вырабатывать тактику борьбы с врагом.

Очень успешно действовал в те дни экипаж в составе Надежды Поповой и Екатерины Рябовой. И не случайно о них неоднократно писала фронтовая газета, не случайно именно их ставили в пример другим летчицам и штурманам.

Надю Попову - красивую голубоглазую девушку, женственную и нежную - любили у нас все. Я с ней подружилась с первых дней пребывания в полку. Мы не раз приходили на выручку друг другу, это сблизило нас еще больше…

В раскрытое настежь окно нашего общежития было видно, как щербатая луна путается в ветвях деревьев, как внизу, под луной, проступают очертания гор, а в ночной синеве неба мерцают веселые звездочки.

В тот день что-то долго не поступала из штаба дивизии боевая задача. В свободные минуты мы, как обычно, мечтали о будущем.

Опершись локтями о подоконник, задумчиво глядела вдаль Женя Руднева. Мы с Надей Поповой пристроились рядышком с ней.

- Как хорошо, девочки! - зачарованно произносит Женя. - Вы видите - это Вселенная. И Луна, и наша [84] Земля, и мы - воюющие букашки - все это Вселенная… - Женя умолкла, по ее бледному лицу разлилась ослепительная улыбка. - Сегодня мы летаем на У-2 между разрывами фашистских зениток. А когда разобьем врага, придет время, и мы обязательно дадим старт воздушным кораблям. Они полетят вокруг Земли, на Луну, на Марс… Девочки, почему вы молчите? Луна вас очаровала, что ли?…

- Нет, Женечка, не луна… Просто, когда видишь рядом прекрасное, хочется помолчать…

Руднева отошла от окна.

- Самое прекрасное, по-моему, это истинная поэзия… Вот и осень. Пушкин очень любил ее. Я тоже люблю. Сколько мыслей охватывает человека именно в это время года! Сколько вокруг нежной печали и мечтательной грусти… - Женя замолчала, думая о чем-то своем.

- А чего мы, собственно, приуныли, девочки? О чем загрустили? О прошлом? Так ведь мы молоды, все еще впереди. - Надя Попова говорит тихо, но очень проникновенно. - Выше голову, подружки! Вспомним-ка лучше, какие песни поются в осеннюю пору. Жаль, нет гитары… Да, впрочем, можно и без нее. Помните:

Я пережил свои желанья, я разлюбил свои мечты, Остались мне одни страданья, плоды сердечной пустоты…

Однако не очень-то пелось без гитары. Снова в комнате наступила тишина. И снова зазвучал нежный и таинственный голос Жени Рудневой. Она продолжила свою красивую импровизацию:

- Леса загорелись в первом нежном багрянце, а в воздухе тихо плывут куда-то серебристые нити… Ярче и заманчивей сверкают в небе таинственные звезды…

- И почему-то хочется вдруг плакать, - грустно добавляет Оля Клюева. - А еще хочется петь без конца разные песни, больше - грустные…

- Почему-то осенью все кругом кажется золотистым, - продолжает мысль подруги Женя Руднева. - И падающие медленным дождем желтые листья в Летнем саду, и бледный свет вечерней вари над Невой, и крылья птиц в лучах заходящего солнца, и вот эти далекие горные вершины… Да и сама осень кажется гигантской золотой птицей, распластавшей над землей крылья… [85]

Незаметно подошли октябрьские праздники. Незадолго до них полк посетили командующий фронтом генерал армии И. В. Тюленев и командующий 4-й воздушной армией генерал-майор авиации К. А. Вершинин. Ивану Владимировичу не понравилось, что мы ходим в брюках. Он сказал, что незачем женщинам ходить в мужской армейской форме, и тут же приказал сшить всему составу шерстяные юбки, гимнастерки и хромовые сапоги.

- Раз уж ваш полк женский, так вы должны быть женщинами во всем, - сказал нам генерал. - А иначе вы и сами забудете, что принадлежите к прекрасному полу.

Вручив девушкам награды, гости уехали.

Вскоре мы действительно получили новенькую форму. Времени до праздников оставалось в обрез, и мы деятельно готовились к ним. Полковой врач Ольга Жуковская в отчаянии только охала и хваталась руками за голову, видя, в каком огромном количестве истребляют наши артисты марлю и акрихин.

- Пощадите, девушки! - молила она. - Не шейте себе таких пышных сарафанов.

Наконец все было готово. Вечером приехали гости - наши братцы из полка К. Д. Бочарова и все командование 218-й дивизии во главе с Д. Д. Поповым, который к тому времени стал генерал-майором. В небольшом зале нашего импровизированного клуба яблоку негде было упасть. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде!

Все шло как положено. Война не исключила из нашей жизни отдых. Она оторвала нас от семей и родных, разбросала по землянкам, окопам, фронтовым аэродромам, по далеким и ближним тылам, но не смогла лишить наши души самого главного - жажды жизни, любви к ней. Напротив, она еще больше обострила это чувство и заставила каждого полнее осознать простую, но прекрасную истину - что он человек и ничто человеческое ему не чуждо.

И когда Валя Ступина, открывшая праздничный вечер, закончила свое выступление песней «В землянке», в зале на мгновение установилась тишина. В простых, бесхитростных словах этой песни мы узнавали свою судьбу. Как и безымянный герой песни, каждый наперекор суровой вьюге войны помнил о голубом небе и солнце, о счастье, о любви, обо всем, ради чего он недосыпал, мерз в окопах, [86] поднимался в атаку и, если надо, бросался грудью на амбразуры вражеских дотов.

Вот о чем пела девушка в солдатской форме, вот какие думы и чувства рождала песня у слушателей. Вообще песня на фронте была нашим неизменным спутником, верным другом, она звала и вела за собой, помогала жить и сражаться. Часто перед полетами, когда плотные сумерки южной ночи спускались на землю, мы собирались у самолетов и пели. Нередко первой начинала Бершанская. Евдокия Давыдовна хорошо знала народные песни, а ее мягкий приятный голос был удивительно созвучен их вольным лирическим напевам.

Эти ночи, как наяву, встают передо мной. Призывно мерцают в бездонной вышине звезды, с гор тянет холодком, издали доносится неясный шум передовой. А по аэродрому движутся тени. Песня льется, льется и не кончается. На смену одной спешит другая… И каждая рождает в душе свой отклик. Первая печалит, вторая радует, третья навевает легкую грусть и как бы вызывает сожаление о чем-то далеком, неясном. Сколько песен, столько и чувств. Но есть в песнях одно общее, что роднит их, - к ним нельзя быть равнодушным. Особенно остро я почувствовала это на фронте и нередко задумывалась, почему так происходит. Наверное, не только потому, что мелодия ласкает слух, вызывает определенные чувства, рождает ассоциации. Мелодия организует в единую систему множество разрозненных мыслей и чувств, направляет их в одно русло и тем самым как бы соединяет поющих незримыми нитями, помогает лучше и полнее понимать друг друга, а стало быть, сплачивает людей и их усилия в бою, труде, учебе, в том, что называется одним многогранным словом - жизнь.

Однако я отвлеклась от рассказа о праздничном вечере. Кстати, в репертуаре его преобладали именно песни. Выступали почти все наши основные солисты: Дина Никулина, Рая Аронова, Люба Варакина, Рая Маздрина. Шумный успех выпал на долю Ани Шерстневой и Аси Пинчук, исполнивших саратовские частушки. Закончился концерт чтением поэмы о нашем полке, которую написала Ира Каширина.

…И так мы воюем, и летчики-братцы

Сестричками девушек наших зовут. [ 87]

В семье боевой мы, как равные, драться

За Родину будем, за радостный труд.

Пока хоть один из фашистов проклятых

На нашей земле будет воздух смердить,