Виктор Муратов - Перевал Страница 20

Генерал Хофер принял решение расширить захваченный плацдарм. Разведанные места для основных переправ находились выше городка Манычстрой, который был расположен на подступах к плотине. Ее на отдельных участках прикрывали заграждения, местность была густо минирована. Хофер решил внезапным ударом захватить населенный пункт и не дать возможности советским подрывникам разрушить плотину. Для этой операции он создал штурмовую группу. Возглавить группу он поручил капитану Гансу Штауфендорфу. Клауса генерал оставил на командном пункте. Штурмовой группе была поставлена задача захватить плацдарм севернее Манычстроя и после переправы главных сил семьдесят девятого полка прорвать позиции русских, захватив Манычстрой.

3

Лейтенант Осокин разыскал штаб дивизии в станице Раздольной. Там он узнал, что генерал Севидов находится на наблюдательном пункте севернее станицы. Далеко ли до НП командира дивизии, Осокин не знал, ему было известно лишь приблизительное направление. Осокин шел с трудом. Эти кошмарные сутки совсем лишили его сил. И если бы не сапер Кошеваров, не только не дойти бы ему до станицы Раздольной, но не добраться и до левого берега Дона. Если бы не этот невысокий крепыш с гладкими ефрейторскими полосками на петлицах, кормил бы лейтенант Осокин сейчас раков в Дону.

…Осокин вспомнил, как очнулся в воде. Незнакомый русоголовый сапер, обхватив его одной рукой и придерживаясь за доску (видимо, обломок настила), преодолевая сильное течение, толкал его к берегу.

Откуда взялся этот сапер? Наверное, и его швырнуло в воду с моста вместе с Осокиным одной взрывной волной.

Отдышавшись на берегу, сапер, назвавшийся ефрейтором Кошеваровым, помог подняться оглушенному лейтенанту и согласился сопровождать его, потому что все равно не знал, где искать свою роту в этой всеобщей неразберихе. Он готов был следовать с лейтенантом повсюду, потому что видел в этом единственную надежду все же найти роту и не оказаться дезертиром.

Лейтенант Осокин поторапливал ефрейтора. Ему надо было спешить к генералу, хотя он плохо представлял, как встретится с Севидовым и как объяснит, что произошло у Мелиховской переправы. Он лишь на минуту оставил в эмке Дарью Михайловну с мальчиком и девушкой Тоней. Ефрейтору Шалве Шавлухашвили он приказал пробиваться за ним, а сам, размахивая пистолетом, пытался хоть чуть-чуть освободить дорогу для не такой уж большой машины, как эмка. Он оставил их лишь на минуту, и в эту минуту…

Налетели немецкие самолеты. Они заходили на переправу со стороны солнца, хотя им нечего было опасаться зенитного огня: зениток у переправы не было. А несколько спаренных пулеметных гнезд на бугре и бойцы в траншеях, прикрывавшие переправу, были смяты фашистскими танками. Теперь с этого бугра танки палили из пушек и пулеметов по скопищу людей и техники на переправе.

Все это лейтенант Осокин увидел в какое-то мгновение, потому что толпа сжалась и, оттесняя Осокина от эмки, хлынула на мост. В тот же миг он увидел, как взрывом снаряда или бомбы эмку приподняло в воздух и она, загоревшись, развалилась на куски. Осокин рванулся к машине. Он отчаянно работал локтями, цеплялся за перила, но обезумевший людской поток теснил его в обратном направлении.

А немцы уже перенесли огонь с моста, очевидно решив сохранить переправу. Они пропускали по мосту отходящие войска и беженцев, но пристреляли дорогу, ведущую от переправы. И все, кто проходил через мост, кто вступал на левый берег Дона, попадали под жестокий огонь орудий и пулеметов. Людская лавина хлынула назад. Но и с правого берега реки давила толпа, которую фашисты с бугра почти в упор поливали свинцом. На мосту в невероятной давке гибли люди. Отчаянные крики, дикие стоны заглушали трескотню беспощадных пулеметов. С искаженными от ужаса лицами, обезумевшие люди бросались в реку, но и там их доставали пули.

Осокин не раз попадал в жестокие переделки за этот год тяжелого отступления и недолгих наступательных боев, но то короткое мгновение на переправе было, пожалуй, самым страшным эпизодом… Осокина угнетало, что вот сейчас, через несколько минут хода, ему придется подробно рассказывать генералу о трагедии на переправе.

Обогнув небольшую рощу и перейдя вброд несколько оросительных ответвлений Манычского канала, Осокин и Кошеваров оказались в неглубокой лощине, по склону которой в зарослях терновника увидели едва приметный ход сообщения.

Генерал Севидов, окруженный командирами, склонился над картой. Время от времени он выпрямлялся, но ни разу не повернулся в сторону своего адъютанта. Осокин увидел в блиндаже Кореновского. Значит, ополченцы уже здесь… Лейтенант Осокин стоял, прислонясь к стене блиндажа, а генерал смотрел в стереотрубу, обращенную окулярами в сторону противника. И все командиры прикладывали к глазам бинокли и смотрели в ту же сторону. Никто не замечал Осокина, и он сам не решался своим докладом помешать генералу руководить боем.

В это время в блиндаж вошел начальник особого отдела дивизии капитан Стечкус. Маленького роста, худой, он был похож на только что обмундированного новобранца. Гимнастерка, туго перетянутая широким ремнем, топорщилась. Голенища сапог шлепали по тонким икрам. Стечкус четким шагом подошел к генералу и, приложив руку к широкому козырьку фуражки, глуховатым голосом доложил:

— Товарищ генерал, плотина подготовлена к взрыву.

Осокин удивился: почему это взрывом плотины занимается капитан Стечкус?

— Хорошо, — оторвавшись от стереотрубы, проговорил Севидов. — Где заложили взрывчатку?

— В южной части плотины.

— Ошибки не выйдет? На этот взрыв большая надежда.

— Ошибки не должно быть.

— Вы все тщательно предусмотрели? Диверсанты не помешают?

— Кабель охраняет взвод старшего лейтенанта Рокотова.

— Благодарю вас, Ян Вильгельмович. — Севидов пожал руку капитану, и вновь припал к стереотрубе, но его отвлек голос телефониста:

— Товарищ генерал, вас просит второй.

— Что там у Ратникова? — Севидов взял трубку. Слушая доклад Ратникова, он все больше хмурился. — Ясно. Не допустите второй эшелон! Выполняйте. — Севидов положил трубку, обвел взглядом офицеров, задержавшись на полковом комиссаре Кореновском, проговорил: — Танки прут на Манычстрой.

— Это опасно, Андрей Антонович, — глухо сказал комиссар. — Могут прорваться к дамбе. Пора взрывать.

— Рано, Евдоким Егорович, рано, — озабоченно ответил Севидов и приказал телефонисту: — Дайте Боброва. Четвертый! — крикнул он в трубку. — Выводите на прямую.

…Командир артиллерийского дивизиона капитан Бобров выдвинул на кукурузное поле одиннадцать орудий и принял неравный бой. Первые удачные выстрелы ошеломили немецких танкистов. Чтобы сломить упорство артиллеристов, гитлеровцы бросили на них авиацию. «Мессершмитты» налетели так быстро, словно висели в воздухе где-то рядом над позициями дивизиона Боброва. Пикируя, самолеты буквально засыпали позицию бомбами и поливали свинцом. Всюду горели сухие стебли кукурузы, удушливый горячий дым разъедал глаза. Стволы орудий накалились. Но никто из артиллеристов не дрогнул и не покинул огневых позиций. Артиллеристы стойко продолжали вести беглый огонь по вражеским танкам, и те не выдержали — повернули назад.

Но тем временем немцам удалось построить наплавной мост ниже плотины.

— Пора взрывать дамбу, Андрей Антонович, — угрюмо повторил полковой комиссар Кореновский.

— Рановато, — возразил Севидов. — Надо бы перехватить их на мосту.

— Танки снова попрут. Могут помешать…

Севидов оторвался от стереотрубы, чтобы отдать приказание капитану Стечкусу, и тут заметил лейтенанта Осокина, который, превозмогая усталость, уже долго стоял навытяжку.

— Слава богу! — шагнул к нему генерал. — Почему так долго? Где разместил женщин?

Осокин сглотнул, переступил с ноги на ногу.

— Ну чего молчишь?

— Женщины… и мальчик… — с трудом выдавил Осокин сухими, потрескавшимися губами, — погибли.

Осокину показалось — генерал нисколько не изменился в лице. Возможно, до него еще не дошел смысл услышанного? Севидов удивленно смотрел на адъютанта, потом перевел взгляд на Стечкуса и тихо приказал:

— Выполняйте, пожалуй, Ян Вильгельмович. Момент взрыва на ваше усмотрение. Возьмите одного-двух саперов. Больше не надо.

— Товарищ генерал, — неожиданно для себя обратился Осокин, — здесь есть сапер. Он спас меня… Разрешите ему с капитаном Стечкусом?

— Что?.. Да, да…

Севидов все так же удивленно смотрел на Осокина, а, кажется, только теперь до его сознания стали доходить слова, сказанные адъютантом. Он подошел к нему ближе и долго смотрел все еще отчужденным взглядом.

— А что же вы… Как же вы…