Антон Кротков - Мертвая петля для штрафбата Страница 20

Когда продавать стало уже нечего, Борис, у которого от голодухи подводило живот, стал наведываться на базар, чтобы хотя бы полюбоваться на горы фруктов, вдохнуть запах жарящегося мяса. Он напоминал себе исходящего слюной бродячего пса, ошивающегося у мясной лавки

Больше всего в этом городе Нефёдову нравился базар. Здесь было всё: грецкие орехи, курага, горы золотистых дынь и айвы. Местные продавцы — народ щедрый и разговорчивый. Прежде чем продать свой товар, они обязательно предложат его попробовать.

— Э, летчик, попробуй урюк! — на весь базар обращался к Нефёдову один из торговцев. — Кушай мой урюк, половина сахар, половина мёд. Ни у кого больше здесь такого нет. Покупай у меня, не пожалеешь!

Борис быстро смекнул, что, даже не имея в кармане ни гроша, можно до отвала наесться всякой всячины. Достаточно только изображать заинтересованного в покупке человека… И он не скупился на комплименты.

— Ай-яй-яй, какая вкусная у вас курага, уважаемый!… Лучшего винограда я ещё не пробовал, мамаша… Эта дыню, мил-человек, вы явно привезли прямо из рая…

Однако примерно недели через три торговцы смекнули, что русоволосый мужчина в потёртой лётной куртке ничего не покупает, а только пробует их товар. После этого намозолившего глаза продавцам липового клиента стали довольно бесцеремонно отгонять от прилавков. К счастью, к этому времени деятельная натура Нефёдова нашла новые источники пропитания.

Став персоной нон грата на базаре, он переключился на сбор дикорастущих плодов. Из этих промысловых экспедиций Борис возвращался домой с сумками, полными ягод тутовника, черешни, абрикосов и яблок. Часть ягод он даже выменивал у знакомых крестьян на домашние лепёшки и молоко.

Однажды он случайно встретил пожилую чету ленинградцев. Они жили у самого аэродрома, и неожиданно сами подошли к Нефёдову узнать, не питерец ли он? Так Борис познакомился с Фёдором Петровичем Яковлевым и его женой Изольдой Марковной.

Их эвакуировали на Восток в начале войны. В этот город пришла похоронка на их единственного сына. После войны старики не смогли вернуться домой (свой город они называли только Петербургом). Словно какая-то неведомая сила решила за этих коренных питерцев, что им более не суждено увидеть Неву, а предначертано упокоиться навеки в чужой земле: ленинградский дом, в котором старики жили до войны, разбомбили в блокаду. В университете, где семидесятилетний профессор преподавал более сорока лет, не пожелали вспомнить о пенсионере из бывшей царской профессуры. Вдобавок, когда супруги в 1946 году собрались было в дорогу, на вокзале местные уголовники стащили у них все деньги и какие-то документы. Из-за этих украденных бумаг Фёдор Петрович и его жена не могли оформить полную пенсию и получали какие-то гроши. Только благодаря сочувствию хозяйки дома, в котором они снимали крохотную комнатушку, старики имели крышу над головой. Но закат их жизни проходил в лишениях. Борис с Ольгой сразу решили взять над застрявшими на чужбине соотечественниками шефство, хотя и сами с трудом дотягивали до очередной зарплаты. Но они были молоды, а каково старикам жить на чёрством хлебе и воде?!

Вариант — напрямую предложить знакомым деньги — однозначно отпадал. Несмотря на своё бедственное положение, гордые ленинградцы никогда бы не приняли такой дар. Поэтому Борису и Ольге приходилось идти на хитрости. Каждый раз они изобретали какой-нибудь подходящий повод, чтобы пригласить профессорскую чету на скромный домашний ужин или в чайхану. На удачу быстро выяснилось, что старики исключительно приятные и интересные собеседники. Все вместе они теперь часто сидели в чайхане на городской окраине и слушали увлекательные истории Фёдора Петровича про археологические экспедиции, отправлявшиеся на поиски исчезнувших под песками времени городов из мифов Древней Эллады, или про раскопки тайных усыпальниц египетских фараонов, в которых профессору в молодости доводилось принимать участие…

Под настилом пола весело шелестела вода — местные чайные обычно строились над арыками или на берегу быстрых горных рек. А перед глазами Нефёдова возникали картины далёких экзотических городов, древних битв, сенсационных научных открытий. Это были прекрасные вечера! Они заряжали каким-то светлым оптимизмом. Окружающая жизнь начинала казаться не такой обыденной, а полной загадок и счастливых возможностей. Борис и не подозревал о том, что очень скоро его жизнь и в самом деле фантастически изменится…

Однажды Нефёдова срочно вызвали в республиканский центр. Надо было взять на борт партию медикаментов для районной больницы. При заходе на посадку Борис поразился дурной лихости экипажа, буквально подрезавшего его зелёный военно-транспортный «дуглас» Ли-2. «Спекулянты» (так в армейской авиации называли экипажи транспортных самолетов «Ли-2Т» за их страсть к коммерческим операциям) шли как им заблагорассудится — поперёк полосы, явно игнорируя распоряжения наземных диспетчеров. Самолет снижался с очень большой вертикальной скоростью, едва не задевая крыльями деревья и крыши домов. Такого лихачества «Анархисту» не приходилось наблюдать даже на войне.

— Что делают, черти полосатые! Пьяные они, что ли, там? Да за такое морду бьют!!!

Нефёдов едва успел резко взять штурвал на себя и перепрыгнуть через идущий ему наперерез «дуглас». Матерясь от души, Борис ушёл на второй круг…

После приземления Нефёдов подрулил свой самолёт к нужному ангару и пошёл получать накладные на груз. Всю дорогу он продолжал поминать крепким словцом транспортников, чуть не устроивших крушение и, кажется, даже не заметивших нефёдовский самолёт.

В управлении гражданской авиации к нему подошли двое смуглых, черноволосых офицеров-лётчиков. Один в звании майора, второй капитан. Майор предъявил Нефёдову предписание, напечатанное на бланке Главного управления кадров Военно-воздушных сил за подписью какого-то генерала, фамилию которого Борис не успел разобрать. Согласно предписанию, он должен был срочно явиться в Москву.

— Что за спешность такая? — недоумевал Борис. — Тем более я в отставке.

— Это не важно. Как кадровый военный вы должны понимать, что приказы не обсуждаются.

— Нет, я не полечу. У меня своих забот хватает, — упёрся Нефёдов. — В кадрах всё сделали, чтобы от меня избавиться, так что я им ничего не должен.

— Поверьте, товарищ капитан, это в ваших интересах, — с многозначительным видом пояснил Нефёдову майор-кавказец. Борису понравилось, что он обратился к нему по званию как к действующему офицеру. На самом деле Нефёдов скучал по армии. Да и вообще, в голосе майора звучала явная симпатия. Борис интуитивно чувствовал: эти двое явились сюда с миром. Во всяком случае, не было похоже, что они из органов.

— Ладно, прошвырнусь с вами до Москвы, — немного поколебавшись, согласился Нефёдов. — Только мне надо жену предупредить. Когда я вернусь обратно?

— В 23.00 снова будешь здесь, дорогой! — оскалил крупные белые зубы в широкой радостной улыбке майор.

Каково же было удивление Нефёдова, когда его подвели к тому самому злополучному «Дугласу» с большой цифрой 13 на фюзеляже. Но это были лишь первые сюрпризы из череды неожиданных приключений, которые ожидали Нефёдова в этот день. Сразу после посадки на Центральном аэродроме Москвы к нему подошёл молодцеватый полковник с очень красивым породистым лицом. Он очень походил на актёра Столярова. Полковник огорошил Нефёдова неожиданным предложением провести учебный бой. Борис уже почти два года не сидел в кабине боевого самолёта, однако согласился не раздумывая. Такая работа была по нему! К тому же раз сами предлагают — зачем отказываться? Борис не задавался вопросом, что за надобность такая у полковника — вытаскивать его чёрт-те откуда и доверять дорогостоящую боевую машину?

Ясно было только, что дело важное. Видимо, где-то наверху вспомнили о пилотажном мастерстве затерявшегося воздушного хулигана и решили ради какого-то особого случая извлечь его из небытия.

«Ну что ж, народ жаждет зрелищ? Их есть у меня!» — с разбойничьим азартом размышлял отставник, подходя к указанному ему видавшему виды истребителю «Як-9». Слушая инструктаж полковника, Борис ощупывал профессиональным взглядом доставшийся ему самолёт. Затем, когда полковник ненадолго отошёл переговорить с каким-то знакомым, Нефёдов неспешно обошёл машину, хлопая рукой по капоту, спросил у подошедшего механика:

— Как аппарат, шурует?

— Ничего, не жаловались, — со скептическим прищуром взглянув на чужака, буркнул механик. — Только не всякому ездоку резвая лошадка счастье приносит.

— Что ж так? — весело поинтересовался Нефёдов, сдвигая кепарь на затылок. — Аль наше дело не гусарское?

В это время вернулся полковник и огорошил Нефёдова неожиданным сообщением. Оказалось, против него должна сражаться аж целая четвёрка новейших «Ла-11». Перевес противника в качестве техники и количестве был подавляющим. Бывшему штрафнику явно отводилась роль фокстерьера, которого запускают в полный крыс амбар. Или же кролика, по которому притравливают свору гончих. Вдобавок ко всему, помогающий Нефёдову застегнуть лямки парашюта пожилой механик сочувственно шепнул ему: