Ганс Баур - Личный пилот Гитлера. Воспоминания обергруппенфюрера СС. 1939-1945 Страница 21

Первая серия полетов во время избирательной кампании по всей Германии

Первый предвыборный полет начался 3 марта 1932 года и закончился через неделю – 10 марта. Мы взлетели в Мюнхене и направились в Дрезден. Погода была исключительно благоприятной, и Гитлер чувствовал себя во время полета очень хорошо. Он выступил в Дрездене. Всего через полчаса мы полетели в Лейпциг, где он выступал в выставочном зале, затем, через три четверти часа, полетели в Хемниц. Стояла уже кромешная тьма, когда мы приземлились в Плауэне. Гитлер развязал самый большой из букетов, которые ему вручили в этот день, и вручил мне его со словами: «Герр Баур, вы хорошо справились со своей задачей. Я надеюсь, что все последующие полеты также пройдут без происшествий. Вы заработали самый большой букет роз». Гитлер выступил в Плауэне и затем направился на машине в Цвиккау, где состоялся следующий предвыборный митинг.

На следующее утро, в 9.00, мы полетели обратно в Берлин. Несмотря на горячку предыдущего дня, Гитлер выглядел свежим и внешне вполне довольным своими выступлениями. Во время полета он узнал много нового о своих успехах, основательно проштудировав объемистую пачку газет. На этот раз он не сел рядом со мной, а расположился на переднем сиденье пассажирского салона, позади радиста. В Берлине Гитлер был восторженно встречен громадной толпой в аэропорту Темпельхоф. В тот вечер он выступал в берлинском Дворце спорта.

Вскоре появилась необходимость в привлечении усилий небольшого активного авангарда. Для этого у «Люфтханзы» зафрахтовали самолет F-13, которым управлял капитан Штайдель. Зепп Дитрих и несколько представителей прессы первыми прибывали в указанный пункт до появления там Гитлера на этом маленьком одномоторном самолете, чтобы убедиться, что для встречи Гитлера все организовано надлежащим образом. Они ожидали нашего прибытия в аэропорту каждого пункта назначения. Дитрих кратко сообщал Гитлеру о ситуации на месте, а затем они летели в следующий город, где должен был состояться очередной предвыборный митинг. Такой порядок сохранялся и во время всех последующих предвыборных кампаний.

6 апреля 1932 года мы вылетели из Берлина в Вюрцбург, Фюрт и Нюрнберг для проведения митингов в ходе президентской избирательной кампании. 7 апреля погодные условия были исключительно плохими. На всех маршрутах полеты отменили. Буря, сопровождавшаяся градом и снегом, согласно сообщениям, приближалась с запада, и, надо сказать, эти предсказания в полной мере сбылись. В Фюрте буря оказалась настолько яростной, что мы вынуждены были заблокировать самолет на земле, чтобы ветер его не опрокинул. Для этого мы использовали несколько емкостей из-под горючего. Гитлер спросил, есть ли вообще возможность подняться в воздух. Я объяснил, что мы можем лететь, но, конечно, в такую бурную погоду это будет не очень приятно. Главным образом я ожидал того, чтобы небо очистилось над Шпессартом. Горы представляли основную опасность, поскольку во время такой погоды их полностью скрывали облака и дымка. Я раздал всем желающим таблетки от тошноты, чтобы как-то воспрепятствовать проявлению «воздушной болезни». Я говорю «как-то», поскольку они действовали не на каждого. После короткого разбега мы поднялись в воздух. При подлете к Нойштадту на нас обрушились первые градины. Нечего было даже и думать о том, чтобы подняться выше. Я держался на небольшой высоте, но и здесь видимость была нулевой, поэтому я летел к Вюрцбургу вслепую. Над Вюрцбургом оказался просвет в облаках, но при подлете к Шпессарту тяжелые градины застучали по корпусу самолета. Полет был не очень приятным, и, когда мы прибыли во Франкфурт, мне первым делом предстояло выяснить, кто из пассажиров испытал приступы «воздушной болезни», но, как оказалось, все они перенесли плохие погодные условия достаточно хорошо. Гитлера восхитили виды Шпессарта, открывшиеся ему во время полета. Он сказал мне, что вспомнил о магических огнях валькирий, когда увидел внизу Шпессарты, окутанные туманом после сильного дождя и града, а также черную стену грозовых облаков на заднем плане. Этот непростой полет ему надолго запомнился.

Взлет с заблокированными элеронами

На следующий день, 8 апреля, мы вылетели через Мангейм в Дюссельдорф. Над аэропортом Мангейма дул сильный ветер. Обычно после приземления полагалось закреплять болтами элероны. При такой ненастной погоде элероны, и особенно руль поворотов и рули высоты, подвергались таким сильным ударам порывов ветра, что болты крепления могли и не выдержать. На этот случай у нас была разработана особая методика, которая заключалась в том, что мы их просто крепко привязывали. То же самое мы сделали и в Мангейме в тот день. Перед стартом в Дюссельдорф мой бортинженер освободил рули высоты. Однако забыл освободить еще и элероны и руль поворотов. Я включил зажигание, и вскоре мы оторвались от земли, но я тут же заметил, что элероны и руль, отвечающий за повороты, все еще остаются заблокированными. Самолет оказался в очень опасном положении, поскольку лишился возможности маневрировать при очень сильном встречном ветре. Повинуясь моему грозному приказу, бортинженер нырнул с головой в систему управления, чтобы освободить заблокированный механизм. К счастью, ему это удалось сделать с первой попытки. Я не смог бы дольше удерживать «Рорбах» в устойчивом положении. Ветер мог опрокинуть нас и бросить на землю. Бортинженер испугался даже больше меня, поскольку он отвечал за крепление закрылков. Он извлек соответствующие уроки из этого случая. Благодаря Господу больше ничего подобного никогда не случалось.

Из Дюссельдорфа в тот же самый день мы вылетели в Дортмунд и Эссен, а на следующий день – в Штутгарт. 10 апреля в 4.45 вечера мы приземлились в Мюнхене. Шесть спортивных самолетов встречали нас при подлете к городу. В аэропорту Обервизенфельд Гитлера восторженно приветствовала огромная толпа.

Сефтон Делмер летит вместе с нами

Я уже упоминал о том, что иногда во время полетов нас сопровождали репортеры. Так, во время описываемых событий вместе с нами летал английский журналист Сефтон Делмер. Его газетные репортажи были хорошо известны широкой публике. После одного дня отдыха в Мюнхене и не связанного с избирательной кампанией полета в Берлин мы снова приступили к агитационным полетам 18 апреля. На этот раз мы отправились в Гляйвиц в Верхней Силезии и позднее той же ночью в Бреслау. В день рождения Гитлера, 20 апреля, мы были в Кёнигсберге. В аэропорту собрались тысячи людей. Даже прилегающие улицы и все площади перед «Парк-отелем», где Гитлер остановился, были запружены бесчисленными толпами, которые, демонстрируя свою приверженность Гитлеру, постоянно кричали «Хайль!». Когда мы направились в Галле, салон нашего самолета больше всего напоминал апартаменты новобрачных после свадьбы, так много там было букетов цветов. Поскольку ароматы множества разных цветов не доставляли Гитлеру большого удовольствия, он сел рядом со мной. Мы пролетели часть пути над Балтийским морем и затем повернули в сторону Галле. Когда мы находились над аэропортом, то снова увидели громадную толпу встречающих, которые также нас приветствовали восторженными криками. Гитлер выступал на ипподроме. В Касселе повторилась точно такая же история. Отсюда Гитлер отправился на машине в Марбург, чтобы пообщаться со студентами. В течение следующих нескольких дней мы посетили Франкфурт-на-Майне, Висбаден, Берлин, Гамбург, Киль, Фленсбург, Гамбург и Мюнхен. Везде повторялся один и тот же прием: громкие приветствия, восторженный энтузиазм толпы. 24 апреля Гитлер распрощался со мной, выразив горячую благодарность и надежду на то, что исход выборов будет для него благоприятным.

Опять на регулярных маршрутах

26 апреля я снова приступил к полетам на регулярном маршруте между Мюнхеном и Берлином, а после 4 мая стал летать по маршруту Мюнхен – Рим. В этом году мы перестали совершать промежуточную посадку в Милане, а вместо этого разработали специальный маршрут до Венеции, где аэропорт располагался на острове Лидо, представлявшем собой узкую полоску земли 250 метров шириной и 800 метров длиной. Совершать там посадку на самолете «Рорбах» было чрезвычайно сложно. У него отсутствовали тормоза, поэтому ему требовалась очень длинная взлетно-посадочная полоса. Вместо него здесь использовался старый G-24, который мог использовать и более короткую полосу, к тому же – более устойчивый к боковым ветрам, которые представляли собой настоящую проблему в Венеции. Из-за размеров и местоположения летного поля было только два направления, по которым заходили на посадку, и в любом случае сильно мешали боковые ветры, дующие с моря.

Вторая серия полетов во время избирательной кампании

В конце июня я обсуждал детали второй агитационной летной кампании с адъютантом Гитлера. Мы должны были вновь пересечь Германию вдоль и поперек с 15 по 30 июля на старом «Рорбахе D-1720». Первый полет проходил от реки Изар до Тильзита на реке Мемель. После семичасового перелета, большую часть которого не было видно землю из-за густого облачного покрова, мы добрались той ночью до Кёнигсберга. Оттуда Гитлер отправился на машине в маленькие деревушки в районе Мазура. Из Кёнигсберга мы полетели в Мариенбург в пятом часу вечера. Оттуда Гитлер также совершил поездку на машине. В седьмом часу мы направились в Шнайдемюль и Коттбус, где промежуточная посадка длилась немного дольше, поскольку Гитлер выступал сразу на нескольких митингах. Из Коттбуса мы полетели в Варнемюнде.